– Можно, я побуду с тобой? – засмущалась Аня.
– Можно.
Но даже после его ответа Аня продолжила стоять, словно ждала особого приглашения. Только ладонь с дверной ручки убрала.
– Ты будешь просто стоять у дверей? Думаешь, так спать будет удобней?
Она, аккуратно передвигаясь, словно по тонкому льду, присела на кровать.
– Спать с тобой? Кажется, просить о таком большая наглость, – прошептала девушка.
– На кровати много места. Я не трону тебя, – сказал Дюк и отодвинулся на другой край.
Аня присела на кровать, подогнула под себя ноги в белоснежных носочках. Ей было очень неловко, и Дюк понимал это. Решил повернуться спиной, чтобы Аня почувствовала себя безопасней, чтобы точно знала – он и правда не тронет её, не коснётся сам.
Аня наконец решилась лечь рядом. Сложив руки на груди, словно ей было холодно, уткнулась лбом ему в спину.
– Мне страшно.
– Я знаю, мне тоже.
– Как вести себя, если знаешь правду? Хорошо ли то, что мы вернулись и пользуемся гостеприимством Николь?
– Давай сделаем вид, что узнаем обо всём этом, к примеру, завтра? Давай сегодня сделаем вид, что у нас всё хорошо.
– Давай попробуем, – ответила она, но саму внутри распирало от недопонимания: как это сделать? Как сделать вид, что эта женщина не пыталась убить Дюка? Точнее… даже убила.
Бывает, многое в этой жизни влияет на поведение людей, заставляет меняться, но некоторые вещи остаются неизменными. Например, привычка ночных вопросов.
– Дюк. Ты спишь? – Аня знала, что он не спит, они молчат не так долго. Но всё равно решила уточнить.
– Нет, грибочек. Что случилось?
– Грибочек? – удивилась Аня. Она помнила это прозвище. Он назвал её так, когда она делала вид, что спит. Тогда Аня подслушала их разговор с Эриком. В поезде он тоже её так назвал, но она была под впечатлением от истории и не обратила на это внимания.
– Не нравится? Мухоморчик лучше?
– Пусть будет грибочек.
– Так что такое?
– Там, в лесу, ты сказал, что долго искал меня. Но ты ведь сам не искал меня. Тётя сразу дала тебе мой адрес. В таком случае получается, что тебе меня навязали?
Тишина. Пугающая тишина – и внезапно… Дюк повернулся к ней.
– Нет, моё солнце. Этой фразой я подразумевал, какой путь проделал, чтобы решиться на знакомство с тобой. Я рассказал тебе всё как есть, и я безумно рад, что в конечном итоге ты осталась со мной.
Аня покраснела, прикрыла горящие щеки подушкой, дыхание перехватило, и она ощутила что-то такое странное… Словно десятки бархатных крыльев бабочек касаются её изнутри. Касаются рёбер, грудины, сердца.
– И ты была права. С детства отец растил меня как героя. И мне так хотелось им стать. И для тебя тоже. Но, Аня… Я всё испортил. А ты всё ещё здесь.
– Мы все ошибаемся. Как ты и сказал, нам не давали инструкций, как жить эту жизнь. Я восхищаюсь тобой. Ты признаёшь свои ошибки, пытаешься их исправить. Этому мне надо у тебя поучиться.
– Да. Создавать самому себе проблемы и признавать это, кажется, и есть моя суперспособность.
– Сколько бы проблем ты ни создавал, мы решим их все, – прошептала Аня. – Я помогу.
Он улыбался. Тепло-тепло улыбался.
– И знаешь, – решила признаться она, очарованная его спокойным видом, – пусть я буду, как злодейка из сказок, но я готова отдать весь этот мир, все эти чёртовы купола на произвол судьбы, чтобы ты больше не пострадал. Ты слишком многое пережил.
Дюк широко раскрыл глаза, и улыбка всего на какое-то мгновение, совсем короткое, исчезла с его губ. Судя по серьёзному выражению лица Ани, это признание стоило ей многих усилий. Искусственный лунный свет падал на её скулы, на выразительный нос, на светлые-светлые губы и белые ресницы… В доме Марии, когда Аня спрятала своё плечо, которого он коснулся, под кофту, Дюк пообещал себе, что не тронет её, пока она сама не попросит этого. И, как он уже сам привык, периодически не сдерживал обещание. Сейчас не сдержал его опять.
Дюк коснулся её горячей щеки, нежно поцеловал в лоб и прикрыл глаза. А после слегка прижался лбом к тому месту, к которому секунду назад притронулся губами.
– Спасибо, грибочек.
Глава 15
Эти несколько дней перед посвящением Киры проходили странно. Николь пыталась подобрать учебное заведение, и если для Ани места находились, то с Дюком всё было сложнее. Как бы ни старалась Николь, и Аня, и Дюк твердили одно: они пойдут на службу к другим сверхлюдям.
Большую часть времени они старались быть одной семьёй: совместные походы на обед, в магазины, в учебные заведения (как тётя только ни старалась заинтересовать их), к Николь на работу. Но как только кто-то из них спрашивал про службу, тётя, несмотря на всё своё спокойствие, начинала, образно говоря, лезть на стену.
