или паркетный. Прошли коридор и вышли на балкон. За столом из орехового дерева сидели трое мужчин, утопая в кожаных креслах. Балкон с трех сторон и сверху был застеклен, по стеклянному потолку тяжело ступали стального цвета голуби; как я потом узнал, стекло было пуленепробиваемым. От двери, выходящей во двор, металлическая лестница спускалась к плавательному бассейну.
Увидев Хаима, Романоз встал и раскрыл объятия:
– Где ты, парень, столько времени?
Потом встал и второй, когда он улыбнулся, я узнал его – это был Толик, тот русский парень из Семеновки. Третий мужчина оказался специально нанятым детективом, прибывшим из Питера. Если вы видели американский фильм шестидесятых годов «Спартак», то детектив был похож на знаменитого актера, который играл Спартака, не помню фамилию. С чувством собственного достоинства он пожал руку Хаиму:
– Рад знакомству, – мне и сыну Терезы кивнул головой и объявил: – К сожалению, должен вас покинуть, у меня назначена встреча с грузинскими детективами в полиции. – Пожелал всем спокойной ночи и направился к дверям.
Романоз сказал сыну Терезы:
– Проводи.
Он последовал за приезжим и больше не появлялся в тот вечер.
Они ушли, и настала моя очередь, Романоз и Толик так одинаково непонимающе смотрели на меня, что я чуть не засмеялся.
– Не узнали? – спросил Хаим. – Это мой друг Джудэ.
– Какой Джудэ? – не мог вспомнить Романоз.
– Тот, что вместо тебя пошел на срок.
– Вместо меня? Когда? – удивился тот.
Тут вдруг Толик понял, кто я, у него расширились зрачки:
– Это ты?!
– Что за черт? – раздраженно сказал Романоз.
– Помнишь Чомбэ и Хихону? С Кукии? – спросил в свою очередь Толик. – Тех, что ты и Куса угрохали?
На дне памяти Романоза заскрипела и тяжело двинулась с места та старая, заржавевшая история.
– А-а, да, да, кто тогда пошел на срок? Как там было? – спросил он.
Из-за этой истории я почти всю жизнь провел как бегущий от смерти и забившийся в щель таракан, а эта сука толком даже не помнила, что случилось.
Толик протянул мне руку:
– Хорошо, что ты появился, мы считали тебя мертвым.
– Ошибались, – сказал Хаим и посмотрел на меня как на незнакомого человека, о котором он знал что-то очень плохое.
«Что же у него в голове?» – подумал я.
Тем временем Романоз пытался вспомнить мое имя:
– Тебя как звать? Погоди-ка, погоди…
– Джудэ, – напомнил Хаим.
– Да, Джудэ, Джудэ, – повторил он дважды.
С удовольствием врезал бы ему по вмятой переносице, но что потом, куда было деваться??
Когда мы садились, Хаим попросил чаю. Толик позвонил и велел прислуге принести чай, коньяк и минеральную воду.
– Видел двоюродных братьев Трокадэро, – сказал Хаим, – как с цепи сорвались.
– А мне плевать, – поморщился Романоз.
– Вам надо быть осторожными.
– Они у меня уже в глотке сидят, – Романоз еще больше нахмурился.
– Мы начеку, – сказал Толик.
– Завещание у тебя с собой? – спросил Романоз.
Хаим достал из внутреннего кармана пиджака кожаное портмоне, раскрыл, нашел в нем сложенные вдвое листы бумаги и положил перед Романозом:
– Почему ты не сказал им, что существует второе завещание?
– Вот прочту и скажу, мне некуда торопиться.
Романоз надел очки, развернул листы, долго и обстоятельно читал, потом передал их Толику. Толик тоже надел очки, прочел, и лицо его нахмурилось.
– Это еще больше осложнит наши отношения, – сказал он и повернулся к Хаиму, – по старому завещанию двадцать миллионов Трокадэро оставлял родственникам, это мы от адвоката знаем, здесь нет ничего подобного.
Романоз тяжело вздохнул:
– Жадность их сгубила, захотели больше, вот и остались у разбитого корыта.
– Трокадэро все правильно рассчитал, – сказал Толик.
– Да, вот только нам подкинул проблем, – Романоз был раздражен.
– Что поделаешь, не в первый и, надеюсь, не в последний раз, – задумчиво сказал Толик.
Романоз позвонил в звонок, вызвал прислугу и сказал:
– Свяжись с начальником охраны и передай, чтоб срочно явился сюда, ждем.
Теперь я постараюсь коротко рассказать вам, почти все, что я узнал в тот вечер в связи с похищением и убийством Трокадэро. У него оказывается было три любовницы, самой молодой было двадцать пять лет, жила она на девятом этаже в восьмикомнатной квартире, которую ей подарил Трокадэро. Он навещал ее там пару раз в неделю, но если электричество отключали и лифт не работал, подниматься вверх по лестнице Трокадэро ленился и уезжал обратно. Такое случалось нередко, большую часть времени город был в потемках. В тот день охранники проводили его до дверей квартиры и на лифте спустились вниз. Сели в машину и стали ждать.
– Эти суки за ожидание берут деньги, а не за спасение, – презрительно поморщился Романоз. – Если кого-то хотят убить – убивают, задумают похитить – похищают, зачем же тогда охрана? Единственное, на что она годится, – не подпускать близко попрошаек и порядочных людей.
