Земля глухо дрогнула, чаша с вином качнулась, едва не расплескав содержимое. Все разом замолчали, встревоженно озираясь. За дверью зарокотал барабан, и все стражники молча встали, похватали оружие и выбежали, едва не затоптав тех, кто не успел увернуться. Фрисс потянулся за мечом, Нецис отстранился от прохода, пряча руки в рукава, Алсаг навострил уши.
— Хаэ-эй, с дороги! — закричали во дворе, и трое стражников ввалились в дверь, едва не обрушив тонкую кирпичную стену. За ними шли ещё четверо, горделиво оглядывая жителей. Те, кто шёл первыми, тащили пленника, связанного по рукам и ногам.
— Хаэ-эй! Мы поймали уачедзи! — крикнул стражник, подбоченясь. — Где хорошая уланзи, где мясо, где сурва?! Уачедзи, богомерзкий поджигатель, пойман живым! Мы отведём его к властителю — и мы получим награду! Неси хорошую еду для нас, неси полные чаши! Нас семеро, я — Анкома ца Аталиша, я — тот, кто будет награждён!
Он сорвал с головы пленника мешок и приподнял связанного за шиворот, показывая всем его лицо.
Как будто это был обычный йонгел, даже без жёлтого света в глазницах… но Фриссу мерещилось, будто его кожа слабо, едва заметно светится золотом. Слишком хорошо он был виден… иногда, а иногда — на секунду — словно таял в тумане. Его прислонили к кирпичной стене, убрав подальше циновки. Чуть поодаль тлела жаровня — время от времени служители высыпали на неё щепоть опилок, но давно уже никто не подходил к ней. Едва рядом оказался пленник, пламя в ней взметнулось чуть ли не к потолку — и служители с испуганными криками потушили её вовсе. Уачедзи молча следил за ними. У него были яркие глаза — светло-зелёные, как весенняя трава.
— Всё уважение Анкоме ца Аталиша! — воскликнул служитель, разливающий вино. Стражники расхватали наполненные чаши и расселись на циновках. Фрисс и оглянуться не успел, как жители со всего зала собрались вокруг пришельцев — и протиснуться к ним стало невозможно.
— О боги, — еле слышно пробормотал Нецис. — Теперь уже я хочу позвать на подмогу воинов Изумруда. Упустят они и этого поджигателя…
Речник слушал его вполуха, разглядывая связанного пленника. Едва ли ему удобно было сидеть так — затылком к холодному кирпичу, со скрученными за спиной руками. На его лице запеклась кровь — обычная, человечья, не кипящая и не превращающаяся в пар.
— Боги мои, — нахмурился он. — Не знаю я местных дел, но на уачедзи он и близко не похож.
С улицы пахло разогретыми листьями Арлакса и дымом очагов — полдень вступил в свои права и загнал всех под крышу. Все завесы на окнах были плотно задёрнуты, но свет всё равно просачивался сквозь узкие щели в циновках. Уачедзи не смотрел на солнечные узоры на полу, его голова была опущена, и жёлтый свет не пробивался из-под ресниц. Фрисс мигнул — ему показалось, что кожа пленника странно светлеет, будто чёрная краска стекает с неё. Видение пропало. Речник подобрал с циновки полупустую чашу и подошёл к стене. Стражникам было не до него — они гомонили на весь дом, и жители, столпившиеся вокруг, поддерживали их воплями.
Фрисс наклонился над связанным. Похоже, стражники не зря не боялись, что он сбежит, — руки и ноги его были скручены так жестоко, что ему впору было кричать от боли, ремни врезались в кожу чуть не до крови. Он на миг поднял взгляд на Речника и тут же опустил.
— Очень и очень неприятно, — услышал Фрисс тихий шёпот. — Худшее из недоразумений. И я опасаюсь, что тихо не получится. Очень плохо, очень…
— Хаэй! — тихонько окликнул его Речник. — Ты хочешь пить?
Пленник вздрогнул, внимательно посмотрел на Фрисса и едва заметно кивнул. Тот сел рядом и поднёс чашу к губам «уачедзи». Всё-таки ему не показалось… кожа у связанного была слишком светлой, скорее золотисто-смуглой, чем чёрной, а скуластое лицо — слишком длинным, заострённым, совсем не похожим на округлые лица йонгелов.
— Ты не уачедзи, — прошептал Фрисс, глядя ему в глаза. — Их я издалека узнаю. Но сейчас тут тревожно, стражники не настроены разбираться. Тебя отведут к правителю, и всё разрешится. Подожди, я немного ослаблю путы, пока ты без рук не остался.
Он дотянулся до связанных запястий пленника, потянул на себя ремни — и прикусил язык, чтобы не охнуть на всю комнату. Ремешки распадались на части — плотная кожа прогорела насквозь, превратилась в слежавшийся уголь, но руки под ней остались едва тёплыми. Пленник не шевелился, только обеспокоенно покосился на Фрисса. Тот слегка отодвинулся и отпустил его запястье.
— Почему тогда ты… — начал было Речник, но пленник едва заметно сдвинул брови.
— Уйти могу. Но будет кровь, — еле слышно ответил он. — Мирно меня не отпустят. Очень неприятное недоразумение, очень.
Речник шмякнулся на пол — земля снова качнулась под ногами, посуда тревожно зазвенела. По лицу связанного пробежала тень.
— Очень плохо, — прошептал он. — А скоро будет совсем плохо. Очень много смертей. Мне надо уйти, пока не пришёл он.
— Кто там, внизу? Ты знаешь, отчего дрожит земля? — нахмурился Фрисс. — Ты в самом деле не из поджигателей?
