- Стой! - загремел Инлун. - Опять лапу держишь, как обезьяна!
Своими усами он перехватил руку Двунога и обнаружил в ней целых два камня.
- Так не пойдет! Давай-ка, как я! Держи между пальцев, как положено!
Тут, по мнению Желтого Дракона, произошло чудо. Двуног все понял, и нехотя подчинился. Он укрепил камень между вытянутыми указательным и средним пальцами и так поставил его на игровое пространство.
- Интересно, как решается вопрос конечности задачи, - промолвил Желтый Дракон, - или вы еще не определили пределов игрового поля?
- Очень просто, девятнадцать на девятнадцать, - ответил Инлун.
- А почему так?
- Смотри, я провожу каждой лапой по одному разу, очень ровно получается.
- Должно получиться двадцать? - недоумевал Желтый Дракон.
- А! У меня на левой передней один коготь отломан, - отмахнулся хвостом Инлун.
Понятно, - задумался Желтый Дракон, - ручаюсь, Инлун - твой отломанный коготь войдет в историю!
Акико очнулась от забытья. Она была уже по горло сыта драконами. Огонь в печке догорал. Она заправила печурку остатками спирта, выкинула пустую бутылку. Воздух вновь быстро согрелся. Акико забралась в спальник, застегнула его и надвинула на лицо капюшон.
- Здесь меня никто не сможет найти, - подумала она, - пожалуй, кроме Ешинаки. Он хитрый, как дьявол. Но он должен хоть немного любить меня. Он ни за что не выдаст меня этому убийце Итосу!
С такими мыслями Акико спокойно заснула. До рассвета было еще около трех часов.
О том, что произошло с Акико утром, вы узнаете позже. А сейчас мы вновь вернемся в Крым, где нашим старым знакомым предстоит расставание.
Глава 40
Горлум прощается с Саламандрой, Гномом, Сергеем и Ваном. Саламандра возвращается из Севастополя.
В один из серых слякотных дней, когда дождь нещадно поливал берега Крымского полуострова, Саламандра с крайне серьезным видом подошла к Горлуму:
- Собирайся. Завтра рано утром мы с тобой уезжаем.
- Прогоняете? - печально поинтересовался Сашка.
- После узнаешь, - загадочно улыбнулась Саламандра.
Сашка хмыкнул, утер нос и пошел складывать свой “Ермак”.
Гном бесцельно слонялся около него, насвистывая “Августина”. Сашка, пыхтя, засовывал в рюкзак старый солдатский спальник, прожженный на костре офицерский бушлат. Так продолжалось минут двадцать, а затем Гном неожиданно подскочил, круто развернулся на каблуках, и помчался в Ботанический сад к Лунину. Гному пришла в голову мысль.
Найдя Сергея в роще Ливанских кедров, он прокашлялся и деловито начал.
-Вот что, Сергей! Говорят, ты когда-то каратэ занимался?
- Да, совсем недолго, а что?
- Так, - Гном посмотрел под ноги, потом быстро оглянулся по сторонам, убедился, что на них никто не смотрит, - покажи, пожалуйста, пару движений!
Лунин с удовольствием показал Гному прямой удар.
- Правая впереди, левая у бедра - Ич! Правая назад, левая вперед - Ни! - сопел Лунин.
Гном согласно кивал, потом стал повторять показанное.
- Ич, Ни! Ич, Ни! Ич, Ни, Сан, Ши! - командовал Лунин.
Через десять минут Гном уже самостоятельно занимался в кустах. Лунин отвлекся от него, пару раз отвез тачку с черноземом для подкормки цветов, оттащил кучу вырванных сорняков. Поработав так минут сорок, он отправился на поиски Гнома. Тренирующийся хиппи был для Лунина чем-то необыкновенным. Он нашел его в нижнем парке, среди молодых мамонтовых деревьев.
- Ич, Ни, Драй, Фиер! Ич, Ни, Драй, Фиер! Ич, Ни, Драй, Фиер! - четко разносилось в зарослях. Гном старательно месил воздух ударами.
- Ты что, немецкий в школе изучал? - поинтересовался Сергей.
- Да, а что?
- Чувствуется. Ты “три, четыре” по-немецки считаешь.
- Ну и что, по-моему, можно и так, - заявил Гном.
- Конечно, как хочешь, - Сергею было не привыкать к странностям своего товарища.
Показав Гене пару-другую новых упражнений, он вновь вернулся к работе. Спустя двадцать минут он вновь проходил мимо этого места.
- Айн, Цвай, Драй, Фиер! - Геннадий занимался с удвоенным рвением.
Сергей прислушался и удивленно покачал головой. Он изучал немецкий в школе, в университете много общался со студентами из Германии. В произношении Гнома четко улавливался саксонский акцент. Сергей пожал плечами, и отправился чистить бассейн, в котором летом высаживают лилии. Он прокопался с этим до самого вечера. Когда солнце исчезло за Ай-Петри, он собрал инструменты и поплелся домой. К его приходу Гном и Галина уже приготовили перекусить.
Вечером Саламандра заявила:
- Мы с Сашкой завтра уезжаем. Куда - пока секрет.
На другой день Саламандра повезла Сашку из города. Они порядком промокли и замерзли, голосуя на трассе. Наконец подкатил междугородный троллейбус Ялта - Симферополь. Саламандра с Сашкой быстро вскочили в огормный железный сарай на колесах. Водитель взял деньги, кивнул, и рванул вперед. Внутри было немногим теплее, чем на улице, но, по крайней мере, не шел дождь.
