И все в созданном ими мире было настолько совершенно, что драконы возгордились. Поссорившись, они решили выяснить, кто же из них самый главный творец, кто сильнее. Началась битва драконов. Истландейл устроил на земле извержения вулканов, в ответ Саутринг закрыл небо тучами, пролившимися бесконечными дождями. Нордальбран, обиженный непочтением к воде, поднял реки из берегов. Моря и океаны стали наводнять сушу и уничтожать все на своем пути. Вестнаур, глядя на них, затряс землю, стала она покрываться горами и впадинами. И не было бы предела разрушениям и гневу, если бы Лайфванг и Шангрэль не упросили братьев остановиться.
Драконы смеялись, что зеленому и золотому просто нечем ответить, но те не отступали. И было решено, чтобы навеки покончить с глупым спором, всем единовременно направить всю свою мощь в одну точку. И тот, чья сила окажется меньше, погибнет. Решили единогласно.
Драконы собрались в круг и, раздув огромные тела, разом выдохнули всю свою мощь. Но никто не упал. И вот, уже обессиленные, они смотрели перед собой. И явилось им чудо. Из дыхания появился дивный цветок о шести лепестках. И в цветке этом родилось двуногое существо.
Драконы залюбовались им и решили поселить в созданном мире. Но существу было одиноко, и все шестеро крылатых змеев каждый день собирались и согревали Огненную лилию своим дыханием, чтобы из нее появлялись еще существа. И так продолжалось до тех пор, пока земля не оказалась населена двуногими в таком количестве, чтобы они могли жить, плодиться и продолжать свой род. А великие драконы с тех пор только с улыбкой смотрят со дна ручья, касаются солнечными лучами, дуновениями ветра, доносятся до слуха шелестом травы или криками птиц.
Рован любил эту легенду, а потому рассказывал с воодушевлением и блеском в глазах. Закончив свой рассказ, он поведал, что кроме пьедестала они нашли останки древней библиотеки. Часть записей даже удалось расшифровать, и им стало известно о предназначении каменного цветка. И вот тут преподаватели запретили заниматься этим. Группа горячих хаенцев была так увлечена открытиями, что не смогла смириться с подобной несправедливостью. Вспыхнуло восстание, весть о котором уже успела облететь всю страну.
– И в чем же значение этого пьедестала? – поинтересовался я. – Почему его спрятали?
– Последователи драконьего культа верили, что когда двуногие умирали, они возвращались к своим прародителям, становясь частью единого целого – источника душ, – пояснил Рован. – Это похоже на абсолютную энергию, силу, содержащую потенциал превращения материи во все что угодно. Можно сказать, что души всех двуногих существ, собираясь вместе, могли создавать форму. Впрочем, ты все равно не поймешь.
Это была правда, я действительно не понимал.
– Из этой абсолютной энергии и состояло дыхание драконов.
– Понятнее не стало, – я виновато улыбнулся.
– Никто не знает, что происходит с душами на самом деле. Есть поверье, что те из нас, кто прожил жизнь достойно, снова становятся дыханием и рождаются новым существом на планете. Другие же оседают на земле пылью или росой.
Тут в разговор вмешался еще один хаенец и сказал еще более зачарованным тоном, чем Рован:
– Драконы неустанно следят за нашим миром, пополняя его как двуногими, так и животными, и растениями, горами, реками и облаками на небесах. Достойные возрождались к новой жизни, недостойные умирали, чтобы с их помощью жили другие.
– Допустим, – вынужден был согласиться я. – Но, насколько я знаю, драконий культ и эта вера остались в прошлом.
– Пьедестал с изображением лилии, – снова заговорил хаенец, – хранит ключ к источнику душ. Так написано в книгах.
– И если живой, – продолжил Рован, – найдет этот ключ, то обретет невероятную силу и бессмертие. Но…
– Но?
– Но взамен человек должен отдать…
– Не говори ерунды, Рован! – перебил его хаенец. – Ничего подобного там не было!
– Я читал!
– Ты сам не помнишь, что читал…
– Тихо вы! – вдруг раздался суровый голос тюремщика.
Все замолчали, и я так и не узнал, о чем говорил Рован. Впрочем, хитрая судьба не оставила меня без ответа. Просто приберегла его на потом.
На следующий день всех хаенцев выпустили. Было решено отчислить их из академии и запретить въезд в Хаарглейд как бунтовщикам и заговорщикам. Рован тепло со мной попрощался, просил передавать матери и Прису приветы и просьбу не волноваться. Уходя, он вдруг обернулся и сказал странное:
– Береги ее, Ланс.
Но кого «ее» я, конечно, не понял. Оставшись в камере один, я начал шуметь и требовать встречи с начальником тюрьмы. В ответ мне только грозили дубинами. Я был эльфом, и одного этого уже хватало, чтобы держать меня под замком.
Примерно через неделю ко мне наведался посетитель. Это был Арго.
– Привет, – сказал он, улыбнувшись. – Как ты?
– Не ожидал тебя увидеть, – я оскалился. – Ты надолго или просто мимо шел?
– Надолго, к сожалению, некогда, – он медленно стягивал кожаные перчатки. – У меня к тебе дело, Ланс.
– Слушаю.
