— Да, жизнь есть жизнь... Но бар был отличный, я часто его вспоминаю!
— Слушай, искренне советую явиться с повинной! Это для твоего же блага...
— Обещаю подумать. Спасибо за совет! — Я отсоединился, но рука еще долго сжимала трубку.
Надеюсь, Тацу все понял. Если нет, то не знаю, что и делать...
21
Бар, о котором шла речь, был классической японской изикайей. (Кстати, это Тацу привел меня туда вскоре после моего приезда в Японию.) Изикайя — это маленький уютный бар, такие обычно содержит пожилая семейная пара, живущая в том же доме. Вывески чаще всего нет, о существовании бара извещает только красный фонарь.
Подают в изикайях лишь пиво и саке, но от посетителей отбоя нет: именно здесь спасаются от деспотичных начальников, надоедливых жен, опостылевших друзей. Никто ни на кого внимания не обращает — можно прийти, пропустить стаканчик, подумать о своем.
Когда-то мы с Тацу частенько бывали в Ебису и заглядывали в эту изикайю, однако в моей новой жизни для нее места не нашлось. Я все собирался навестить пожилую Маму-сан, но все как-то руки не доходили. Недели сложились в месяцы, месяцы в годы, а я так и не собрался. Казино-то там вряд ли поместится, значит, бар либо закрыли, либо вовсе снесли. В современном Токио таким заведениям не выжить.
В Ебису я решил приехать пораньше, чтобы было время как следует оглядеться. Да, район сильно изменился: почти все деревянные дома снесли, а на месте рисового поля стоит новехонький торговый центр. Сориентироваться будет непросто.
От метро нужно идти направо. День выдался хмурый, моросил мелкий дождичек.
Кажется, изикайя была здесь. Наихудшие опасения оправдались: уютный деревянный домик исчез, уступив место совершенно безликому магазину «24 часа». Я решил зайти: ни одного покупателя, лишь изнывающая от скуки продавщица. Тацу нет, хотя и неудивительно, ведь до назначенного времени еще целый час.
Знай я, что все так плохо, ни за что бы не назначил встречу в Ебису. Черт, весь район изменился до неузнаваемости! Я вспомнил последний визит в Штаты. Пять лет назад я решил съездить в Драйден, который считаю почти родным городом. Не знаю почему, но после двадцатилетнего отсутствия меня вновь туда потянуло.
Помню, как целых четыре часа гнал машину из Нью-Йорка. А когда приехал, увидел, что изменилось абсолютно все, кроме расположения улиц. Мейн-стрит встретила ослепительно сверкающими витринами: «Макдональдс», «Бенеттон», «Бургер Кинг»... Пару мест я все-таки узнал: крошечные лавочки, магазинчики на фоне торговых центров и супермаркетов казались памятниками древней цивилизации.
Надо же, как быстро ностальгия уступает место апатии и даже отвращению! Между двумя серыми, совершенно неприметными домами притаился скверик. Похоже, это любимое место прогулок молодых матерей с колясками. Обсуждают последние новости, мужей, хвастаются детьми.
Я обошел новый торговый квартал и вернулся по удобной широкой эспланаде. Вообще-то задумано неплохо. Мимо пронеслись мальчишки, деловито потряхивая тяжелыми ранцами. Вот они, будущие хозяева этого района.
С противоположной стороны к магазину «24 часа» подходила высокая фигура в сером плаще. Я был слишком далеко и лица не видел, но осанку и быструю уверенную походку не узнать невозможно. Это Тацу, на ходу докуривающий сигарету.
Заметив меня, он помахал рукой. Тацу подошел ближе, и я отметил, что он сильно постарел и выглядит очень усталым.
— Сколько лет, сколько зим, — проговорил я.
Мы пожали руки. Тацу внимательно меня разглядывал: я-то ведь тоже изменился. К тому же он впервые видит меня после пластической операции. Наверное, удивляется, что с возрастом я превратился в стопроцентного японца. Интересно, что он подумал?
— Рейн-сан, дорогой, во что ты ввязался на этот раз? Представляешь, что будет, если кто-нибудь узнает, что я с тобой встретился и даже не попытался арестовать? Тебя подозревают в двойном убийстве, причем один из убитых тесно связан с ЛДП. Представляешь, какое давление на меня оказывают?
— Даже не скажешь, что рад меня видеть? Слушай, я ведь и обидеться могу!
— Конечно же, я рад, — грустно улыбнулся Тацу, — просто хотелось бы встретиться при иных обстоятельствах.
— Как твои дочери?
Улыбка потеплела.
— Все отлично, — гордо сказал он. — Старшая — врач, младшая — юрист. Похоже, мозги у них от мамы.
— Замуж не выскочили?
— Старшая обручена.
— Поздравляю, значит, скоро станешь дедушкой.
— Всему свое время, — мгновенно посерьезнел Тацу.
Да, с его дочками шутки плохи, чуть что, позовут папочку!
Мы неторопливо шли по торговому кварталу мимо маленькой копии французского шато, неизвестно как сюда попавшего.
Довольно пустых разговоров, пора переходить к делу!
— Тоси Ямаото, глава партии «Убеждение», заказал твое убийство.
Тацу остановился и заглянул мне в глаза.
— Откуда знаешь?
— Прости, на этот вопрос ответить не могу.