— Я не разрушитель, — отозвался пленник. — Мой вид странен, люди испугались — и больше ничего. Я не знаю их языка… он слишком быстро изменился, я так думаю. Ты — первый, кто понял мои слова. Ты можешь объяснить им, что я не тот, кого они боятся?
— Сейчас, — Фрисс выпрямился, огляделся, высматривая в толпе Анкому, но ледяная рука Нециса легла на его плечо и вновь развернула его лицом к пленнику. Некромант стоял рядом, его глаза тускло светились. У Речника еле заметно зазвенело в ушах — рядом творилась магия, и неслабая.
— Илриэн та-Сарк, — усмехнулся пленник, глядя на колдуна без малейшего страха или отвращения — скорее с радостью. — Ксатот ил ти" инх!
— Альнаи, — прошептал Нецис, прикасаясь к плечу «поджигателя». — Силы и славы!
Фрисс с опаской оглянулся, но никто не обращал на него внимания. Служители подкатили к собравшимся длинный бочонок, из кухни вынесли полупустой котёл с горячей сурвой, — о пленнике все забыли намертво.
— Ксарна, нельзя, чтобы они казнили невиновного, — прошептал Речник, ткнув Некроманта в бок. — Дай мне поговорить с Анкомой. Если он не поверит — пойду к их правителю.
— И так полыхнуло, что аж камни размягчились, — донёсся из толпы взволнованный голос. — А он стоял там и ухмылялся, будто ему огонь нипочём! И тогда мы…
Пленник беспокойно зашевелился.
— Проку не будет, Гвиса, — прошептал Нецис, ощупывая запястья и щиколотки связанного. — Только вытаскивать своими силами. Я — алхимик Ксарна, этот смелый воин — Гвиса Мениа. Нас не следует бояться.
— Ваши враги боятся вас, — убеждённо сказал «поджигатель». — Я — Арраск Кен" куэ. Не оглядывайся так, о Гвиса, нас не увидят, пока я не захочу.
И сам Речник уже чувствовал, что вокруг сплетаются чары, и всё колышется в зыбком тумане, меняя цвета и размеры. Нецис, покачав головой, провёл холодным пальцем по его шее — в глазах у Фрисса прояснилось — и посмотрел на дверь. Между ними и улицей толпились жители, оголодавшие гиены и пьяные стражники.
— Ксарна, ты преврати его в нетопыря, — тихо сказал Речник. — И мы быстро убежим.
— Мало желающих за нами бегать? — недобро покосился на него Нецис. — Арраск, хватит у тебя сил всех заморочить? Если нет — возьми у меня. Скрываться я умею, но правдоподобные иллюзии наличия… это ваш дар, Альнаи.
— Одно мгновение, — пленник слегка сощурился, посмотрел на дверь, потом — на окна и потолок, стряхнул с рук обгорелые ремешки и потёр запястья. Его золотистая кисть поднялась в воздух, меж пальцев на миг повис серебристый дымок, а затем Арраск протянул руку Нецису.
— Всё готово, о Илриэн, — прошептал он. — Куда мне сгинуть после превращения?
— Прячься под моим халатом, — ответил Некромант, — он просторен и измят, тебя никто не увидит. Гвиса, возвращайся на циновку и спокойно пей и ешь. Возьми чашу, наполни и выпей за удачу Анкомы ца Аталиша. И, что бы ни случилось дальше, не прикасайся к мечу.
Речник подобрал чашу и поплёлся к толпе, спотыкаясь о назойливых гиен. Их, как видно, забыли накормить, оставили с завязанными пастями, — они уже недобро косились на спящего Алсага. Фрисс рявкнул на них и протянул пустую чашу служителю.
Когда потолок и стены исторгли пламя, Речник только и успел, что зажмуриться и сесть на пол. Раскалённый ветер промчался по залу, густой чёрный дым взвился в воздух, и Фрисс зашёлся в отчаянном кашле. Тёмный силуэт мелькнул у двери, циновка-завеса брызнула во все стороны мелкими угольками. У дальней стены уже никого не было.
— Хаэй! Уходит! — заорали все разом, и Фрисс откатился к стене, чтобы его не затоптали. Как только они не подавили друг друга в дверях?! Кто-то даже упал, но тут же вскочил и понёсся следом за стражниками. Служители, побросав чаши и черпаки, побежали следом.
— Мрра-а-ау! — закричал хесский кот, замахиваясь лапой на пустое место — кто-то в суматохе отдавил ему хвост, но промчался мимо, пока Алсаг открывал глаза.
— Храни меня Кеос, — пробормотал Нецис, подбирая полы халата и усаживаясь на циновку рядом с котом. — Ты видел это, Гвиса? Как я и говорил — они его упустили. Никакой бдительности у местной стражи!
— Поймают ещё, — махнул рукой Речник. — Но куда убежали служители? И зачем было переворачивать мою чашу?!
Халат Некроманта на груди едва заметно шевелился. Сверкающий зелёный глаз на миг выглянул из-за ворота и тут же погас.
Каморка на верхнем этаже, под лиственной крышей, была тесновата — едва-едва хватало места на три низеньких ложа и пустой угол для дорожных сумок. Фрисс придавил дверную завесу камнем к полу, чтобы не открывалась от любого ветерка, и обернулся на неяркую вспышку и сдавленное оханье. В комнатке, пригнувшись и потирая макушку, стоял Арраск. Он был на голову выше Речника. И он действительно светился — мягкий золотистый свет окружал его, а волосы казались потоком пламени.
— Не увидят нас? — нахмурился Фрисс, прикрывая окно спиной.
— Не увидят, — покачал головой Арраск и осторожно сел на ложе, ощупывая макушку и разбитый нос. — Я должен поблагодарить вас, о странники. Мне казалось, что это недоразумение уже не разрешится миром.