— Я об этом не хочу думать. Мне надо экспедицию до указанного места довести.
— Вот неправильно, — Звездин потряс пальцем на ликвидатора. — Вы, как кулак партии, должны полностью осознавать важность момента…
— Осознаю я, — виноватым голосом ответил ликвидатор.
— Не только осознавать, но и размышлять над вехами истории. Своем месте в нем!
— Константин Павлович, — уже умоляюще начал Георгий, — ну что вы со своей политинформацией. Дайте отдохнуть.
Партократ улыбнулся и махнул на ликвидатора рукой. Пару минут они сидели молча.
— Я бы, конечно, хотел верить, что мы несем им сердце, которое осветит человечеству путь, — Звездин вернулся к мечтательным размышлениям. — И сейчас, как бы мы не относились к ФУПу, мы тоже идем к сердцу. Сердцу гигахруща. Пока оно бьется — есть гигахрущ. Как выключим его — все эти годы страданий и блужданий закончатся.
Услышав это, Андрей призадумался. Звездин, хоть и погрузился к размышления, но перемену настроения своего подопечного заметил достаточно скоро. Он внимательно следил за лицом мужчины, догадываясь, о чем тот думает.
— Сына вспоминаете, — предположил партократ.
— Да, — сухо ответил Андрей и отвел взгляд.
— Это естественно, не переживайте. Только держите в голове то, что я вам уже говорил. Не забывайте об этом.
Мужчина заерзал на своем месте, чувствуя, что разговор вышел в неудобное для него русло. Он взглянул на Георгия, который все так же сидел в полном защитном облачении с концентратом, лежавшим рядом.
— Вы противогаз никогда не снимаете? — как можно более дружелюбно спросил Андрей.
Ликвидатор хмыкнул что-то непонятное и не стал отвечать.
— Конечно, снимает, — заговорил за него Звездин. — Это железное правило для всех вне зависимости от должности.
— Почему? — Андрей несколько секунд подумал. — Боитесь, что незнакомец прокрадется?
— Боимся, что самосбор прокрадется, — с улыбкой ответил партократ. — Помнишь, Георгий?
— Как тут не помнить, — прогремел ликвидатор и издал смех. — Такое не забыть.
— Это в какой год было?
— Седьмой, кажется. Мы после этого еще изменения в устав ввели.
— А что там было? — спросил Андрей заинтересованно.
— Повстречались с черными ликвидаторами, — произнес Звездин и на последних словах выпучил глаза.
— Это не байка? — удивился мужчина.
— Какая там байка, если они от меня на том же расстоянии были, что и ты сейчас, — сказал Георгий.
— Смешная история, на самом деле, — Звездин расплылся в широкой улыбке. — Ты, говоришь, подумал, что там отряд Каминского?
— Ну, — ликвидатор кивнул.
— Расскажи Андрею Викторовичу это историю, будь добр, — партократ устал намекать и попросил напрямую.
Тот минуты две сидел молча, погрузившись в воспоминания. Андрей сначала подумал, что тот не собирался делиться ими с чужим человеком. Но внешний вид Звездина подсказывал ему, что ликвидатор рано или поздно заговорит. Наконец, послышался голос из противогаза.
— Где-то на седьмой год расширяли общежитие на шестисотом этаже. Нас там самосбором залило и отряды оказались отрезаны один от другого. На меня и трех бойцов нежить поперла. Отбивались от них целый час и постоянно отступали. Ребята в итоге все там и полегли, я один остался. Уже патроны на исходе, думаю, один надо для себя сберечь. А потом раз! — он неожиданно оживился. — Из темноты вылетает отряд из пяти бойцов, да вооружены одними граблями. И как они начали работать граблями, я диву дивился! Один втыкает инструмент твари в шею, другой бьет под пузо, остальные втыкаются в разные стороны и начинают рвать падлюку. Буквально рвать! От одной избавились, другой, третьей. А я стою с открытым ртом и как дурак наблюдаю за их работой. Ну, думаю, слаженно работают черти! Сразу подумал, что это ребята Каминского были — у того слаженность и дисциплина на высочайшем уровне были. Думаю, сейчас расскажет руководству о своей методике, нас всех на одни грабли пересадят, — он посмеялся вместе со Звездиным. — Надо ли думать: патроны не тратим, горючее не жгём, на всем экономим. Нет, думаю, надо с ним обязательно поговорить, чтобы мы с одними граблями не остались. А потом вспоминаю, что отряды Каминского на другое направление отправили. Не его это были ребята. Ну я подождал, пока они закончат с тварями. Всех убили. А потом, представляешь, достали какие-то банки стеклянные и жестяные и стали остатки чудищ и черную слизь в них собирать. Без инструмента. Хватают кусок слизи и в банку закидывают. Я в тот момент подумал, что ребята умом тронулись. Подхожу к ним поближе, приветствую. А они не реагируют. Я еще раз поздоровался. Они молчат. Потом один из них встает и смотрит на меня пристально так. Я к нему навстречу шаг делаю, а у того в линзах глаз не видно. Все черное. До меня тогда дошло, что это могут быть за ребята. Я ствол поднял и тихонечко назад попятился.
— А они что? — спросил завороженный Андрей.
