— Под горами, едем к Манииллату, — солмик тронул повязку на боку раненого, кивнул и начал застёгивать его одежду. — У тебя руки поранены. Не бойся, мы будем помогать. Смотри, тут твои вещи. Они были там, в снегу.
Он помог сармату повернуться. Тот сверкнувшими глазами оглядел железные штуковины, перетянутые шкурами (вода стекла назад, на полозья) и кивнул.
— Кто их нашёл? Ты?
— Вот она, — солмик указал на смущённую Речницу.
— Я подумала — вдруг они важные, — пробормотала она. — Я Кесса Кегина, Чёрная Речница. Если бы мы знали, что такая беда, мы бы прорвались сквозь буран к вам…
— Я Модженс, — сармат протянул было Кессе руку, но снова бросил взгляд на изуродованную кисть и покачал головой. Речница осторожно пожала ему запястье.
— Надо найти Тагьюлона, — глаза сармата снова потемнели. — Это существенно.
Солмик и Речник переглянулись.
— Едва приедем в Манииллат, сразу отведём тебя к нему, — пообещал северянин. — Я Кытугьин Иланка, меня там тоже знают.
— Выпей ещё, — Аса протянула сармату большую чашку с жиром и держала её, пока он всё не выпил. Кесса следила за ним с изумлением — чтобы сармат ел людскую еду?!
— Я Речник Яцек Сульга, — посланник Реки прикоснулся к запястью «тулуга». — Ледяные демоны крайне свирепы — и очень глупы, иначе не решились бы напасть на тебя. Мы видели поле битвы — там всё засыпано битым льдом.
— Огнемёт взорвался, — поморщился Модженс, разглядывая руки. — Иначе вырвались бы. Хелигнэй прошли к нам под бураном. Думаю, вызвали его, когда за нами погнались. Нельзя было останавливаться…
— Поэтому ветер о буране молчал, — тихо сказала Аса, толкнув Речницу в бок. — У-ух!
— Ты Тагьюлону помогал? — уважительно спросил Кытугьин, покончив с застёжками. Теперь Кесса видела ряд ярких нашивок на боку сармата — нижние из них были рассечены когтями Уналага, ни одной знакомой среди них не было.
— Я был в горах, — сузил глаза Модженс и кивнул на странные штуки за своей спиной. — Знорков тревожил снег, оставшийся с зимы. Я спускал лавины.
— Мы слышали грохот, — кивнула Аса. — Тебе лечь бы…
Солмики помогли сармату опуститься на шкуры. Он лёг на спину, Аса подсунула скатку ему под голову.
— Знорк увидел, что внизу много Хелигнэй, — продолжил сармат, когда люди склонились над ним. — Они копали лёд, очень целеустремлённо. Там была чёрная трещина и белые ростки под ней. Знорки показали это мне, а я узнал в этой штуковине Вайкс.
— Войкс?! — Кесса очень не хотела перебивать, но сдержаться было невозможно. Кытугьин сердито посмотрел на неё, и Речница прикрыла рот ладонью.
— Отросток Вайкса, — Модженс досадливо сощурился. — Пробился сквозь камень и вышел на лёд. Хелигнэй сбежались к нему со всей округи, никто из нас не представлял, что на юге их столько. Им эта находка, по-видимому, нравилась.
— Вайкс на льду?! — солмики переглянулись. — Праматерь Урнунга…
— Снег лежал очень удобно, — сармат усмехнулся одними глазами. — Я спустил на них лавину. Теперь над этим Вайксом снежная гора. Знорки были рады. Но я упустил сверкающую точку в одной из расщелин. Решил, что это лёд…
— Иситок, — выдохнул старший солмик. — Отродье льда подглядело за тобой. Сейчас они кишат к югу от гор, хватило бы стрел…
— Хелигнэй, судя по всему, очень обиделись, — сармат попытался потрогать бок, и Яцек едва успел удержать его руку. — Странно, что они бросили меня, не добив. Тагьюлон должен услышать всё это…
Голос его стал тихим. Он прикрыл глаза, тяжело дыша. Аса подняла выше край мехового одеяла, накрывая Модженса по грудь.
