– Где это?
– Я заеду за вами.
– Большое спасибо.
Когда эта размалеванная особа улыбалась, картина, мягко говоря, была не особенно приятной. Наконец и я ей улыбнулся и распрощался, и тут же сплюнул, как только вышел наружу.
Приехали домой, водитель поставил машину около лестницы и стал чистить салон. Мне жали туфли, я переобулся и позвонил адвокату, попросил:
– Может, подыщете мне строительную компанию, которая быстро, хорошо и недорого сделает ремонт дома?
– Есть одна компания, я их консультирую по юридическим вопросам, дам владельцу ваш номер телефона, он позвонит.
Потом я вышел во двор, отдал водителю двести пятьдесят долларов и попросил приехать утром, он поблагодарил меня и ушел. Я не удержался и после его ухода прошелся по тайникам, все было в порядке.
На другое утро позвонил владелец строительной компании, я объяснил ему, чего хочу, и мы договорились встретиться возле дома Манушак в четыре часа. К тому времени, я думал, дом уже должен был быть моим.
Когда на другой день пришел водитель, мы поехали и купили мобильные телефоны, для меня, для Манушак и для него. Около половины двенадцатого мы уже были у дома Манушак. Я постучал, дверь открыл муж, на этот раз он меня узнал и пригласил войти. Покрасневшие глаза у него слезились, он вытирал их платком и жаловался: «Вчера перебрал, голова болит». Он не хотел брать с собой жену, но та не уступала, прижимала к груди папку с документами и не отдавала. Сама понесу.
– Извините, но мы опаздываем, – напомнил я.
Наконец муж уступил, жена надела зеленую шляпку и пошла впереди нас к выходу. Мы сели в машину и поехали к нотариусу. Адвокат был уже там, он оказался не очень молодым, довольно симпатичным мужчиной. Надел очки и просмотрел документы. Выбрал один старый пожелтевший лист и внимательно прочитал его. Затем поднял голову и обратился к хозяину дома:
– Что вы продаете?
Тому не понравился вопрос.
– Как это, что я продаю? – вскипел он.
Женщина раздраженно спросила:
– Не знаете? А что мы тогда здесь делаем?
– Согласно этому документу, две трети двора с построенным на нем четырехкомнатным флигелем принадлежит Сусанне Сарухановой, – адвокат произнес это медленно, почти по слогам.
– Ты что несешь? – заорал мужчина.
– Написано черным по белому.
– Это невозможно, – насторожилась женщина.
– Так что вы не можете продать то, что вам не принадлежит.
– Можно прочесть? – попросил я.
– Взгляните на два последних пункта, – адвокат протянул мне пожелтевший лист. – Залог распространялся на дом и маленький участок двора. Вот и все.
– Позвольте, – разнервничавшись, женщина почти вырвала у меня из рук лист и вытаращенными глазами уставилась на него. Трижды прочитала от начала до конца, у нее задрожал подбородок, еще чуть-чуть – и зарыдала бы.
– Вот, оказывается, как, – пробормотала она и горько усмехнулась.
– Читай! – положила она лист перед мужем. – Вот здесь читай!
– Я очки забыл, – сказал мужчина.
– На, – я протянул свои.
Он прочитал и расстроился.
– Я ничего не знал об этом, – сказал он и снял очки, – тридцать лет пользуемся двором, и ни у кого никогда не было претензий.
– Сусанна Саруханова жива? – спросил адвокат.
– Нет, – ответил я.
– Наследники остались?
– Не знаю, – сказал мужчина.
– Нет, – покачала головой женщина.
– Остались, – сказал я, – сын находится в психиатрической больнице, дочь сегодня вечером приедет в Тбилиси и будет здесь жить.
– Откуда ты все это знаешь? – вытаращил глаза мужчина.
Я не ответил.
– Верни очки, – напомнил я.
Он вернул.
– А наследники правда есть? – засомневалась женщина.
– Есть, – кивнул я.
– А где же они были до сих пор?
– Это вас не оправдывает, – холодно улыбнулся адвокат, – вы без разрешения пользуетесь чужим имуществом, собственники могут подать жалобу и потребовать с вас компенсацию.
Нотариус был молодой человек, сидел со спокойным лицом и следил за происходящим.
– Шантажируешь? – Муж повернулся ко мне и ударил кулаком по столу. – Даром хочешь отнять дом?
– Заткнись, пьяница, – прикрикнула на него жена, – при чем здесь он?
У мужчины исчезла агрессия и он и обеспокоенно уставился на жену. Та добавила:
– Вовремя надо было в документы смотреть.
– И что бы изменилось?
– Не оказались бы в дурацком положении.
Я не хотел терять время и решил.
– Заплачу пять тысяч, – предложил им.
Мужчина покачал головой.
– Этого нам не хватит, – объяснила женщина, – уехать хотим, за границей попробовать что-нибудь.
– Может, добавите, – попросил муж.
– Сколько?
Мужчина помедлил.
– Еще две, – едва осмелилась женщина, напряженно глядя на меня.
– Ладно, – ответил я.
Я торопился, и, ясно, мне не нужны были никакие осложнения, наверное, в другое время я повел бы себя иначе.
Женщина растаяла:
– Большое спасибо.
