— Любезный, если бы до нас твой приятель Форсез добрался, нам костер за счастье бы сошел, — хихикнула Рози, стирая со лба выступившие капельки пота.
Хлопнула дверь дома старосты, послышались быстрые шаги, а после смутно знакомый мужской голос поинтересовался:
— И где эти молодые маги?
— Мы тут, — гаркнул зачем-то Жакоб. — Воду пьем. Добрый день, мастер Люций.
Мы дружно уставились на него.
— Что? — смутился здоровяк. — Это Люций дель Корд, я его голос сразу узнал. Мы с ним еще тогда, в Асторге, несколько раз общались, а память у меня хорошая.
И правда — это был именно он, тот самый маг, который первым заявил Ворону о том, что его гуманный подход к происходящему приведет к проигрышу в войне. Не Асторг приведет, у него-то все будет в порядке, а именно мятежных магов.
По сути так и вышло. Почти все, кто поддержал тогда Ворона, сейчас мертвы, а мастер дель Корд — вот он, живее всех живых. И с огромной долей вероятности именно потому, что не особо разборчив в выборе путей, ведущих к победе.
— Эй, а я вас знаю. — Люций остановился шагах в пяти от нас и задумчиво потер подбородок, поросший короткой курчавой бородкой. — Вы же питомцы Герхарда? Верно? Вот вы двое меня тогда в Реторге к нему отводили.
— Верно, — подтвердил Мартин. — Я и Жакоб вас у ворот встретили, а после сопроводили к наставнику.
— Уцелели-таки, — подбоченился маг. — Ну надо же! А орден почти всю осень галдел о том, что и вы, и наставник ваш испустили дух в их подземельях сразу после того, как сознались во всех смертных грехах. Дескать, бремени позора не выдержали, стыд заел. Я-то сразу в это не поверил, но простой люд их действия одобрил. Они же точно знают — все зло от нас, магов.
— И мы, и наставник? — переспросил Гарольд, выпучив глаза. — В подземельях ордена? Да ладно?
Наставник? Как это возможно? Он же мертв. Точно мертв, я сам все видел!
— Ну да. — Люций растянул губы в улыбке. — Правда, тела никому не показывали, ни Ворона, ни ваши. Одно вроде провезли по базарным площадям крупных городов, да и то, я полагаю, не имеющее к вам отношения. Мало ли у них народу в подвалах сидит? Трупом больше, трупом меньше…
— Орден никогда не лжет, — рявкнул чернец. — Это одна из них была!
— Гелла, — тихо произнесла Фриша. — Это они ее, выходит…
Ох, как страшно ее лицо искривилось, когда она повернулась к служителям ордена, те в стену вжиматься начали от накатившей на них жути.
— Не надо, — положил ей руку на плечо Мартин. — Это не наши пленные.
— Не спеши, — посоветовал ей и дель Корд. — Никуда эти красавцы от тебя не убегут, поверь. Лучше другое скажите — как… Хотя ладно, это позже.
Дверь снова хлопнула, по крыльцу процокали каблуки, замолчали о чем-то до того болтавшие на своем языке эльфы, еще сильнее сжались орденцы, так, что обшивка дома захрустела, и даже на солнце наползла тучка.
— Я так и знала, — без тени удивления шепнула мне Рози, увидев лицо человека, вышедшего из дома. — Так и знача!
— Чтоб вас всех! — икнув, изрек Жакоб.
Да я и сам догадывался что к чему, только верить в это не хотел и мысли на этот счет из головы гнал как ненужные. Может, и зря. Сейчас проще было бы…
ГЛАВА 7
— Эк тебя жизнь потрепала, Грейси, — завершил парад эмоций Фальк, единственный, кто из нас всех остался более-менее невозмутимым. — Прямо как градом по хлебному полю прошлась! Глаз-то где оставила?
— Там же, где два пальца с этой руки, — холодно ответила ему Аманда, подходя к нам поближе и демонстрируя трехпалую конечность. — А еще в том месте осталась та, кого ты знал как Аманду Грейси. Нет ее больше. Умерла она.
— Ясно, — кивнул Карл. — Собственно, тут половина таких, как ты. В смысле — они теперь не пойми кто. Де Фюрьи больше не де Фюрьи — ее собственная семейка к смерти приговорила, Монброны Силистрийские перестали существовать вместе со своей страной, про фон Рута я вообще молчу…
— Вот и молчи! — зло рявкнула на него Рози, щеки которой горели нездоровым румянцем. — Как прорвало прямо!
Чему-чему, а спокойствию Карла можно было только позавидовать. Вот лично у меня слов не имелось, чтобы выразить все то, что на душе творилось.
Да, это была Аманда. Но при этом рядом стоял совершенно другой человек, не та соученица, с которой когда-то давно мы расстались на заснеженной дороге близ Кранненхерсга. Та была немного нелюдимая и недружелюбная, но все же понятная и светлая девушка, которая время от времени выкидывала коленца, не укладывающиеся в обычную логику событий.
Сейчас перед нами стояла… Семь демонов Зарху, Смерть перед нами стояла, воплощенная в женское обличье! Мертвенно-бледная кожа, правого глаза нет, вместо него на лице темнеет какая-то блямба, более всего похожая на сургучную печать, второй глаз на месте, но он отсвечивает какой-то нечеловеческой краснотой. Добавьте сюда еще жуткого вида шрам, опоясывающий шею, и пряно-острый запах, который чуть с ног не сшибает. Это не духи, не травы… Не знаю, чем она так благоухает, и знать не желаю.
