– Я был хорош, да? – усмехнулся Дюк, и, как бы Николь ни злилась на него, она усмехнулась следом. Сейчас он, как никогда раньше, напоминал своего отца. Или… Артёма?
Они были так похожи – и внешне, и характерами. Артём был младше и так стремился стать таким, как брат. Она застыла, словно не Дюк сидел перед ней… «Каким бы ты вырос, если бы отец и дядя были рядом? Вытворял бы такое?»
– Мне тоже надо выступить в трансляции, чтобы вы начали воспринимать меня всерьёз? – прервала Аня мысли Николь. – Или что?
– Вы меня в могилу сведёте, ей-Богу. – Та, стукнув ладонями по столу, подняла их в знак того, что бороться с ребятами больше не может. Сдалась. – Идите, сдавайте нормативы, только прошу вас – больше не светитесь на камеру. Никак. Вообще.
Аня победно выпрыгнула из-за стола и помчалась наверх с горящими глазами. Она наконец-то сможет показать, кто такая Аня Слот! Показать, что она не хрупкая ваза, которую надо охранять, что она тот ещё воин!
Действительно. Дюк забыл, а остальные и не знали: Аня – дочь генерала.
Днём того же дня Николь удалось договориться, чтобы Аня и Дюк в составе новичков прошли тестирование. Только с одним условием: повысить требование к навыкам, ведь они – «первые». Его Николь придумала на ходу, чтобы ещё хоть немного противостоять их желанию.
Поэтому, чтобы сдать нормативы сверхлюдей, Ане пришлось прибегнуть к своей особенности. Но только не в стрельбе. Это занятие её восхищало, давало бурю эмоций в те редкие моменты, когда ей доводилось держать оружие в руках. Неважно, что это было, пистолет или винтовка – Аня из любого оружия стреляла превосходно.
Пока ждала своей очереди, заметила на стене доску, где было прописано четыре основных правила стрельбы. Она ткнула Дюка в плечо, указала пальцем на неё и вслух прочитала то, которое понравилось больше всего: «Не направляй оружие туда, куда не собираешься стрелять».
– Слот, – объявили в громкоговоритель, и Аня бодро прошагала вперёд, заняла нужную позицию.
После звукового сигнала она ловким движением белых тонких пальцев, которые тут же испачкались, зарядила магазин. Волновалась, поскольку не стреляла давно, но помнила главное правило: даже если ты хорошо целишься, поторопишься спустить курок – промахнёшься.
Раз – и пуля поразила движущуюся мишень прямо в сердце. Два-три-четыре-пять-шесть-семь-восемь-девять. Выдох. Её вечно спешащая натура. Глаз опять заслезился. Вдох. Десять из десяти движущихся мишеней.
Довольная собой, Аня откинула хвост за спину и тут же замерла, увидев, что Марк наблюдает за ней через стекло со смотровой площадки второго этажа.
– Будешь так долго смотреть на него, я опять начну ревновать. Я тоже в форме, смотри на меня.
Манера Дюка всегда была весёлой, больше похожей на шутку, на провокацию. И сейчас Аня тоже не могла понять, шутит он или нет.
– Я в такой же форме, как и ты, – ответила Аня, не зная, как правильно реагировать.
Чёрная форма для сверхлюдей была сделана по упрощённому проекту приспешников. Отличались цвета узоров, которые подразумевали отряд.
– Я смотрю на него, – Аня сделала шаг к Дюку, привстав на носочки и оказавшись лицом к лицу, как обычно делал он. Даже на носочках она была его ниже, – потому что он не нравится мне. Потому что ты делал для него и его семьи много хорошего, а он, вместо того, чтобы быть тебе благодарным, делает всё назло, потому что видит в тебе соперника. Соответственно, я вижу в нём угрозу. Он может сделать что угодно, навредить тебе или подставить, чтобы казаться лучше. Мне не нравится это. Поэтому я не спускаю с него глаз.
Дюк бы с лёгкостью сказал, что перед ним – другая Аня. Но он так мало знал и ту, что отмалчивалась всё это время. «Мы те, кем нам позволяют быть окружающие», – как-то сказала Аня. Но Дюка она не обыграет.
– Это очень мило. Поцеловать тебя, что ли? Прямо сейчас. Пока он смотрит.
Стена на стену. Аня покраснела, опустилась на пятки. Да, она училась у Дюка такой дерзости, даже рискнула сыграть его роль, но он был прав: его не обыграть в этом.
– Стрелять будешь? – надулась девушка. Больше из-за того, как это всё было несерьёзно, только потому, что за ней наблюдал Марк.
Марк, скрестив руки на груди, обозлённо фыркнул и ушёл со смотровой площадки.
Глава 16
Решиться привести врага в дом было сложно. И до конца с совестью договориться не получилось. Поэтому Майя и Селена сошлись на том, что на рассвете они покидают купол с приспешниками, но к Диким идут вдвоём. На пепелище, где раньше стояла деревня, девушки оставили приспешников в ожидании. Уговор простой: если к завтрашнему обеду Дикие не объявятся, то их можно и не ждать.
Расходиться было… страшно. Аксель и Арес рисковали всем. Выговор для приспешников сейчас – разжалование. Необходимости в них уже нет. На замену приспешникам сейчас тренировались солдаты, которым не потребуются маски и экзоскелеты. Но смирение с неизбежным быстро укутало в плед все тревоги, и с совершенно пустыми глазами Арес и Аксель провожали Диких.