Строгое «нет» и окончание разговоров после него всегда были для Николь признаком того, что она держит всё под контролем. Поэтому и сейчас, когда началась онлайн-трансляция вступления в должность Киры Радоуцкой, она сидела в зале с чувством полной победы.
– Сегодня я, Кира Радоуцкая, вступаю в столь ответственную должность после трагически погибшей предшественницы и могу выделить проблемы, которые беспокоят нас всех. В первую очередь это – безопасность. И наша, и сверхлюдей – вне зависимости от сектора.
Кира сделала паузу – ждала, пока прогрузится презентация за спиной. Саму Киру очень беспокоила маленькая несправедливость: по всем правилам о своей работе предыдущая Леди секторов рассказывала не сама, а в составе совета, и не в день посвящения, а спустя месяц после, как говорила Николь, «вхождения в роль». Руки дрожали от тревожных мыслей, что никто не хочет разделять ответственность за её идеи. Да и в глазах коллег Кира чётко видела, как они жаждут, чтобы она споткнулась, разбила нос в кровь (образно говоря, конечно) и, как всегда твердил ей отец, «перестала заниматься глупостями». Так они реагировали на её желание помочь людям из первого и второго сектора. Но никто из них не знал, что с самого детства каждый раз, когда Кира падала, она всё равно вставала, отряхивала разбитые колени и шла вперёд. Иногда рыдая от боли, иногда от безысходности, но никогда не останавливаясь.
– Мы разработали план по вынужденному переселению. Будут выстроены новые районы в секторах третьем, четвёртом, пятом. Будет упрощена форма для жителей третьего и четвёртого сектора по переезду в пятый. К сожалению, сейчас мы не можем закрыть глаза на существующее неравенство в менталитете, поэтому будем стремиться объединить оставшихся жителей третьего и четвёртого секторов, а жители первого будут переселены в третий по мере возможности.
В зале началось негодование. Об этой стратегии слышали лишь управленцы, малый круг, решение которых зависело от Николь. Убирать Киру своими руками она не планировала, поэтому разрешила ей заняться переселением, в шутку названным «Благородным». Николь знала, что такое переселение вызовет волну негодования, и то, что Кира покинет пост сама или по чьей-то инициативе, – всего лишь вопрос времени.
Одна мысль о том, что народ «среднего класса» будет переезжать в такой просторный пятый, уже вызывала волну недовольства. И если здесь это недовольство было сдержанным, то в секторах первого и второго во время прослушивания данной новости начались возмущения, приносящие разрушения.
Беспорядки в первом и втором начались почти сразу после того, как им перестали выдавать разрешения на выезд из сектора, а даже если удалось его получить – поезда не всегда приходили. Количество ограблений и нападений увеличилось, запасы еды перестали пополняться в прежнем объёме. А из-за того, что в товарные вагоны часто пытались пробраться люди, неофициально начали поступать предупреждения, что скоро еду и вовсе перестанут доставлять.
Ни Дюк, ни Кира не догадывались о происходящем. Старые связи оборвались давно, а новые посты о происшествиях автоматически блокировались в социальных сетях и мессенджерах.
– Н… налог, – запнулась Кира, когда на экране за спиной присутствующих началась трансляция из первого и второго секторов. Люди, уже и без того натерпевшиеся в изоляции, начали собираться с оружием в руках в группы, которые направлялись к вокзалу. Трансляция на стенах сектора продолжалась. Складывалось впечатление, что люди заранее были готовы с первых слов Киры начать новые, уже массовые беспорядки.
Николь улыбнулась. Она и сама не могла представить себе такого быстрого результата.
– К сожалению, стоит признать, что первый сектор совершенно не пригоден для жизни. Он будет разобран для получения запчастей, которые понадобятся для ремонта других секторов. – Кира не уточнила каких. – Поэтому сектор будет отключён от системы жизнеобеспечения. С него начнётся перестройка для сверхлюдей. Живущие там сверхлюди получат улучшение жилищных условий, будут освобождены от выплат налога и обеспечены работой и продовольствием.
– Отключить целый сектор? – послышалось из зала. – Вы в своём уме?
– Кто ей позволил делать такие заявления? Она же ребёнок! Смерти нашей хотите?
Трансляция из секторов тоже нагоняла страха: толпа в секторах, услышав последнее, пошла уверенней, что-то грозно скандируя. Но звук был отключён.
Из сектора не выпускали людей, а теперь грозились вообще оставить без дома. Они оплачивали налогами ремонт чужого сектора, когда их и без того дырявая крыша над головой рушилась.
Из тёмного зала на освещённую сцену кто-то уверенно шагнул в своих белых кроссовках. Их Кира увидела раньше, чем поняла, кто встал рядом с ней, потому что в растерянности опустила взгляд. Дюк, уверенно выпрямив спину, почти коснулся её плеча своим, но Кира шагнула в сторону, уступая ему место на сцене.
Улыбка с лица Николь тут же исчезла. Она знала, что Дюк всегда предпочитает отсиживаться в стороне. Он никогда бы не решился на публичное выступление. Поэтому случившееся сейчас казалось ей невозможным.
– Всем привет! Меня зовут Дюк, но, возможно, кто-то из вас, протестующих в секторах, где я рос, – и в первом, и во втором, – знает меня, как Белого Демона.