Он понимающе кивнул.
— Похоже, источник надежный, просто так ты не стал бы говорить... Не представляешь, сколько людей мечтают меня убить! Удивительно, что я еще жив...
— Может, у тебя есть ангел-хранитель?
— Было бы здорово! — засмеялся Тацу. — Хотя на самом деле все проще. Пока я жив, меня считают гоняющимся за призраками идиотом. А смерть докажет, что я был прав.
— Боюсь, обстоятельства несколько изменились.
Тацу схватил меня за рукав.
— Неужели ты спутался с Ямаото?
— Нет, конечно.
Мой друг кивнул, очевидно, добавляя к портрету таинственного наемника новые детали.
Мы снова зашагали вдоль сверкающих витрин.
— Говоришь, обстоятельства изменились?
— Все дело в диске. Насколько я понял, на нем документальное подтверждение фактов коррупции среди высокопоставленных политиков. За ним и охотится Ямаото.
Вне всяких сомнений, о диске Тацу известно не меньше моего: по словам Ямаото, в квартире Мидори были его люди. Однако он промолчал.
— Слушай, тебе что-нибудь об этом известно? — невинно спросил я.
— Я же коп, — пожал плечами Тацу. — Знаю обо всем помаленьку, как и остальные.
— А Ямаото считает, что ты осведомлен гораздо лучше и тоже охотишься за диском. Сам он не слишком преуспел в поисках, вот и устраняет конкурентов...
— А почему у него не получается?
— Наш партиец не знает, где диск.
— А ты знаешь?
— У меня его нет.
— Я спросил не об этом.
— Тацу, ты ничего не понимаешь! Я пришел не из-за диска, а потому что узнал, что тебе угрожает опасность. Хотел предупредить...
— Но ведь опасность возникла именно из-за пропавшего диска, верно? — хлопая ресницами, спросил он. Да, простачком прикинуться Тацу умеет, только меня не проведешь! — Найди диск, и все будет в порядке!
— Полегче, парень, мы ведь не первый день знакомы! — прошипел я. — Могу сказать лишь следующее: диск сейчас у человека, который превратит содержащуюся на нем информацию в изобличительную статью. Как только она будет опубликована, опасность исчезнет.
Тацу тряхнул меня за плечи.
— Черт, только не говори, что отдал гребаный диск Франклину Булфинчу!
У меня потемнело перед глазами.
— А что?
— А то, что вчера Франклин Булфинч был убит у отеля «Акасака Токио».
— Проклятие! — выругался я, выдавая себя с головой.
— Боже, Рейн, так ты действительно отдал диск Булфинчу?
— Да...
— Думаешь... диск был при нем?
Отель «Акасака Токио». Это же всего в ста метрах от того места, где мы расстались.
— В котором часу это случилось? — решил уточнить я.
— В районе обеда. Так диск был при нем?
— Да, определенно.
Мой приятель ссутулился, будто его ударили в спину. На этот раз он не притворяется.
— Слушай, Тацу, а как ты мог узнать про диск?
— Первоначально Кавамура собирался передать его мне.
Я удивленно поднял брови.
— Да, представь себе! Я ведь уже давно на него вышел и все убеждал стать моим информатором. К сожалению, он, как и большинство людей, недостаточно доверял полиции, вот и решил отдать диск Булфинчу.
— Кавамура сам тебе об этом сообщил?
— Да, позвонил в день гибели.
— Что именно он сказал?
— Чтобы я убирался к черту! Мол, решил отдать диск американскому журналисту. Наверное, это моя вина: был слишком назойлив. Вот Кавамура и сорвался с крючка...
— Почему ты решил, что это именно Булфинч?
— Ну а к кому бы пошел ты, если бы захотел поделиться ценной информацией с американским журналистом? Булфинч-то — фигура известная, много писал о коррупции. Но до сегодняшнего утра, когда сообщили о его убийстве, полной уверенности не было.
— Так вот почему ты следил за Мидори!
— Ну конечно! — Свое знаменитое «ну конечно» Тацу говорит таким тоном, будто не сомневается в непроходимой тупости собеседника. — Кавамура умер вскоре после нашего с ним телефонного разговора. Вряд ли у него было время передать диск журналисту. Из морга его вещи забрала дочь. Видишь, все предельно просто!
— Поэтому ты и взялся расследовать взлом в квартире Кавамуры?
В темных глазах мелькнуло разочарование.
— Взлом совершили мои люди. Мы искали диск.
— Значит, вы получили две попытки его найти: взлом и официальное расследование. Ловко! — не скрывая восхищения, воскликнул я.
— Ничего особенного. Диск-то мы так и не обнаружили! Вот и пришлось переключиться на девушку.
— Такая мысль пришла в голову не только тебе!
— Представляешь, в Омотесандо за ней следил мой человек. С ним произошло нечто странное: в туалетной комнате одного из баров сломали шею. Жутко, правда?
Святые небеса, это был человек Тацу! Так, может, предложив мне убить Мидори, Бенни не шутил относительно сорока восьми часов на раздумье? Хотя сейчас это уже не важно...
— Да, ужасно.
— В ту же самую ночь в дочкиной квартире караулила моя спецгруппа: опытные, надежные ребята, вооруженные до зубов. Но появился какой-то тип, выбил им зубы и увел девушку.