Они сели сзади справа, чтобы было видно море, но туман за окном мешал что-либо разглядеть. Не считая двух или трех местных жителей, проехавших с ними пару остановок, они были единственными пассажирами в огромном троллейбусе. Когда они проехали Краснокаменку, последние попутчики вышли, и Сашка с Саламандрой остались одни.
Троллейбус шел на восток по трассе между морем и горами. Мотор натужно ревел на подъемах, какая-то деталь хлопала по днищу, порывы ветра бросали в железный борт крупные тяжелые капли. Водитель довольно улыбался, курил, и интенсивно крутил баранку. Его оптимизм был чудовищно неуместен.
Сашка глядел в окно и молчал. Серая туманная пелена размывала и бесконечность моря, и высоту гор, пространство вокруг исчезало, казалось троллейбус идет в сырой и холодной пустоте. Молчала и Саламандра. Наконец Сашка не выдержал и спросил:
- Куда едем?
- В Севастополь.
- Это еще зачем? - забеспокоился Горлум.
- В Нахимовское училище будешь поступать, - лицо Саламандры заострилось, подбородок упрямо выдвинулся вперед.
- Это как?
- В прямом смысле.
- А меня возьмут?
Саламандра поглубже натянула на лоб спортивную шапку, зябко повела плечами:
- Не знаю. Но лучше бы они тебя приняли.
Сашка вздохнул, посмотрел вокруг. За окном лил дождь, над морем стоял туман, скрывавший границу между водой и небом.
- А ты меня не забудешь?
- Да что ты, как можно! - Саламандра обняла его за плечи и потрепала по голове. Горлум сидел, нахохлившись как испуганный воробей.
Через полчаса троллейбус выбрался на перевал. Облака остались внизу, и солнце засияло под ярким синим небом. Сашка щурился, глядя на заметенные белым горы. Вокруг лежал чистый искрящийся снег. Сашка неуверенно улыбнулся.
Пройдя перевал, водитель резко прибавил скорость. Старый троллейбус трясся и дрожал, норовя рассыпаться. Дорога шла под уклон, и скоро они вновь ехали под дождем…
От Симферополя в Севастополь ехали в электричке. Севастополь еще считался закрытым городом, и морячки исправно проверяли документы у пассажиров. Фокус Саламандры, удавшийся ей на украинской таможне, здесь не прошел. Но старшой наряда, узнав о цели поездки, дал добро.
- Один совет, девушка! Прежде чем идти в училище, подстригите молодого человека! - и старшой широко улыбнулся притихшему Сашке. Тот спокойно махнул головой, выпятил вперед нижнюю губу.
- Этим нас не испугать! - Он сел и уперся лбом в оконное стекло. За мокрой серой пеленой поднимались каменистые горы. Спустя двадцать минут поезд вошел в первый туннель на пути в город.
Севастополь не особенно нравился Саламандре. Она уже была здесь не однажды, и город-крепость всегда навевал ей слишком печальные мысли. Даже в самые солнечные дни, когда белые дома и широкие каменные лестницы сверкали на фоне лазурного моря, Саламандра не могла здесь радоваться. В этом городе ей было трудно расслабиться, почувствовать себя счастливой.
Каждая лестница, каждый сияющий на солнце собор, берег моря, горы, кольцом окружившие город - все напоминало ей о тысячах и тысячах погибших на этой земле.
Собор - усыпальница трех адмиралов. Горы - взорванный госпиталь, тысячи раненых, заживо погребенных под скалами. Корабли. Памятники. Бульвары. Мыс Херсонес. Греческий храм Артемиды. Собор, где крестился Владимир. Колокол без языка - немая память о павших в Крымскую кампанию. Берег, где были добиты тысячи раненных моряков. Пристань. Эвакуация, подкрепления, безнадежная оборона в окружении.
- Держаться, держаться!
Они держались. Никто не сдавался. Бежать было некуда.
Остатки береговой обороны. Бетонные доты, орудийные площадки. Домики на бетонном основании. Под домиками - старые бункеры, в них хранится картошка. Городские девушки - саженного роста, морская кровь в десятом поколении. Корабли в гавани. Флаги. Почему-то желто-синие. Еще раз Россия теряет Севастополь. Хорошо, без крови. Ей здесь и так полит каждый метр земли.
Саламандра с Сашкой садятся в троллейбус. Двигатель ревет на крутом подъеме. Есть разные города. На курортах гораздо веселей. Но без таких мест тоже нельзя. Сашка смотрит на корабли. Да, на курортах он пропадет. А здесь он сможет терпеть.
Нахимовское училище. Окраина города. Берег моря. У Горлума еще нет паспорта. Есть свидетельство о рождении. Саламандра заполняет документы. Бритый наголо Сашка. Ком стоит в горле. Саламандра плачет. Сашка по-мужски утешает ее.
Сашка уходит.
- Пиши, не забывай!
Саламандра медленно спускается по парадной лестнице.
Серый туман, серое море, моряки. Нахимовцы в форме. Дождь, холодный ветер. Никогда еще на душе у Саламандры не было так паскудно. Ей улыбаются. Она глотает слезы. Она опять одна.