Но герой, у которого были возможности, – вот он, перед ней. И эту возможность – стать частью истории – он дал и ей. В самой Ане давно ничего не осталось от геройства. И вся её мотивация, как и его, держится на том, что она просто хочет снять с себя клеймо монстра. Снять, как одежду, из которой она выросла, и бросить в корзину. Но это клеймо – не одежда. Оно под кожей, словно высеченное не её костях: рёбрах, позвоночнике, черепе.
– Я понимаю тебя, – сказала Аня и положила ладонь на его руку. – И я с тобой… Тоже не монстр.
«Не монстр», – повторила Аня про себя. Возможно, она вообще на самом деле никогда не хотела быть героем? Ей достаточно было перестать быть монстром в глазах других людей.
Скрип колёс разнёсся по всему залу. Поезд, который стал приезжать ещё реже, чем раньше, после случившегося псевдо-теракта, наконец-то доехал до сектора – с опозданием на полчаса.
– Я так рад, что у меня есть ты, – прошептал Дюк и накрыл своей ладонью её тонкую холодную руку.
– Спасибо, – смутилась она, не найдя, что ответить. – А теперь пойдём покупать два билета до станции «Новые проблемы», пока поезд не уехал. – Аня вздохнула, отвернувшись в сторону касс, чтобы спрятать покрасневшие щеки. Билеты они решили купить только в том случае, если поезд действительно приедет.
Но в поезд ребят сразу не пустили. Стоя за стеклянными окнами перрона, им пришлось ждать, пока состав проверят. Аня натянула рукава на ладони, крепко сжала их от холода и смотрела на бетонные стены, в шутку называя их «краем сектора». Те давно заросли зеленью и действительно казались «краем». Внезапно на стекле стали появляться следы капель. Сначала редкие, но вскоре пошёл полноценный дождь. Дюк поморщился, понимая, какой запах гнили будет витать в воздухе уже через десять-пятнадцать минут. Явно не такое он хотел оставить впечатление от сектора у Ани.
Тут на телефон Дюка пришло сообщение. Он пробежался глазами по нему:
«Дорогие граждане, нет повода для беспокойства! Полив сектора происходит днём, поскольку за пределами купола температура превысила обычные показатели».
Аня, как и все гости второго сектора, тоже получила такое сообщение.
– Ого, это правда? – удивилась она.
– Скорее всего, нет. Если температура за куполом поднимается, о поливе пишут заранее, а не во время. Мне кажется, купол просто доживает своё.
«Сбой?» – написал Дюк в диалоге с ником ХХХ и в ответ получил просто плюс.
– Айзек говорит, что это сбой. Не в температуре причина.
Дюк прикрыл лицо руками. Ему хотелось спрятаться и, как другие, не замечать, как всё рушится.
– Кира. Кира всё исправит, а я помогу, – прошептал он.
– Я знаю, я тоже помогу. Мы справимся, Дюк. Ты не один.
Раньше, если в череде старых развалюх на перроне останавливался новый поезд, – это явно был хороший знак. В таких случаях часто можно было услышать фразу: «Ого, значит, сегодня будет хороший день!» Теперь же, когда старые вагоны сняли из-за псевдо-теракта, а вместо них выделили в два раза меньше новых, хорошим знаком вполне можно было назвать опоздание всего на полчаса.
– Такое чувство, что больше никто не хочет уезжать из этого сектора.
– Сейчас очень сложно получить пропуск в пятый из-за происшествия на вокзалах. А девушка на кассе сказала, что вчера люди прождали поезд восемь часов, и не всех пустили даже по пропуску.
– Как такое возможно? – Аня посмотрела на Дюка. Его грустное лицо, полуприкрытые глаза, смотрящие в никуда. Ей так хотелось заставить его улыбнуться, хотелось встать перед ним, коснуться его лица и, может быть… поцеловать? Это заставило бы его улыбнуться?
– Возможно, если ты из второго или из первого. Нам нигде не рады, – вздохнул он. – Поэтому хорошо, что ты тут ненадолго. Надеюсь, что, когда мы сюда вернёмся, то всё изменим. А этот поезд… Такое чувство, что Николь его лично отправила за нами.
– Думаешь, она ждёт нашего возращения?
– Даже если это не так, думай всегда об обратном. Так ты будешь начеку и более осторожна.
Аня кивнула, поднимаясь с места и закидывая на плечо рюкзак.
– Предъявите ваш пропуск, – остановил их на перроне человек в форме и с оружием. – Проходите.
Дюк и раньше понимал, что требование о пропусках из первого и второго сектора создавало впечатление, что им не рады в пятом, а теперь, когда поезд можно было прождать весь день, казалось, что их уже изолировали. Его догадки подтвердились тем, что пару за ними не пустили даже при наличии пропуска.
– Мы можем им помочь? – спросила Аня. – Я слышала, что они едут к маме. Обсуждали это в зале, – прошептала Аня, приподнявшись на носочки, и, запнувшись о свои же ноги, схватила Дюка за рукав. В узком коридоре нового вагона скорорельса Дюк резко развернулся и поймал её, прижав к себе.
– Солнце. Как бы я ни хотел помочь всем в этом мире, во втором секторе помощь карается.