Муж оторопел, не знал, чем объяснить мою благосклонность, повернулся к жене и удивленно уставился на нее.
– Ну и дурень же ты, – рассердилась она.
Так или иначе спустя полчаса владельцем дома Манушак стал я.
Затем мы с адвокатом пообедали в ресторане над Курой ниже сада Муштаид, за перилами видна была мутная вода. Мне там понравилось, нам поджарили очень вкусную рыбу, и пиво было хорошее, помню, я подумал, я подумал – зайду сюда еще. И начался дождь, по окнам потекли струйки.
Я попрощался с адвокатом и к четырем часам был у дома Манушак, владелец строительной компании с зонтом в руках уже ждал у ворот. Мы договорились, что он перекроет крышу черепицей, построит ограду из кирпича и поставит новые железные ворота, полностью заменит водопровод и канализацию. Восстановит дом, максимально сохранив первоначальный вид как внутри, так и снаружи.
Мне понравился новый знакомый – это был такой человек, что, взглянув ему в глаза, ты проникался к нему доверием.
Наконец, когда мы опять вышли во двор, он задумчиво покачал головой:
– Много работы.
Он был прав.
– За сколько времени управитесь?
– Два месяца минимум.
– И во сколько это обойдется?
– Все подсчитаю, завтра позвоню и сообщу вам.
Мы распрощались, он ловко с раскрытым зонтом в руках прошел через узкую дверь в воротах и вышел на улицу.
Бывший хозяин дома с женой стояли возле сарая, я позвал их:
– До завтрашнего вечера можете оставаться, потом вам тут делать нечего.
Мужчина тяжело вздохнул и кивнул головой, женщина повернулась ко мне спиной, я их больше не интересовал.
Идя к воротам, я угодил левой ногой в яму с водой, пришлось вернуться домой и поменять мокрую обувь и носки. Потом снова сел в машину, и мы поехали.
Выезжая из города, я взглянул на часы, было без четверти шесть, вскоре мы уже ехали по сухому асфальту, видно было, что здесь обошлось без дождя. Никакого плохого предчувствия у меня не было, настроение было прекрасное. Уже смеркалось, когда мы въехали в деревню, проехали мостик, потом орешник и подъехали к воротам.
Первое, что мне бросилось в глаза, был опрокинутый прицеп.
– Что тут происходит? – удивился водитель.
Кругом в беспорядке валялись ящики со свеклой, два столба под балконом большого дома были вырваны, строение, где жила Манушак, превращено в руины, и в этих руинах стоял новый русский трактор желтого цвета.
Войдя во двор, я сразу увидел маленькую Манушак, она бежала ко мне, на ней было новое платье и туфли. Подбежала и, плача, обхватила меня.
– Где бабушка?
– Увезли в больницу.
Я сразу понял все, меня бросило в жар, я не мог дышать.
Водитель подошел к дому и ногой распахнул дверь: «Эй, вы, а ну выходите!» Дверь открылась, сначала один за другим выползли наружу мужчины, потом женщины, последним показался муж Манушак, глаза у него беспокойно бегали по сторонам.
Вот, коротко, что я тогда услышал, а точнее, что мне запомнилось.
Накануне вечером старик, бывший муж Манушак, вернувшись домой, увидел во дворе новый трактор, тяжелый и мощный, он очень отличался от старого, к которому он привык. Завести-то он его завел, но не справился с рулем, пока сообразил, как пользоваться тормозами, опрокинул прицеп, сорвал столбы с дома и наехал на жилище Манушак.
Манушак с девочкой только что вернулись с кладбища. С девочкой ничего не произошло, на ней и царапины не было, а Манушак вытащили из-под руин, отвезли на соседском грузовике в больницу и оставили там. Говорил в основном огненно-рыжий.
– Очень плохо ей было, врачи сказали, что до утра не дотянет.
– Может, уже и померла, – добавила толстуха.
Я повернулся и побежал к машине.
– Возьми меня! – закричала девочка. Догнала меня и уцепилась за полу пиджака, глаза были полны слез: – Прошу тебя, не оставляй меня тут.
Я остановился:
– Не оставлю, – обнял я ее за плечи, – не оставлю.
Двухэтажное здание больницы стояло в центре деревни, всего в двухстах метрах от столовой.
– Жива, – сказал врач. Это был высокий полный мужчина с седыми усами и добрыми глазами. Он шел впереди, открыл покрашенную в белый цвет дверь. Манушак лежала в палате одна, глаза были закрыты, возле нее стояла пожилая санитарка с окровавленным полотенцем в руках. Девочка опередила меня и подошла к кровати.
– Бабушка, – сказала она шепотом, потом погромче: – Бабушка. Манушак была без сознания, лицо было странного голубоватого оттенка, она еле слышно дышала.
– Сомневаюсь, что придет в сознание, – сказал врач.
– Надо срочно перевезти ее в город, – я не хотел терять времени, – какую клинику вы посоветуете? Цена не имеет значения.
Он с жалостью взглянул на меня:
– Она не дотянет до города, по дороге все кончится.
Я продолжал настаивать:
– Нужно попытаться.
Он помедлил секунду, потом подошел к кровати и сказал:
– Ребенку не стоит этого видеть.
Я обнял девочку и повернул к себе: