Голос его сейчас Ане показался каким-то другим. Словно ком застрял в его горле. Аня всё больше переживала за этого человека, раньше казавшегося таким бесконечно улыбчивым.
«Человек не может улыбаться всегда, – говорил ей Эрик, когда она замечала грусть на его лице. – Тебе надо принимать окружающих и с их печалью».
«У меня своей и так много», – всегда отвечала она. Но сейчас знала: её «много» – такая малость по сравнению с печалью Дюка. Но тот всегда пытался улыбаться.
– Не надо за него платить. Пусть работу ищет, – ответил продавец, и каким же удивительным показалось Дюку то, что руку на воришку он не поднимал.
– Я приходил к вам! Просил работу! Вы сказали – вам работники такие не нужны… Я искал работу…
Глаза у мальчишки были на мокром месте. И Дюк вспомнил, как часто ему самому отказывали в элементарных подработках. А кушать очень хотелось. Он взял с прилавка ещё два батона хлеба, указала на пакет молока и следом – на мясо.
– Упакуйте, пожалуйста, и ты, – он указал на мальчишку, – можешь взять что-нибудь ещё. Я всё оплачу.
Аня молча заворожённо наблюдала за происходящим, и сердце её сжималось. «Скажи спасибо, что тебе есть что поесть», – говорила ей Лида, когда Аня каждый раз хмурила брови на требования хорошо учиться и быть полезной.
– Спасибо, – прошептала она, но её никто не услышал.
– У вас действительно нет для него работы? – переспросил Дюк. – Машину разгрузить за тот же батон хлеба.
Продавец поморщился.
– Он со второго, и у него сестра из «этих». Часть налога на такие семьи должна лечь на работодателя.
– Она не виновата, что родилась мутантом! – прошептал Дюк.
– И что? Сумма неподъёмная? – вмешалась Аня.
– Ну, если учесть, что он ещё и воровать будет…
– Если мне было бы, что есть, я бы не воровал, – с обидой буркнул парень.
– Если есть работа, могу я за него поручиться? – спросил Дюк, собирая продукты в пакет и протягивая их незнакомцу. Тот протёр щёку, где от несправедливости этого мира у него прокатилась слеза. Теперь на мокрой щеке красовалась грязь с его рукава.
– А вам это зачем? Вы же, судя по виду и номерам купюр, из пятого.
Дюк удивился. Деньги он снял в пятом как раз на тот случай, когда не стоило оплачивать карточкой. Но про номера на купюрах даже не подумал. Удивление Дюк попытался скрыть и, конечно, не стал говорить, откуда он на самом деле.
– Из пятого. Но я тоже из «этих» и тоже когда-то очень хотел есть.
Продавец молча смотрел то на Дюка, то на Аню, а потом перевёл взгляд на воришку.
– Завтра в десять на разгрузке, опоздаешь – больше о работе не проси. Три дня отработки – и можешь приносить свой соцлист для оформления налога.
Дюк выдохнул, а глаза парня засияли, как самые яркие звёзды в небе.
– И, прошу тебя, умойся. Я понимаю, что ты будешь ящики таскать, но, ей-богу, тебя как будто этими ящиками уже прибило.
– Мне оставить свой номер телефона? – спросил Дюк и вытянул из кармана телефон, чтобы продиктовать новый номер, который ещё не успел запомнить.
– Да нет, что вы, я думаю, справлюсь с ним сам. Зачем вам лишние хлопоты? Вы убедили меня. Раз у вас получилось, может, и у него получится.
Когда они вышли на улицу, парень не переставал благодарить Дюка. Дюк в свою очередь взял с него обещание не воровать и чётко придерживаться графика. Аня стояла рядом и не могла ничего сказать. Вот они, слова сожаления, слова поддержки – витают в воздухе. И ни за одно из них она ухватиться не может.
– Даже когда будет тяжело, помни, что это того стоит. А тяжело будет. Ты справишься со всем, – сказал на прощание Дюк, и Ане почему-то показалось, что это напутствие было и для него. Затем они направились по нужному адрес. Сели на лавочку у подъезда и стали ждать.
– А вдруг они дома?
– Хорошо, если так.
– Ты не хочешь заходить, да?
Дюк промолчал.
– Или тебе бы не хотелось, чтобы они были дома?
– Возможно, – пожал он плечами.
– Мы можем уйти, если ты не готов.
– Ты знаешь, наверное, всю свою жизнь я не был готов к тому, что происходило. Плохо ли это? Наверное, нет. Но ты права. Если у меня есть шанс на передышку, я хочу им воспользоваться. Задавать вопросы, на которые не хочу получить ответа? Зачем?..
Аня ещё никогда не видела Дюка таким подавленным. Всё это время он казался очень уверенным, знал, куда шёл, и не прекращал идти, даже когда спотыкался. Но сейчас казалось, что он упал и вставать не очень-то хочет. Она взяла его руку в свои ладони. Он тепло улыбнулся.
– Пойдём домой, – прошептала Аня и тут же отпустила его руку. Так неловко, быстро.
Этот вечер казался безмятежным. И не потому, что ветер внезапно стих, и, кажется, тише стали работать генераторы в секторе… Просто Дюк решил отсрочить то, что может перевернуть его жизнь. Он хотел насладиться этим спокойствием ещё чуть-чуть. Но судьба, которая так часто любила заставать его врасплох, вновь уготовила встречу, которой парень только что решил избежать. С листьев стекала вода после недавнего пролива, а с Дюка рядом с Аней – ощущение одиночества и ненужности.