Он смотрел в её голубые глаза, полные жизни при всём своём наивном взгляде, и Аня смотрела в ответ в уставшие от всех бед зелёные глаза Дюка.
– Что это значит?
– Значит, что помогать можно только тем, кто не может тебе навредить. И я бы с радостью набрал Николь, но кто угодно может стоять за терактами. Даже эта милая пара. А я пока не готов это проверять.
– Ты жестокий. – Она нахмурилась, отпрянула от него и, протиснувшись вперёд, направилась в купе.
– Я осторожный, это разное, – бросил он ей вслед, а после добавил уже в купе:
– К тому же, мы решили, что не будем героями. Просто перестанем быть монстрами.
– Нет, ты жестокий! – Аня всё так же хмурила брови, сидя напротив. – Они просто хотят увидеть маму. И ты можешь им помочь.
– Я расскажу тебе, мой милый грибочек, одну интересную историю. – Дюк наклонился вперёд и продолжил пугающим шёпотом:
– В моём районе детям запрещали помогать старушкам относить пакеты до их квартиры. Знаешь, почему?
– Что? – удивилась Аня такой резкой смене темы. – Нет.
– Потому что были случаи, когда таких добродушных детей… ели.
У Ани перехватило дыхание. Она упала на спинку кресла. Сначала с недоверием посмотрела на парня, но, когда лицо Дюка не изменилось, осталось таким же серьёзным, поморщилась, представляя себе это.
– Зачем ты это рассказал…
– Я не хотел, но ты так уверяла меня в моей жестокости, что я не смог тебя переубедить по-другому.
– Мог. Просто сказать, что с детьми происходило что-то плохое.
– Наверное, ты права. – Теперь и Дюк откинулся на спинку сидения и вновь достал оба своих телефона из кармана.
– Верни мне прежнего Дюка, – расстроилась Аня, скрестив руки на груди.
– Всё в порядке, прежний я здесь. – Он поднял глаза от экрана, где системное окно сообщало, что загрузка фото почти завершена. – Просто чуть более откровенный.
Аня неуверенно кивнула. Да, Дюк прав. Если уж она осталась с ним, то и настоящего его, такого грустного, пережившего многое, тоже должна узнать.
– Хорошо, ответ принимается. Тогда будь более откровенным в рассказе о тёте и о наших семьях.
– Точно, – улыбнулся Дюк. Как раньше, по-доброму. – Последнее фото как раз перекинул. Иди ко мне, садись рядом. Я расскажу всё, что знаю.
Глава 13
«Назначить дочь Радоуцкого на пост Леди секторов было лучшим решением за последнее время», – заключила Николь и не сдержала улыбки. Но она тут же погасла, стоило подумать о том, что с Кирой будет сложнее, чем с Адель. Девушка сама полна идей, и не все они выгодны для пятого сектора. Конечно, если её план не сработает, и третью Леди секторов можно будет пустить в расход. Сложнее. Дольше. Но не невозможно.
– Хорошие новости? – дрожащим голосом спросила Аксель, в ужасе представляя, что ещё могло произойти.
Что привело Николь в тренировочный зал – оставалось только догадываться. Ведь арена для тренировок со всей её мрачной атмосферой была тем местом, куда Николь вообще когда-нибудь до сегодняшнего дня не заходила.
Огромный тёмный тренировочный зал, где в центре находилась виртуальная арена, воспроизводящая лес и его обитателей за куполом, которых удалось найти как раз благодаря исследованиям приспешников. Зал вокруг арены был оснащён не только силовыми тренажёрами, но и теми, что развивали все необходимые навыки для выживания за стенами.
Самым ярким и запоминающимся был скалодром, имитирующий разваливающиеся укрытия и руины, которые расположились даже под потолком, и всё это дополняло виртуальное разрушение – части зданий рушились во время тренировки. Не убивали, так как, в отличие от цельной конструкции, были всего лишь проекциями, но тренировку солдат проваливал, если не успевал увернуться от летящего фрагмента здания. Вот и сейчас за спиной Николь трос, на котором повис новобранец, под красный сигнал фонаря начал спускаться вниз.
– Можно и так сказать. Иногда принимаешь важное решение и не знаешь, приведёт ли оно к нужному результату. Сегодня результат меня порадовал. Может, и ты расскажешь мне что-нибудь хорошее? Вы нашли Диких и их инженера?
– К сожалению, наша миссия немного сдвинулась из-за смерти Леди секторов. Но я уверяю вас, мы найдём их, и очень скоро, – ответила Аксель.
– Найти-то найдём, но заставить их переступить порог секторов… – скептически (что он позволял себе лишь с недавних пор) ответил Арес.
– Думаешь, могут возникнуть проблемы? – Николь приподняла левую бровь, поправила очки и склонила голову набок, не понимая, как вообще в этих стенах остались люди, которые могут с ней спорить.
– Думаю, никто в здравом уме не придёт по собственной воле в то место, откуда будет трудно уйти, – закончил мысль приспешник.
– У них не будет проблем с тем, чтобы вернуться в лес, если они будут делать то, что я прошу.
– Дикие – не солдаты, они делают то, что хотят.
Понимание, что он говорит лишнее, пришло слишком поздно. Слова уже были сказаны.
– Ты, судя по пререканиям, тоже не солдат, – больно кольнула его Николь.