Инициативные бабушки из дома сразу пришли разбираться. Хорошо, папа со своими юристами оформил все разрешения молниеносно. Он же с этим комитетом пенсионеров и разговаривал. Бумаги предъявил, что всё по закону. Обрадовал их:
— Зато будет аптека! А то в такую даль за лекарствами таскаться приходится.
Перспективу аптеки бабушки заценили.
— Только чтоб не алкогольный, — переживала бабуся с первого этажа, окна которой выходили прямо рядом с магазином. — Будут ведь, ироды, стёкла бить!
— В подобном контингенте мы и сами не заинтересованы. У нас фирма солидная, — сделал соответствующее лицо папа, — и вообще, дети ходят заниматься. Нам порядок нужен.
Комитет согласился, что порядок — это хорошо, и отбыл успокоенный. Надеюсь, они не будут бухтеть, что музыка под окнами будет петь? Хотя, с другой стороны, мы оглушающе колонки врубать тоже не планируем.
Основание под кассетный павильон и папин пристрой залили в первую очередь, остальное потихоньку прирастало в обе стороны, и выглядело всё это довольно концептуально.
На документы и фундаменты у меня ушло два миллиона. Не знаю, много это или мало. Как по моим ощущениям, довольно экономно получилось.
ВНЕЗАПНЫЙ ВИЗИТ
В один из дней мы возвращались из цоколя не особо поздно, но, учитывая, что Вова с Василичем завтра собирались доделать какой-то сложный заказ и по этому поводу выехать чуть не в шесть утра, он проводил меня до квартиры, поцеловал и на съёмную хатку почапал, отоспаться.
Я попыталась открыть дверь своими ключами — нет, на заложку закрыто! Пришлось звонить. Бабушка подошла торопливо и открывала замки, продолжая с кем-то разговаривать. Распахнула дверь и как будто удивилась:
— О, а ты чё — одна?
— Одна, а что такое?
Из дверей кухни выглядывала незнакомая женщина. Соседка новая, что ли? Может, тётя Оля всё-таки квартиру продала?
— Здравствуйте, — строго и довольно официально сказала она.
— Здрассьте. Ба, я ужинать не буду, мы пока сидели, перекусили, — я заскочила в ванную, на автомате вымыла руки и хотела уйти к себе, но предполагаемая соседка вдруг поднялась:
— Оля, может быть, мы с тобой хотя бы познакомимся?
Я прям удивилась, и тут бабушка сказала:
— Это мама Вовина.
Ах, вот оно что!
— Ага. Здравствуйте, Алевтина Александровна. Примерно так я вас себе и представляла.
— А что, Володя обо мне рассказывал? — с какой-то осторожной ревностью спросила она.
— И довольно много.
Непонятно было, обрадовалась она или огорчилась.
— А я вот решила выяснить, кто у меня сына похитил. Прошлым летом не приехал, зимой — опять нет. А он тут практически женился втихаря!
Мне почему-то резко стал неприятен разговор.
— Вы как-то странно о нём рассуждаете, как будто он — вещь или обязан спрашивать разрешения на взаимоотношения с кем-то. Я вообще не понимаю, зачем вы к нам домой приехали?
— Но… — она самую малость растерялась. — Вы же вместе?
— И что? Разговоров о браке у нас пока не было. Поэтому вам бы лучше с сыном переговорить.
— Но… — снова «но»! — Я думала, он у вас живёт.
— А он не живёт! Заходит в гости иногда, а так снимает своё жильё, представьте себе.
— Оля, но я ведь не знала…
— Как-то же вы наш адрес вызнали? Могли бы понастойчивей поинтересоваться, ваши осведомители, глядишь, и нашли бы его новый адрес.
— И как же быть? Я же с ним поговорить хотела…
— А до завтра вы не можете подождать? У них сегодня был сложный и день и завтра тоже с утра. Он и заходить не стал, потому что выспаться надо.
— Но у меня на завтра на шесть вечера уже обратный билет…
Я вздохнула и слегка закатила глаза. Обратно натянула кроссовки.
— Ну, пойдёмте.
Я, вообще-то, человек нескандальный. Но вот это явление Алевтины Александровны, в точности совпадающее с описанной Вовкой манерой «как снег на голову» и «вот я приехала, и мне надо», раздражало меня чрезвычайно. Поэтому я старалась лучше молчать, чтоб какую-нибудь гадость не брякнуть.
Гостью, по-видимому, это тяготило, и довольно скоро она начала заводить со мной дипломатическую беседу:
— Оля… у меня складывается такое впечатление, что ты на меня сердишься. Но когда у тебя будут свои дети, ты поймёшь, что мать за своего ребёнка переживает…
Я сегодня тоже устала, поэтому не сдержалась и брякнула:
— Обожаю эти заходы!
— Что?
— Ну, про «вот, когда нарожаешь своих, тогда поймёшь»! А что, просто так нормальные взаимоотношения между людьми невозможны? До того, как нарожаешь?
— Но ты же понимаешь, что я волнуюсь за сына?..
— И поэтому вы не сочли необходимым хоть как-то предупредить его о приезде?
— Ну, как же я могла?..
— В смысле — как? Вы же узнали адрес? Могли бы, как минимум, телеграмму прислать. А наверняка ведь узнали и телефон. Но нет же, вам хотелось добиться эффекта неожиданности. Ну, здо́рово! А принять во внимание, что у человека своя жизнь, свои планы? Вот он сегодня выспаться хотел перед работой…
— Но я же не знала, что он работает!