– Тебе не кажется, что в нашей встрече есть нечто судьбоносное? – уже без всякой иронии спросил он. Я не ответил. – А вот мне кажется, – продолжил он. – Ты, наверное, слышал от своих хаенских друзей об Огненной лилии?
– Что-то, допустим, слышал.
– Мое предложение: я вытаскиваю тебя отсюда, а ты помогаешь мне в ритуале.
– В чем, в чем? – не понял я.
– Я хочу найти ключ к источнику душ.
– Сумасшедший!
– Я серьезно. Ты помогаешь – ты свободен. Ну что?
Я долго смотрел ему в глаза, внутри ворочалось недоброе предчувствие, но я все равно согласился.
– А чтоб тебя, давай! – воскликнул я, про себя думая: «Гори все огнем, мне еще много надо сделать, а не здесь гнить!».
Арго удовлетворенно кивнул.
– Тогда жди. Я улажу дела с начальником и вернусь. Никто не станет противостоять воле члена императорской семьи, так что не беспокойся.
Он вышел.
Меня освободили быстро, не сказав ни слова. Арго встретил меня на выходе и предложил пройтись до гостиницы.
– Действовать будем ночью, – сообщил он.
Остаток дня я провел, нежась в горячей ванне и наслаждаясь местной кухней. А ночью, когда круглая, как блин, луна озаряла город серебряным светом, мы вышли на улицу и отправились в сторону раскопок. Руины слабо возвышались над землей. Вся территория была окружена имперскими воинами, но Арго договорился с одним из них, и мы беспрепятственно прошли.
– Почему сейчас? – спрашивал я.
– Потому что это надо делать ночью в полнолуние, – сухо ответил он.
Мы поплутали между камней и останков стен, пока Арго не указал на люк в полу. Мы открыли деревянные щиты и осторожно, на ощупь, двинулись вниз по весьма крутой лестнице. Где-то вдалеке горел свет, передвигаться становилось все легче и легче, но я все-таки задел ладонью об острый выступ и порезался. Да и воздух вдруг показался мне тяжелым, словно препятствующим нам.
Мы спустились в небольшую галерею, освещенную факелами.
– Это подземные комнаты главного святилища драконьего культа, – пояснил Арго.
Мы миновали несколько таких же галерей, прошли казавшиеся бесконечными мрачные коридоры, прежде чем достигли колонного зала. Света здесь было больше всего, и пахло чем-то сладким. Благовония, решил я. Посредине зала находился тот самый каменный пьедестал с изображением цветка. По высоте он доходил до пояса, в диаметре составлял пару локтей. Обыкновенная глыба неровной цилиндрической формы с высеченным рисунком. Безусловно, творение рук человеческих.
Арго прошел мимо пьедестала и снял с плеча сумку. Он облачился в гиматий с вышитым изображением шести драконов и достал увесистую книгу.
– Это еще откуда? – удивился я.
– Делай, как я скажу. Это цена твоей свободы, – строго проговорил он.
– Ладно, – согласился я. В ту минуту все происходящее показалось мне чем-то несуразным.
Затем он извлек из сумки кожаную флягу с водой и несколько мешочков. Все это вместе с книгой положил на каменный столик у стены.
– Слушай внимательно, Ланс, – сказал Арго торжественно, словно только что принял сан жреца. – Я буду читать текст из книги, а ты будешь по моему знаку поочередно брать мешочки и высыпать их содержимое в центр цветка. Это нужно делать аккуратно и быстро, понял?
Я кивнул.
– Сначала через то отверстие в потолке, – он указал пальцем наверх, – должен пролиться свет луны. Как только он заполнит весь пьедестал, ты наберешь в грудь воздуха и как следует подуешь. Затем выльешь на цветок воду из фляги, потом вот из этого мешочка насыплешь землю. Далее лепестки розы и, наконец, мышиные хвостики.
– А почему не лягушки? – не удержался я. Но Арго пропустил шутку мимо ушей и продолжил:
– Мы пробудим силу всех шести драконов. Лепестки каменного цветка должны раскалиться. А затем… Впрочем, я вижу, луна уже близко, пора начинать.
Он поправил гиматий и принялся сосредоточенно листать книгу до нужной страницы. Я подошел к пьедесталу и посмотрел наверх. Край луны уже виднелся. Я глубоко вдохнул, чтобы справиться с вдруг охватившим волнением. Подумаешь, какой-то ритуал. Да ничего из этого не выйдет, я уверен!
Мне показалось, что ожидание длилось бесконечно, я чувствовал дрожь в коленях и здорово нервничал, но вдруг лунного света стало так много, что он касался каждого лепестка каменного цветка. Я подал знак Арго, тот принялся читать на непонятном языке.
Как он и обещал, один из лепестков раскалился, словно был не прожилкой в камне, а чем-то металлическим. Я постарался взять себя в руки и, набрав полную грудь воздуха, дунул на пьедестал. Накалился еще один лепесток. Потом я вылил воду и последовательно высыпал сначала землю, потом лепестки роз и, наконец, жутко вонявшие мышиные хвосты.
Цветок на пьедестале стал огненно-красным. Я повернулся к Арго.
– Просунь руку в самый центр лилии, – сказал он. – И достань то, что там лежит.
– Это безумие, – возразил я.