— Продолжили сбор слизи и останков. А я до своих дошел. Я к тому моменту думал, что уже ничего не боюсь. А меня встречают и спрашивают, чего ты, говорят, Георгий, дрожишь весь. Как смог объяснил им. Всем отрядом сходили обратно на разведку. Тех ликвидаторов там уже не было.
— Может их и вовсе не было?
— Были разодранные граблями чудища. И ни одного пулевого отверстия в них, — грубовато ответил Георгий.
— Были-были, — подтвердил Звездин. — Мы потом неоднократно фиксировали сначала истории о черных ликвидаторах, потом и встречались с ними.
— Вступали в бой? — спросил Андрей.
— Нет, — ответил ликвидатор. — К людям они не проявляли агрессии. По крайней мере нам о таких случаях неизвестно.
— А говорят ведь… — мужчина вспоминал байки. — Что черные ликвидаторы ходят по блокам и ячейкам, чтобы людей убивать. Отключают тревогу, а потом всех кромсают.
— Придумать люди все, что угодно могут, — махнул рукой партократ. — Хотя я бы таких ребят опасался. Но свою полезную роль они играют, как никак. Во-первых, самосбор ликвидируют, да без всяких затрат.
Он поднял палец вверх и вместе с Георгием засмеялся.
— А во-вторых? — поинтересовался Андрей.
— После встречи с ними мы как раз и пришли к идее об использования ФУПов для восполнения кадров.
— Копирования людей?
— Да, — невозмутимо ответил Звездин. — Копировали и копируем. И будем копировать. В нынешних условиях без этого никак.
Воображение Андрея сильно разыгралось и, пока другие молчали, он все думал о том, как людей помещают во фрактальные установки и том, сколько их живет на просторах гигахруща. Затем он перескочил на другую, но связанную с ней мысль.
— Ведь вы говорили, что мы живем в нулевом секторе, так?
— Конечно, — кивнул партократ.
— И что гигахрущ по сути бесконечен. Ведь он возобновляет сам себя. И везде есть свое общежитие, своя партия и так далее.
— Естественно. С некоторыми погрешностями.
— Откуда вам известно, что мы — нулевой сектор? Ведь мы можем просто считать таковыми, а на самом деле мы — лишь копия. И нулевой сектор не у нас.
— Мы прорабатывали этот вопрос неоднократно. Такие сомнения поднимались не раз, — серьезно отвечал Звездин. — Но мы провели несколько тестов и исследований, во-первых. А потом по ряду признаков определили, что мы и есть нулевой сектор. Хотя, конечно…
— Что? — не дождавшись продолжения спросил Андрей.
— Мы не можем полностью отрицать вероятность того, что наш нулевой сектор не является первичным. Все же гигахрущ бесконечен, а самосбор, который творит этот мир, непознаваем. Но если принять данное предположение, то получается полная бессмыслица. Просто бессмыслица.
— А если… — Андрей сначала боялся озвучить мысль, но, вспомнив сына, стал посмелее. — Если наш план не сработает? Если мы дойдем до ФУПа, а его отключение никак не повлияет на наш мир?
— Тогда мы развернемся и пойдем обратно! — Звездин неожиданно вскинул руки вверх, будто готов был подлететь от радости. — И скажем остальным, что ФУП — это бред, надо перестать маяться дурью и переключится на более важные задания! А ты что будешь делать, Георгий?
— Работать в ликвидаторах, — сухо ответил тот и усмехнулся.
— А если серьезно, то гораздо более сложный вопрос — что мы будем делать, когда отключим ФУП. Не думали над этим, Андрей Викторович?
— Думал. Но тяжело представить. Это вы помните тот мир. А я — нет.
— Вы все быстро вспомните, уверяю вас. Как вы вспомнили устройство ФУПа, — сказал Звездин уже деловым тоном. — Заживете своей жизнью. А мы, — он постучал по портфелю, стоявшему под ногами, — выйдем отсюда и направимся прямиком в министерство, оттуда в НИИ. Расскажем им о результатах шестнадцатилетнего эксперимента. Предоставим наши наработки в области фрактальных установок. И обязательно расскажем о том, как сделать работу безопасной.
— А то построят еще один гигахрущ, — отозвался Георгий.
— Это в нашей полосе гигахрущ, — он хитро прищурился. — А если в других местах?
— Гигаизбу сгенерируют, — пошутил ликвидатор и издал смешок.
— Или гигачум, — подыграл Звездин и тоже засмеялся.
— Гигамазанка! — они вместе взорвались смехом.
Наблюдая за двумя хохочущими мужчинами, Андрей тоже искренне улыбнулся, хоть и не понимал смысла шуток. Но потом быстро погрустнел, вернувшись к своим мыслям. Звездин обтер слезы с глаз и, заметив быструю перемену настроения, снова заговорил.
— Чего погрустнели, Андрей Викторович?
— Я подумал о том мире. У вас там будут НИИ. А у меня что?
— А у вас будут трава, небо и солнце. Вы ведь мечтали об этом?
Мужчина не ответил. Он опустил взгляд под ноги и стал тереть ладони друг о друга, погружаясь в мрачные мысли. Звездин глянул на часы.
— Заговорились мы что-то. Отдыхать надо. Завтра предстоит великий день, — он покопался в портфеле, достал таблетки и отломил пластинку. — Это вам, Андрей Викторович. Примите обязательно. Завтра из пешки вы превратитесь в ферзя.
На этих словах он встал и проследовал к кровати с матрасо