Охранники завидовали Трокадэро и красочно, крепким словцом высказывались о его старческих страстях, не зная, что каждое их слово записывается. В салоне машины были установлены микрофоны, а снаружи – на задних и передних фарах – видеокамеры. Об этом знали только Трокадэро и начальник его охраны, который был сыном его двоюродного брата. Трокадэро держал его при себе и во всем, или почти во всем, доверял.
Ничего подозрительного не происходило, только когда стемнело и везде в окнах, кроме девятого этажа, загорелся свет, они забеспокоились и позвонили начальнику охраны. Через двадцать минут вместе с хорошо вооруженными людьми он был на месте. Телефоны Трокадэро и его любовницы не отвечали, на стук и звонки в дверь никто не отзывался. Тогда охранники по веревкам спустились с крыши, разбили оконные стекла и вошли в квартиру. Зажгли свет, обошли комнаты и нашли на кровати обнаженную женщину, связанную шелковой веревкой, рот у нее был залеплен лейкопластырем. Трокадэро нигде не было. Женщина сказала: «Я видела их несколько секунд, пока меня не вырубили электрошоком, их было много, все были одеты одинаково, в синие комбинезоны». Как они могли войти в запертую квартиру, она не имела представления.
В это время детектив полиции в одной из комнат открыл дверцу старого платяного шкафа и увидел развороченную стену. Когда они вылезли через этот пролом в стене, то оказались в смежной квартире, двери которой выходили в другой подъезд.
Начальник охраны и Толик посмотрели на мониторе видеоматериал, снятый камерами на фарах машины: было хорошо видно, как на старом грузовике подъехали рабочие, одетые в синие комбинезоны, вошли в подъезд и час спустя вынесли оттуда большую сундук, поставили ее в кузов, поднялись туда же сами и уехали. Охранники все это видели, но поскольку рабочие вошли в другой подъезд и из него же вышли, это не вызвало у них никакого подозрения.
Начальник охраны распечатал фотографии этих рабочих и положил перед детективами, которых нанимали в случае необходимости и очень хорошо им платили. Их было четверо, и все четверо опознали в похитителях членов братства. Того самого братства, которое наложило на меня дань.
Романоз в это время жил в Ташкенте, где управлял огромной компанией. Как только он узнал о случившемся, через полчаса был в аэропорту, вылетел самолетом своей компании в Тбилиси и утром, когда в кабинете Трокадэро раздался телефонный звонок, он снял трубку и охрипшим голосом прорычал: «Слушаю!» Звонили из помещения охраны: «Какие-то неизвестные хотят говорить с кем-нибудь из членов семьи». – «Подключите».
Это оказались похитители, потребовали пять миллионов долларов наличными. «Позвоните вечером, скажем, когда у нас будут эти деньги», – не раздумывая, ответил Романоз, положил трубку и повернулся к Толику. Тот уставился на него покрасневшими глазами, они посовещались и решили, что похитители действовали по собственной инициативе, за ними не стоял ни криминальный авторитет, ни высокопоставленный чиновник, иначе они знали бы, с кем имеют дело, и наверняка потребовали бы гораздо большую сумму.
Переговоры длились два дня, похитители не торопились, уточняли детали встречи, все время напоминая Романозу об оговоренных условиях и угрожая: «Нарушишь – отрежем этому отъевшемуся сучаре голову под корень», не имея представления о том, что они уже были расшифрованы. У одного из наемных детективов был свой информатор среди членов братства, но он ничего не знал о случившемся и в похищении не участвовал. Единственное, что он сделал, указал два возможных места, где могли прятать Трокадэро. Сначала было решено одновременно напасть на оба эти места вместе с легавыми. Но, посовещавшись, пришли к выводу, что в этом случае риск был больше возможного успеха: во время нападения могла возникнуть опасность для Трокадэро. К тому же, если места были указаны неверно, неизвестно, как повели бы себя озлобившиеся похитители, поэтому был выбран вариант заплатить выкуп. «Излишней осторожностью испортили дело», – пожаловался Хаиму Толик.
Пять миллионов долларов наличными были приготовлены, все условия похитителей приняты, и никто не собирался их нарушать. Назначили время и место, Толик и с ним трое мужчин восемь часов прождали в заброшенной каменоломне, телефонов у них с собой не должно было быть и не было, они были оторваны от остального мира. Но похитители не появились, и что было делать? Вернулись назад. Тогда начальник охраны Трокадэро категорически потребовал: «Мы знаем, кто они, и предположительно знаем их укрытия. Надо напасть». Но Романоз и Толик, посоветовавшись, решили ждать: «Наверное, они хотят увеличить выкуп. Позвонят», но никто не позвонил, напрасно ждали.
На третий день вечером сообщили, что труп Трокадэро найден где-то в ущелье, довольно далеко от города: голодные свиньи нашли и вырыли его и до появления хозяина даже успели отъесть одну руку наполовину. При воспоминании об этом Толик опрокинул стакан коньяка. В этот момент я почувствовал этот странный холодный взгляд Хаима и взглянул ему в глаза. Он смотрел строго, не отрываясь. «В чем же дело?» – подумал я. Секунды три мы смотрели друг другу в глаза, ничего, кроме удивления, он во мне не заметил. Но, честно говоря, я струхнул, и настроение испортилось.