— Надо тебе отдохнуть, — сказала солмица. — Ты окрепнешь, пока мы едем к Манииллату. А Хелигнэй не подойдут к тебе близко.
Люди отодвинулись от неподвижного сармата к переднему краю повозки и сели в кружок. Кесса оглянулась на Койю — жёлтая кошка не хотела отходить от раненого и так и лежала у его головы — и села поближе к Речнику Яцеку.
— Праматерь Урнунга, — Кытугьин качал головой и озабоченно хмурился, но говорил очень тихо, так, что его едва можно было расслышать. — Храни нас Праматерь Урнунга! Демоны знают, что вырвал из их лап отважный тулуг. Надо ехать осторожно, убивать каждого Иситока. Чересчур много глаз в этой долине!
— Злые твари, — передёрнула плечами Аса. — Даже Вайкса они убили бы, откройся для них земля! Надо сказать Амнекам, пусть уводят все корневища поглубже!
— Не убить его они хотели, — нахмурился Речник Яцек. — Убивается он легко… Что скажешь, Кытугьин?
— Правильно, — кивнул угрюмый солмик. — Не убить — взять себе. Чтобы он умножил их род тысячекратно. Чтобы их племя перекинулось через Хельские Горы и кишело тут повсюду. Как будто их сейчас недостаточно!
— Станет меньше, — от негромкого, но очень злого голоса все вздрогнули. — Мы устроим рейды по предгорьям и расщелинам. Биологическое равновесие восстановится.
— У-ух, — виновато посмотрел во тьму повозки Кытугьин. — Модженс, будить тебя мы не хотели. Спи, набирайся сил. Мы выйдем. Аса, посмотри, чтобы спать ему не мешали.
Повозка остановилась. Под полог, выпустив наружу Кытугьина и Яцека, пролез Икымту, а следом за ним — растерянно мигающий Хагван.
— Ух ты! Сармат! — воскликнул он и охнул от удара локтём по рёбрам. Икымту сердито сверкнул глазами и указал на лежанку у входа. Кесса потеснилась, освобождая место для Хагвана.
— Издалека? — спросил Модженс, найдя взглядом Речницу.
— Мы с Восточного Предела, — тихо сказала она, склоняясь над ним. — Тебе тревожно?
— Восточный Предел, — задумался сармат, разглядывая потолок. — Знорка, ты видела «Идис»?
— Это очень большая станция, могущественная и прекрасная, — кивнула Кесса. — И её сарматы очень добры, так же, как вы.
— Вот как… — сармат неожиданно усмехнулся и прикрыл глаза. — Хорошо, знорка. Я посплю…
Три пары глаз неотрывно следили за Кессой, когда она возвращалась к лежанке.
— Как зовут тулуга? — еле слышно спросил Икымту.
— Модженс, — ответила Кесса. — Он убил сотни демонов, но огнемёт взорвался в его руках. Видишь, что у него с пальцами?
— У-ух, — сочувственно вздохнул солмик. — Я немного слышал — про отросток Вайкса и множество демонов. Когда мы ехали на юг, тут было гораздо спокойнее. Я только легенды слышал о таком…
Он кивнул на «тулуга».
— Такое было, когда демоны считали, что это их мир. Они нападали на всех. Тогда тулуги и солмики стали убивать их вместе — и убивали, пока демоны не отступили за горы и не перестали нападать на тулугов. Они очень долго боялись. Плохо, что они забыли страх!
— Ничего, тулуги быстро им напомнят, — заверила Кесса. — Это очень сильный народ. Они знают, как уничтожить целый мир. Икымту! А ты знаешь, что такое Вайкс? Расскажешь? И про Имлегов?