Она вообще живая? Или мы имеем дело с восставшим мертвецом? Ну да, эти существа ни думать, ни говорить не умеют, их ведут вперед исключительно желание убивать и вечный голод, но кто знает? Вон, тот же дель Корд с темными материями знается, это все, кто на площади Реторга во время расправы над шпионом Линдуса был, помнят.
— Смотрю, отряд-то невелик, — заметила Аманда, скривив рот. — Хотя и это удивительно, до нас доносились вести о том, что вы все давно мертвы.
— Да, мастер Люций нас уже просветил на этот счет, — ответил ей Гарольд. — Орден Истины выдал желаемое за действительное. Они на такие вещи мастера.
— А Ворон? — заинтересовалась Аманда. — Он что, тоже уцелел? Если да — почему не с вами?
— Ворон мертв, — хмуро произнес Эль Гракх. — Тут они соврали лишь отчасти. Но в их руки он точно не попадал и пощады ни у кого не просил. Мы сами видели его гибель, своими глазами.
— Ворон был тем еще дураком, — равнодушно заметила Грейси. — Он предпочитал верить в торжество разума, в возможность победы малой кровью, потому и потерял все, что имел. Дом, имя, жизнь… И вас обрек на то же самое. Хорошо хоть, я вовремя успела сбежать от этого последнего героя магического мира.
— Ты это… — набычился Фальк. — Память учителя не тронь, ясно? Не тебе его судить и не нам. Как он сделал, так и сделал, чего уж теперь?
— Все тот же прямодушный и глупый Фальк. — Неприятная улыбка снова тронула губы нашей собеседницы. — Видно, потому еще и живой. Там, у Престола Владык, сейчас немалая куча идиотов ошивается, новые пока не нужны, вот тебя и не призывают к нему.
— У тебя, я погляжу, все дураки, одна ты умная, — насмешливо бросила Рози. — Почему же тогда корона Фольдштейна еще твою мудрую голову не увенчала? Хотя бы на правах эльфийской наместницы? Ты же последняя из королевской фамилии и у новых хозяев этих земель вроде в чести.
— Потому что она мне не принадлежит, — и не подумала обижаться та. — Ты плохо слышишь, де Фюрьи, или страдаешь провалами в памяти? Так я еще раз повторю простую и понятную истину — Аманда Грейси, дочь короля Фольдштейна, мертва. Навсегда. И я — не она, усвойте это накрепко. Мое имя — Белая Ведьма, другого нет и не предвидится.
— Теперь его точно никто не забудет, — пообещал Мартин. — Уж будь уверена.
— Они пришли из долины Ста Роз, — сообщил Белой Ведьме подошедший к нам Атиль. — Насколько я помню, тебе такое не по нраву, потому решил этот факт не замалчивать.
— Я немного знакома с этими людьми, — цепко осматривая наши лица, ответила ему та. — За ними много разного числится, но трусости вроде не водилось. Вот глупости — хоть отбавляй, это да.
Ощущения были так себе, все внутри меня просто-таки сигнализировало об опасности. Да оно и не странно. Ясно же, что в данный момент решается простой вопрос — жить нам дальше или умереть. Один взмах руки Белой Ведьмы — и каждого из нас мигом прошьют насквозь три-четыре длинных эльфийских стрелы. Мы даже по заклятию бросить не успеем напоследок.
— Они хорошие ребята, хоть Ворон и напихал им в голову всяких лишних принципов и правил, — вдруг заступился за нас дель Корд. — Я видел их в деле. До мастерства далековато, но крови они давно не боятся, ни своей, ни тем более чужой. И потом, месть — отличный стимул. Этим подмастерьям есть ради чего убивать.
Белая Ведьма, несомненно, пребывая в раздумьях, покачалась на каблуках своих щегольских светлых сапожек, рисунок на которых мне напомнил татуировку, представляющую собой переплетающиеся ромбовидные извивы. Подобное украшение на коже было распространено в гвардейских частях Линдуса, я на них насмотрелся еще во время войны с нордлигами, когда в свите принца Айгона лямку тянул.
А может, так и есть? У нас в Раймилле богачки любили обтягивать сапоги змеиной кожей, а Аманда, выходит, человечьей…
Да нет, не может быть. Видно, что наша бывшая подруга изменилась до неузнаваемости, но не настолько же?
— Будь по-твоему, — наконец произнесла она. — И признаю, Ворон, при всех его недостатках, был неплохим учителем. Фон Рут!
— Чего? — отозвался я удивленно.
— Я помню, что ты магией крови баловался, — уставилась на меня Белая Ведьма. — Хорошая специализация, полезная. И редкая. Среди тех, кто стоит под моим знаменем, почти нет магов крови, так что ты появился очень кстати. Особенно в свете последних новостей.
— Это каких? — заинтересовался Люций. — Что тебе Аэль сообщил? А?
Ответа он не получил, Белая Ведьма просто от него отмахнулась.
Это каких же вершин в профессии она должна была достичь за последние года два, чтобы, находясь в статусе ученицы, вот так помыкать матерым магом с не самым покладистым характером? Да еще и не одним?
— Покажи, на что способен. — Белая Ведьма щелкнула пальцами правой руки, на которой у нее они все в наличии оказались; по этому знаку два эльфа отвязали одного из чернецов и подволокли к нам. — Только так, чтобы я признала, что верные слова только что о тебе говорила. Мне нужна не смерть этого человека, но его страдания. Просто вскрыть ему горло может любой, тут магия ни к чему, обычной стали хватит. Докажи, что ты достоин стать одним из нас.