— А что он должен был делать? Бомжевать? — я раздражённо выдохнула, стараясь успокоиться. — Вова работает, представьте себе! И собирается открыть собственный небольшой бизнес. А если бы его вообще в городе не оказалось? Вот заночевал бы он у Василича на даче, чтоб не кататься туда-сюда? Что бы вы делали? Поехали туда его искать? И я, видимо, с вами, бросив все свои дела, да? А если бы не нашли? Получилось бы, что вы просто так из Железногорска скатались туда-сюда?
Я сердито замолчала.
Дошли мы до общаги. Хорошо, что у Вовки в секции хоть звонки в каждую комнату проведены! Позвонили. Три раза. Наконец по коридору зашлёпало. Вовка открыл — в трусах, взъерошенный. Уснул уже, по ходу.
— Вот это ни хера себе…
— Здравствуй, Вова, — довольно чопорно поздоровалась Алевтина Александровна. — Впустишь?
— Здравствуй, мама, — Вовка посторонился. — Ты откуда?
— Вот, приехала посмотреть, как ты живёшь.
— Ну, охренеть теперь, — совершенно искренне сказал Вовка, всё ещё держась за дверь в надежде, что я войду.
— Ладно, вы разговаривайте, а я домой, пока не совсем поздно.
— Ну, вот ещё! — возмутился он. — Тут шпана постоянно.
— Да, вроде, не было никого.
— А если повылезли? Чтоб я сидел, думал? Нет уж! — Вовка для верности схватил меня за руку. — Подожди минуту.
На самом деле, ему понадобилось даже меньше времени. Он стремительно натянул джинсы, футболку, ткнул матери пальцем на дверь своей комнаты: — Подожди, я Ольгу провожу.
— А, может…
— Я сказал: подожди!
Мы вышли из секции, оставив Алевтину Александровну стоять посреди коридора. Вова выразил своё отношение к происходящему несколькими непечатными конструкциями.
— Вот что её принесло, а?
— Беспокоится. Ну, она так говорит.
— Аргх, — он сердито потёр шею. — Пошли быстренько, а то не посплю я сегодня совсем.
Мы бодро порысили в горку.
— А как вы там разложитесь-то вообще? Может, тебе потом к нам?
— Ну! — отмёл эту идею Вова. — А ключ? Через кого-то забирать, передавать? Я завтра опять довольно поздно вернусь, а она, скорее всего, утром к подружке в Мегет попылит. Ничего… Спальник Василичев у меня с последней игры остался. И коврик. На полу лягу.
А перед этим, полагать надо, ещё час-полтора с маман разговаривать будет. Ей же надо. К тому же, она уже приехала, значит все должны.
Нет, решительно сердила меня вся эта ситуация.
И как он потом будет?
Я не представляла, как можно уснуть после такого эмоционального всплеска, но у Вовки была счастливая, приобретённая в армии привычка: в случае необходимости спать в любых, даже самых неблагоприятных условиях.
16. ЛЕТНЕЕ ПЕКЛО
СВОБОДА ДЕЙСТВИЙ
После внезапного визита Вовиной мамы Вовка некоторое время ходил хмурый. Попыталась спросить, что он матери рассказывал — сразу совсем расстроился, посмурнел. Я и не стала больше наседать. Ну, нафиг. Надо будет, сам поделится.
Зато бабушка вдруг засобиралась на дачу. Подозреваю, мама её сомустила (это такое диалектное словечко, смесь «сманила» и «соблазнила»). И бабушка устремилась! Огурцы с грядки, малина-клубника и прочие прелести сельской жизни.
А я осталась — у меня же керамистка Тамара Николаевна, которую ежедневно в будние дни караулить надо, а теперь ещё и специалисты по фундаментам. Они, конечно, мастера своего дела, но все вокруг хором говорили, что за ними глаз да глаз нужен. Два глаза, в общем. Иначе нагородят тебе криво-косо, строй потом, как хочешь.
Но вечером в среду мы всё-таки выбрались на круг. Хорошо было, тепло, парни пришли с гитарами, даже один бард наш местный. Пели красивое.
— Вовка, поживи со мной, пока бабушка на даче? — предложила я, когда мы шли к остановке. — А то я одна чё-то очкую.
И это не кокетство. Я одна натурально боюсь. Если учесть, что я и темноты до сих пор боюсь, я, честно говоря, не знаю, как буду одна в большом пустом центре ночевать. А переехать я решительно настроилась. Василич с дочкой квартиру свою продают. Лето Саша с мамой на даче проживут, а потом — к нам. Так что по осени надо мне перебираться. А ещё, между прочим, холодильника нет…
Блин, всё надо. И сразу! Главное, вроде денег стало больше, но ещё больше стало их постоянно не хватать. Парадокс.
Но сейчас не об этом. Вова к перспективе неделю у меня пожить отнёсся… с некоторым подозрением. Как будто я у него его хвалёную самостоятельность собираюсь отобрать. Нет, мужики — как дети, честное слово!
— За барахлом придётся бегать туда-сюда.
— Пф! Как будто мы так туда-сюда не бегаем? Просто оставаться будем у меня. Зато после работы хоть в ванне помокнешь нормально.
Любит он это — в ванне посидеть. А в общаге же только душ.
— Нет, вообще нормальный план, — коварно усмехнулся Вова. — Отсутствием бабушки надо успевать пользоваться! Когда я ещё послушаю, как ты кричишь?