Смутные обрывки чего-то, услышанные в Хессе, уже всплывали в её мыслях — но там, на гребне чудовищной Волны, Речнице было не до легенд и сказаний. Она в ожидании смотрела на солмика. Он с довольным видом уселся поудобнее — похоже, нечасто от него ждали рассказов. Аса незаметно ткнула его кулаком в бок, но Икымту лишь отмахнулся.
— У деревьев на юге бывает такое — их пальцы, чем они за землю держатся… Корни, вот. У травы Геджу по-другому, нет у неё корней. А Вайкс — это огромные белые корни, только без дерева и без травы. Они там, подо льдом, под камнем, там, где всегда темно. Лежат и растут. Демоны знают, где они… не те демоны, которые тут, — Икымту поморщился, — хорошие, правильные демоны. Амнеки, дети Урнунги. Корни лежат, а потом на них вырастают пузыри. Много пузырей, одни большие, другие маленькие. Демоны ходят вокруг пузырей, трогают их. Когда кожура лопнет, новые демоны выходят. Какой трогал, такой и выйдет. Много, больше, чем рождается людей в целой долине. Амнеки рождаются медленно, многие гибнут. А Вайксы выращивают много. Если хелеги возьмут себе большой корень…
Он выразительно покачал головой. Кесса мигнула.
— Амнекам не понравится это, наверное, — нерешительно сказала она. — Это же их корень! Они могут ведь отогнать хелегов?
— Амнеки сильные, — задумался Икымту. — Верно, они не знают, что корни выросли так далеко. Они бы их закопали глубже. Вождь Тагьюлон знает, как найти Амнеков. Он скажет им, что видел тулуг.
— Хорошо бы, — поёжилась Кесса, представив себе тысячу Иситоков над крышами Куомиэси. А ведь «зеркальники», похоже, из демонов слабейшие…
— А Имлеги — кто они? — спросила она. — Ты хорошо рассказываешь, Икымту. Расскажи ещё!
Солмик гордо посмотрел на Асу — та лишь хмыкнула.
— Я видел одного, — пробормотал Хагван и вздрогнул.
— Было очень давно… Была большая война. Много солмиков погибло, много Хелигнэй погибло, — покачал головой Икымту. — Очень много. Мало осталось. И зверей осталось мало. Тогда Праматери велели им прекратить. Не убивать ни людей, ни зверей. Они сказали — их мало, они все погибнут. Тогда мы договорились — они не входят в долины, не подходят к стенам, а мы дадим им кости — пусть делают новых живых. Так сейчас и бывает. Есть место — Имлегьин. Воин Яцек хочет туда попасть, но это…
Солмик выразительно пожал плечами.
— А туда отвозят мёртвых. Мёртвых людей, мёртвых хийкиммигов, черепа зверей. Хелигнэй подбирают их. Если привезли им человека, они сделают из него Имлега. Дадут лёд вместо плоти, лёд вместо крови. Когда проживёт долго, станет сильнее, станет другим. Из хийкиммига сделают Ахлута. Из черепов… много всяких, может даже Уналаг получиться. Иситока делают, когда вынимают глаз. Пока мы даём им мёртвых, они не входят в долины.
— Знорки… — сармат поднял голову, и взгляд его был далеко не дружелюбным.
— У-ух! Прости, Модженс, — солмик мигнул. — Не будем больше говорить. Будет тихо.
— Знорки, знорки… — пробормотал сармат, тяжело ворочаясь на меховом настиле. Кесса ждала, что ещё он скажет, но он закрыл глаза.
…Повозка остановилась. Аса на мгновение подняла взгляд от лохани с подогретым жиром, задумчиво кивнула и стала разливать питьё по чашкам. Хагван вертел в руках розовато-белый шар, пахнущий мясом, и никак не мог решиться откусить. Койя урчала, свернувшись в клубок на коленях сармата, он косился на неё, но не сгонял. Икымту, наскоро проглотив свою долю, задремал рядом с «тулугом». Кесса ждала, пока жир согреется, чтобы накормить сармата.