Ришель не узнала Дюка со спины: в дизайнерской одежде пятого и в компании с девушкой, которую видела только однажды, на фото. Поэтому, когда они встретились глазами, она замерла. Сделала шаг назад, словно готова была убежать, но бежать было поздно. Их встреча была всего лишь вопросом времени.
– Рише, это он? Тот самый? – прошептал мужчина, стоявший рядом с Ришель. Шрам на волевом лице показывал, что квартира в военном районе досталась ему не просто так.
Она промолчала, но отвечать уже было не нужно.
Ришель, судя по пятнам на голове, не так давно перекрасила волосы в родной цвет – тёмный, словно сама ночь. Сняла пирсинг, спрятала под тональным кремом татуировки, которые должны были проглядывать из-под лямок белого топа. И, кажется, Дюк впервые увидел её в юбке. Летней простой белой юбке до колен с чёрными узорами и разрезом до бедра. Узнал он её, конечно, сразу – по испуганным чёрным глазам.
Причиной такой резкой смены имиджа стало то, что и она на рынке заметила Нику.
– Мне прогнать его? – продолжил мужчина.
– Не надо меня прогонять, – с усталой усмешкой ответил Дюк, когда, кажется, узнал её спутника. Тот был похож на снайпера. Единственного снайпера Миры, у кого был доступ к винтовке. Какая ирония – именно его Ришель должна была обезвредить в день революции! – Я сам уйду.
– Останься, – попросила Ришель, виновато опустив голову. – Ты всё равно уже нашёл меня.
Глава 10
«Тебе так шла форма охраны пятого сектора», – хотел было сказать Дюк, но слова застряли в горле, обжигали язык. Ноги казались ему невыносимо тяжёлыми, пока он поднимался по грязным ступеням подъезда, так пропахшего тоской и пылью. Правда, которую он не особо-то и хотел знать, вот-вот встанет к нему лицом, взглянет в глаза – и Дюку придётся признать её существование.
Он не был к этому готов. Очень хотел просто исчезнуть из этого мира, возможно, затеряться в прошлом. Где-то между детством и знакомством с тётей – чтобы никогда не прийти на их встречу. Внезапно Дюку показалось, что прежние его проблемы, такие как поиск денег на еду и существование, нравились ему больше.
Когда они зашли в квартиру, так напоминающую Ане её родной дом расположением комнат и старым стандартным ремонтом в белых тонах, прямо по коридору к ним, раскинув руки в стороны, выбежала девочка лет шести в белом платьице.
– Мама! Папа! – воскликнула она.
– Почему наша крошка проснулась? – улыбнулась Ришель.
Дюк и Аня не знали, чему больше удивились: ребёнку или диалогу. Ришель скрестила руки на груди и, взглянув на Дюка, закатила глаза.
– Что? Ты же знаешь, что я люблю детей.
– Ну да, – он вспомнил, как часто и с какой радостью Ришель бралась за любую подработку, связанную с ними.
Она нахмурила брови, немного раздражённая, что ей приходится оправдываться, потом убрала прядь чёрных волос с лица, заправив её за ухо, и подняла малышку на руки.
– Ложись спать, а то проспишь завтра весь день, и уточки в пруду останутся без твоего хлебушка.
Девочка сморщила личико в недовольной гримасе, на что Ришель тут же отреагировала наигранным удивлением:
– Ты что, хочешь оставить их голодными? – прошептала она.
– Нет, – так же шёпотом ответила девочка.
– Тогда беги спать, – прошептала Ришель и, подмигнув, опустила малышку на пол. Та, громко хихикая, убежала обратно в комнату.
Когда они прошли на кухню, то сразу поняли, что до появления Ришель в этой квартире хозяином был одинокий мужчина. Разбитая на стене плитка возле большой конфорки, точно от удара посудой, перемытые сотейники лежат вверх подгорелыми днищами. Пожелтевшие от времени белые шторы на окнах в одном углу сохранили следы пожара, на полу остался старый отпечаток горячей сковороды: она расплавила линолеум, рисунок которого тоже сошёл со временем, стал менее чётким. В общем, каким чудом мужчина с такими кулинарными навыками дожил до сегодняшнего дня, оставалось загадкой.
Дюк нехотя сел за стол и смотрел, как Ришель мельтешит по кухне. Она поставила чайник, кинула в треснувшие чашки пакетики чёрного чая и по две ложки сахара. Именно так, как любил Дюк. Ришель поставила их перед гостями и тут же одёрнула себя:
– Ой, я не спросила, какой чай будет Аня, сделала, как Дюку.
– Рише, прекрати, – тихо сказал Дюк. – Если ты действительно пряталась от меня, давай, я уйду, и мы продолжим эту игру.
Ришель застыла и, как обычно это делала, когда испытывала неловкость, по-кошачьи опустила ладони в воздухе.
– Но если тебе есть что мне сказать, то давай уже говори. Хочу скорее впасть в отчаяние, если это так неизбежно.
Хоть Дюк злился не на Аню, находиться сейчас рядом с ним ей было сложно. Он злился. Таким Аня его точно ещё не видела. Ришель тоже вмиг опустила плечи и переменилась в лице. С испуганного и виноватого оно тут же стало спокойным, даже, скорее, безразличным. Тяжело вздохнув, Ришель упала напротив. Рукой