– Делай! – прикрикнул он.
Я поднес руку к центру цветка и с удивлением обнаружил, что камень больше не был камнем. Мои глаза обманывали меня. Я осторожно опустил пальцы в неизвестную субстанцию.
– Смелее же! – поторопил Арго. Я вдохнул и сунул руку по самый локоть.
Тут произошло нечто странное. Меня затрясло. Казалось, что-то как будто проникло в меня. Я почувствовал резкую боль чуть выше пупка, и ноги мои подкосились.
– Достань то, что там лежит, Ланс, – кричал Арго, – или, клянусь, я тебя убью!
Я заставил себя подняться и сунул руку еще глубже. Мои пальцы нащупали что-то продолговатое и гладкое. Я крепко сжал в ладони неизвестный предмет и резко выдернул руку. Нечто как будто вышло из меня. Боль прекратилась.
Я разжал пальцы. На ладони лежал кусок золота, по форме похожий на бутон лилии. Кровь от пореза испачкала его в нескольких местах. Я осторожно вытер его о край рубахи, надеясь, что Арго не заметил, и повернулся к нему.
– Что это? – спросил я.
– Ключ, – он подбежал ко мне и выхватил золотой бутон. – Ты молодчина, Ланс! Ты свободен.
– Эй, погоди. Я чуть жизни не лишился из-за куска золота! Не хочешь объяснить?
– Нет, – он нагло посмотрел на меня. – Ты только что добыл ключ к источнику душ. Большего знать не нужно.
– И что ты собираешься с ним делать? – я скрестил на груди руки, давая понять, что никуда не уйду.
– Не зли меня, глупый эльф, и не забывай, с кем разговариваешь, – недобро проговорил он.
– Ладно, – я отступил. – Но мы еще встретимся.
– Непременно, – Арго улыбнулся. – И в следующий раз, Ланс, ты будешь стоять передо мной на коленях, как перед императором.
– Да лучше я в огне сгорю! – усмехнулся я, направляясь к выходу. – И кстати, – я обернулся. – Мое имя не Ланс.
– Да, оно тебе не идет. Слишком человеческое. Или собачье. Как тебе больше нравится?
Не ответив, я стал подниматься наверх. Меня удивляло, как мы вместе провели столько дней в пути, а теперь я его люто ненавидел. Как это случилось? За что? Почему? Я не мог понять, но в глубине души по-своему был рад этим чувствам. Если он станет императором, значит, я стану тем, кто повергнет его ради моего народа. И Тиары…
Мне захотелось выбраться из города как можно скорее. Я вернулся в гостиницу, кое-как побросал вещи в мешок, сказал хозяину, что расплатится мой спутник, и еще до рассвета был в пути в Хаарглейд. Я не знал тогда, где Рован и что сказать Прису, но мне хотелось убраться от этого места как можно дальше. После ритуала у меня возникло странное чувство внутренней пустоты, как будто я лишился чего-то очень дорогого. Но я старался убедить себя, что все дело в необычности обряда, диковинном пьедестале и мерзком Арго, возомнившем о себе неизвестно что.
Я прибыл в Хаарглейд даже быстрее, чем рассчитывал. На въезде в город меня остановил патруль. Я протянул стражнику письмо, данное матерью Приса в качестве пропуска, он долго изучал его, а потом с гордостью сообщил, что автор письма лично просила не пускать меня в город. Вот так Прис был избавлен от пагубной привычки всюду таскать меня с собой.
Я посмотрел на высоченные городские стены и понял, что настало время возвращаться назад. Обучение действительно дало мне многое. Я знал столько всего, о чем другие эльфы и не подозревали. Теперь я верил, что уже не мальчишка, что смогу помочь им. Если, конечно, они согласятся пойти за мной.
Я развернул коня и, ни разу не оглянувшись, помчался во весь опор на северо-восток, туда, где моя матушка подарила мне жизнь, где я встретил прекрасную Тиару и узнал, что самый великий человек моей жизни – гнусный предатель. Об одном только я жалел. Что не смог нормально попрощаться с Присом. Он был единственным в жизни другом, а я даже не сказал, что буду по нему скучать. Я гнал лошадь все быстрее и быстрее, надеясь, что когда-нибудь встречусь с ним вновь. А между тем внутри было гулко, как в пустом бочонке, и сколько я ни старался, подавить это чувство не мог.
Оринг прервался и посмотрел на магистра Огненной лилии.
– Невероятно! – воскликнул тот. – Твой рассказ…
– Тебе нужен перерыв.
– Знаю, но…
– Я не исчезну.
Магистр долго смотрел на светящуюся фигуру эльфа, словно не верил его словам, потом все же развернулся и вышел.
Глава двадцать седьмая – Фэй
За окном поднялась снежная буря. Рикки протер рукавом стекло и задумчиво наблюдал, как белые вихри не то дрались друг с другом, не то танцевали. За всю жизнь он не помнил такого холода в разгар весны. Но больше, чем погода, удивляло, как среди войны, разрухи и безвластия нашлись люди, пожертвовавшие этот огромный особняк на нужды других. Ему с остроухими даже выделили отдельную комнату. Кровать здесь, правда, была одна, и на нее уложили светящегося полуэльфа. Его друг Фуэртэ соорудил рядом ложе из тряпья и, накрывшись плащом, похоже, заснул.
