– Он соврал тебе. Использовал тебя! А если бы тебя убили? Опять? А если у твоих воскрешений есть предел?
Дюк тяжело вздохнул. Стоило признать – план Айзека и Марка был хорош. Николь не отключила бы сектора, но ей пришлось признаться в том, что она совершила.
– Я считаю, что, несмотря на то, как они поступили, оставив меня в дураках, к чему, мне, кстати, не привыкать, Николь справедливо получила своё наказание.
– Ты безнадёжен. Когда ты научишься ценить себя?
– Начну с завтрашнего дня, – улыбнулся Дюк. – Кстати, я говорил тебе, что Ришель они тоже пытались в это втянуть? Они хотели, чтобы именно она рассказала мне об отключении второго сектора.
– Помню, и что она ответила им, что больше не подведёт тебя.
– Да, она тогда сравнила эту затею с игрой в «Мафию». Не хотела нести ответственность за то, что это может оказаться ложью. И самое забавное, что, когда я узнал о поезде, я тоже сравнил этот момент в жизни с игрой в «Мафию». Так страшно ошибаться.
– Мы – люди. Мы ошибаемся. Главное, что мы пытаемся это исправить. Мы вместе, и мы справимся.
Дюк поцеловал Аню в лоб и притянул к себе. Теперь, когда жизнь людей не была под угрозой смерти от террористов или из-за поломки куполов, ошибаться было не страшно.
– Но для меня до сих пор странно, что Николь призналась в подрыве поезда.
– Николь, – Дюк вздохнул, – призналась, потому что я пообещал, что прощу её и буду навещать. Тогда она сознается во всём, что сделала, и всё расскажет.
– Ты мазохист, да? И ты молчал об этом два года?
– Немного мазохист, немного идиот. Вставай давай, – прошептал Дюк ей на ухо.
– Не хо-о-о-очу, – Аня крепче прижалась к нему.
– Какая ты замечательная, грибочек. Мухоморчик мой.
В ответ Аня начала целовать его в шею, ключицы, грудь. Он тихо засмущался, прикусив губу.
– Детка, нам всё равно придётся вставать и делать дела.
– Раз мы сегодня навещаем родственников, то, наверное, надо навестить и отца.
Аня высвободилась из объятий Дюка, села на край кровати, потянулась.
– Точно, он хотел, чтобы мы заглянули к нему в пятый. Буквально на той неделе пересёкся с ним, когда документы подписывал там.
– Нет, – покачала Аня головой. – Он просил позвать, когда мы поедем на могилу семьи Слот. Навестить их. Нику тоже надо позвать. Кстати, она получила диплом на той неделе. Надо поздравить её.
Аня улыбнулась. Мир больше не трещал под ногами, не было необходимости бежать и прятаться. Они уже справились. И самое приятное – они больше не выживали. Они жили.
После того как Аня вспомнила о Нике, Дюк никак не мог перестать о ней думать. Несмотря на то, что прошло уже два года, и она старалась держаться, в последнее время девушка опять начала ломаться, вспоминать Эрика, даже вспылила на Дюка, когда они пересеклись в пятом. Ника проходила последнюю стажировку перед дипломом и хотела устроиться работать там.
Он ковырял вилкой кашу, которую приготовила Аня, отодвигая пригоревшую корочку и нанизывая на вилку чернику.
– Эй, – Аня обратилась к Дюку, видимо, уже не первый раз. – Ты что, игнорируешь меня?
– М? – Дюк вынырнул из своих мыслей и замер, глядя на Аню.
– Говорю, ты, правда, будешь есть кашу вилкой? Ложку тебе не надо?
– Извини, задумался. Сейчас возьму.
Дюк не спеша побрёл по кухне. Босыми ногами наступил на кафель там, куда падало солнце, и стало так тепло. Солнце грело по-настоящему. Дюк взял ложку и тут же уронил её, обернувшись на срочное сообщение по телевизору.
Утреннее шоу прервали новости:
«Тело бывшей заместительницы Леди секторов было найдено сегодня утром в её тюремной камере за обеденным столом. Рядом было обнаружено тело студентки медицинского колледжа. По предварительным данным Вероника Волкова сегодня утром проникла в камеру, и с собой у неё был яд, которым были отравлены Николь и сама студентка. Судя по камере, сначала состоялся недолгий разговор, а после обе жертвы добровольно покончили с собой. Остальные обстоятельства выясняются».
Аня и Дюк заворожённо смотрели на экран, а после Аня перевела испуганный взгляд на Дюка.
– Мне обнять тебя? Или не трогать? – прошептала она.
– Ничего. Ничего, всё нормально, – дрожащим голосом произнёс Дюк. – Мне кажется, я должен был догадаться об этом.
Аня отрицательно помотала головой, всё ещё пребывая в испуге. Переживала за реакцию Дюка и его любовь винить во всем себя.
– Не должен был. Она – взрослая девушка, она знала, что делает.
– Я должен был помочь ей справится с потерей Эрика. Она старалась. Я подвёл её.
– Дюк, пожалуйста… Я тоже потеряла Эрика, и ты, я знаю, очень скорбишь по нему, но если она так решила… Значит, не могла по-другому. И я не могу её за это судить.
– Я думал, что ей стало легче… – сказал Дюк, но сам понимал: легче – понятие очень тяжёлое.
Пламя потери никогда не угасает в душе человека до конца. Просто яркий огонь слёз и печали переходит в тление. Вспоминая яркие моменты, ты больше не обожжёшь руки. Только испачкаешь в золе.
– По-другому и быть не могло. Всё так и должно было закончиться.
Заключение
Это было очень увлекательное, местами болезненное приключение. Мы учились бороться со страхами и в то же время понимать, что бояться – это нормально. Учились тому, что все испытания, которые выпадают на нашу долю, – нам по плечу. Что, как бы ни было тяжело, главное, что рядом есть поддержка. И даже если кого-то надо отпустить, делать это следует с благодарностью. Научились тому, что все люди в нашей жизни даны нам не просто так. И что просить у кого-то помощи – нормально, что это – не показатель слабости. А боль, причинённая во благо, никогда благом не является.
Не бойтесь своих чувств. Бойтесь их отсутствия.
И, самое главное, помните: страшно не то, что мы совершаем ошибки, страшно, если мы не признаём их и не стараемся исправить.