Обстановку также угнетала тишина на рассвете. Ночные животные стихли, спрятались по норам, дневные ещё не успели проснуться и начать шуметь. Не галдели птицы, не рычали волки, даже роботы-исследователи, словно специально, сегодня объезжали стороной приспешников.
Оставшись наедине, они разбили лагерь на пятом этаже полуразрушенного, но, как им показалось, крепкого здания неподалёку от пепелища. Несмотря на то, что ни один из них не ставил себе цель найти Диких в лесу, взоры приспешников то и дело обращались в ту сторону, куда ушли Майя и Селена.
– Что будет, если они не вернутся?
Арес пожал плечами.
– Надеюсь, в таком случае мы тоже не вернёмся. Не знаю, может, дом ночью рухнет. Они же до сих пор рушатся. Падают, даже спустя столько лет.
Аксель проглотила ком обиды. Она никогда не могла рассказать Аресу о своих чувствах. Но ей и не нужно было. Аксель была человеком, который просто цветёт от того, что объект его любви счастлив. Счастлив, а не мечтает о смерти, как сейчас.
– А можно мы выживем?
– Можно, но сама знаешь – это ненадолго. Точнее, для одного из нас, да? – улыбнулся Арес.
Щеки Аксель покраснели, хоть за металлической маской на лице этого было не видно. Её маска не закрывала лицо полностью. Фильтр уходил глубже, в носоглотку. Индивидуальная маска была разработала для Аксель не просто так. Так как она являлась мутантом, было крайне важно при сбое маски ни в коем случае не выдать, что Аксель – другая. Её секрет до этого дня знала, как ей казалось, только Иванка Рихтер.
– Откуда?..
– Подслушал «матушку», – так они между собой назвали Иванку за её заботу. – Она сказала, что тела Кая и Лео нашли. Что износ их органов и нервной системы просто огромный. Что, судя по всему, мне осталось жить месяца три. Она хотела предоставить мне выбор: остаться на службе до самой смерти или же отказаться от скелета, что, возможно, продлило бы мою жизнь… года на три. Какая ирония – вымеряя нашу выносливость, они не проследили за нашим износом. Или просто не хотели говорить об этом.
Руки Аксель, которыми она касалась маски, думая о том, сколько раз хотела рассказать ему правду о себе, рассказать, что знает о Гелиос, бессильно опустились на колени. И, как бы ни сжималось сердце от мысли, что он влюблён в Гелиос, Аксель просто хотела сказать, что рада за него. Но теперь Гелиос нет, а скоро не будет и Ареса.
– Но не предоставила? – прошептала Аксель.
– Николь сказала, что мне не стоит об этом сообщать, а то совсем от рук отобьюсь.
– Мне так жаль, – Аксель прошептала это, пытаясь проглотить застрявший с начала беседы в горле ком, и почувствовала, как по щеке побежала слеза. – Это несправедливо! Она должна была дать тебе возможность уйти со службы!
– Всё хорошо. И ты прекрасно знаешь, что бы я выбрал. Я рад, что тебя это не коснулось. Тебя ведь уже обследовали? Сказали, что у твоего тела износ небольшой.
– Я и лучшим приспешником никогда не старалась стать. – От этой мысли стало ещё хуже. – Всегда была отстающей. Оказывается, в детском доме, когда все дети проходили испытания, таким, как я, Иванка говорила не выдавать себя. Мне не сказали, и сама я не догадалась. Моё последнее, пятое место – всё, что я смогла выдать. Я – слабый мутант. Любой другой мутант обошёл бы нас с лёгкостью. Поэтому я никогда не напрягалась.
– Поэтому Иванка дала тебе не силовую функцию, – понял Арес. – Назначила тебя Биологом.
Он усмехнулся, вспоминая, как Илона постоянно пыталась унизить Аксель за её вес и плохие результаты, называла «слабой». И как она злилась, когда худоба девушки стала поводом для нового, невероятно впечатляющего нападения в паре с Аресом.
– Не говорила никому, переписывала мои данные снова и снова. В самом начале она очень просила Миру чтобы та вернула меня в детский дом, пыталась убедить её, что это ошибка. Но та упёрлась, что, если я помру, то только в стенах пятого. Мол, очень опасно возвращать меня туда. Расскажу ещё что-нибудь. Иванка очень винила себя за то, что не предупредила меня.
– Аксель… – Как бы Арес ни пытался улыбаться через своё отсутствие эмоций, нотки раздражения от осознания такого отношения к ним в его голосе проскакивали. Он знал. Знал же, что к приспешникам относятся, как к собственности, а не как к людям. Им только запрещали и приказывали.
– Всё в порядке, я очень рада знакомству с тобой. – В этой фразе не было ничего «такого» – и одновременно было всё: радость от их встречи, грусть из-за печального финала, прощание, для которого больше может и не представиться случая. Так редко им удавалось поговорить не о работе, а друг о друге.
– Аксель, а когда ты сказала, что я могу доверить тебе любой секрет… ты имела в виду Гелиос?
Сердце его сжалось. Только бы она сказала «нет», только бы он не осознал, что в этом мире был человек, к которому он мог обратиться за помощью, мог спасти возлюбленную… только бы…