Оставив обоих, Рикки вышел в коридор и направился к лестнице. Одна из сестер лечебницы упомянула, что на первом этаже есть ванная комната. Вязкая тишина позволяла надеяться, что никто его не потревожит.
Налив в котел воды, Рикки раздул мехами пламя и представил, как совсем скоро понежится в тепле. По крайней мере, тело должно передохнуть. В голове же накопилось слишком много мыслей, и больше всего о Диане. Она понадеялась на него, а он все-таки ушел. И сколько бы ни пытался убедить себя, что жизнь одна и нельзя ею жертвовать, на сердце оставалось тревожно.
Рикки присел на табуретку и уставился на огонь. В танцующем пламени ему привиделись зеленые, как болото, и такие же затягивающие глаза Эри, с которой он столько времени провел рядом, но так ничего и не предпринял. А теперь они разбросаны по разным концам мира. Думает ли она о нем хоть иногда? Рикки покачал головой. Он не сделал ничего, чтобы заслужить это. Ей нечего о нем вспомнить, кроме короткой дружбы, а затем предательства в Шадер. Да, он был рядом перед казнью, они провели ночь у реки… Но все свои шансы, как дурак, прохлопал. Он должен был спасти ее, уберечь, спрятать, а он что? Не помог ей, не помог Диане, не стал настоящим Рыцарем Служения… Виной тому война, обстоятельства или он сам?
Вода в котле зашипела. Рикки почесал немытую голову и, поднявшись, принялся расхаживать по ванной. «Сейчас главное помочь эльфам», – сказал он себе. А дальше как-нибудь образуется. Говорят же, что у судьбы все ниточки сплетены в узоры. Если надо будет, встретит он зеленоглазую подругу. Очутилась же она тогда на лесопилке.
Воспоминания помогли Рикки улыбнулся. Вода забурлила. Он убавил огонь и принялся осторожно наполнять ванну кипятком. Затем долил холодной воды и резво разделся. Ничто не может сравниться с горячей ванной во все времена и в любых условиях.
Он понежился немного, а затем принялся тереть уставшее тело мочалкой. Горностай с плеча смотрел маленькими глазами-бусинками.
– Береги свой меч, – посоветовал ему Рикки.
Дверь в ванную неожиданно отворилась, и из коридора впорхнула незнакомая девушка.
– Простите, – пробормотала она, вскинув тонкие брови.
Неровно остриженные черные волосы едва касались плеч. Зеленые глаза редкого травяного оттенка обрамляли густые ресницы. Ее фигура была так красива, что Рикки слегка обалдел и окончательно растерялся, не зная, кидаться ему за простыней или отсидеться так. Девушка вроде бы тоже смутилась, но уходить не спешила.
– Я не хотела, – прощебетала она.
– Ничего страшного, я скоро закончу.
Незнакомка широко улыбнулась:
– Я Фэй, я здесь рядом в комнате…
– Рикки, – представился он.
– Горностай, – ее взгляд скользнул по его плечу, а на пухлых губах появилась игривая ухмылка.
Долгую секунду они смотрели друг другу в глаза, пока Фэй, наконец, не отступила.
Когда за ней закрылась дверь, Рикки глубоко вздохнул и погрузился в воду с головой.
Трактир «Белый кот» напоминал Джерри корабль в бурю. Вокруг разразился шторм, волны норовили опрокинуть корму, вода с рыком переливалась за борт и отчаянно хлестала бедное суденышко. А оно оставалось на плаву и, несмотря на грозу и ливень, пробивалось вперед. В разоренном и прогнившем Толлгарде это было одно из немногих заведений с целыми окнами и чистыми простынями.
Хотел бы Джерри похвастаться той же стойкостью, но его лодка давно разбилась, а самого его вытряхнуло на берег. Ходили слухи, что в лансийских лесах появились новые банды, расплодились, как мыши без кота. И он мог бы отправиться на большак, даже возродить Красных лис. Только одному не хотелось. Без Ульрики было пусто и холодно, как без волос на голове, которых не замечаешь, пока не выпадут.
– Добрый вечер, – раздался за спиной приятный голос Арока Ворона.
– А, это вы, – он посмотрел на молодого человека. – Любите заложить за воротник?
– Я бы так не сказал, – Арок уселся напротив и обратился к помощнице: – Кюрэль, подай, пожалуйста, ужин. Что у вас есть, все съем.
Девушка засуетилась. Джерри проводил ее взглядом и снова глянул на Ворона.
– Вы знаете, – заговорил он, – я ведь благодарен вам…
– За что? – удивился Арок.
– Не сомневаюсь, что это именно вы настояли на моем освобождении.
– Ваша жена убила Гаюса Ловкого и помогла нам занять город. Это меньшее, что мы могли сделать. Жаль только, что она ушла от вас.
Джерри на мгновение вспыхнул.
– Кто сказал, что она ушла?
Арок не успел ответить. Входная дверь хлопнула, впустив не по сезону морозный воздух, и послышался женский визг. Джерри обернулся, голубые глаза Ворона расширились от удивления.
Кюрэль висела на шее у Вирта Сокола.
– Привет, цветочек, – тот жарко поцеловал ее в губы и тут же ловко отстранился. Девушка послушно отступила, не сводя с него сияющих глаз.
Вирт зашагал прямиком к Ароку. Тот подскочил навстречу и заключил друга в объятья:
– Мы уж не чаяли…
Сокол широко улыбнулся.
Предложив сесть, Арок представил ему Джерри.