— … ты всегда думаешь о нас!' — закончил за неё Василич. — Смотрите тут, молодёжь, выбирайте, я пока в электрику. К машине подходи́те потом.
— Ага, — заторможенно кивнула я. — Вов, ты что думаешь?
Вовка пожал плечами. Судя по всему, он вообще считал, что отдавать половину средней зарплаты за чайник — жест несколько импульсивный.
А мне как-то не хотелось покупать китайский «Тафель», который хоть и был в три раза дешевле, но вонючий. И вообще, заработала я денег или нет? Хочу хороший чайник!
— Давайте «Тефаль»! — решилась я. — А он правда не пахнет?
— Конечно! — по взгляду продавщицы я поняла, что возведена в ранг уважаемых клиентов. — Мы откроем коробочку, вы сами понюхаете, убедитесь! Вам какой формы нравится модель? Есть более квадратная, или вот, округленькая. А у этой модельки ручка очень удобная, посмотри́те.
Передо мной на прилавке выстроились три чайника различных оттенков белого. Внутри у каждого, совсем близко к донышку, была маленькая горизонтальная спиралька, а на боку — прозрачная колбочка с шариком.
— А это для чего?
— Это уровень воды показывает. Видите, там внутри поплавок, он с магнитиком. Шарик к нему примагничивается, вы всегда будете знать, сколько в нём воды.
— А-а, то есть, сама вода туда не затекает?
— Нет-нет. — девушка покрутила передо мной открытыми чайниками. — Главное: следите, чтобы меньше вот этого уровня воды не было. Видите — «min» написано?
— Ну, это понятно, минимум, — подал голос Вова.
— Да. И крышка чтоб открытая не оставалась, иначе сам не выключится.
Ну, что — всё, в принципе, понятно. И запаха от них, действительно, практически не было.
— Мне вот этот нравится, — выбрала я.
— Сто восемьдесят тысяч, — осчастливила меня девушка. — Сейчас в гарантийный талон штампик поставим…
Домой мы пришли довольные, помыли и сразу поставили на первое кипячение, а потом на второе — уже из которого пить можно. Суперски! Закипает быстро, отключается сам, и ме́ста на столе в три раза меньше, чем наш старый дирижабль занимает. Я осталась довольна как слон.
Вовка пошёл в комнату, переодеться, и…
— Ты что — компьютер купила⁈ — он забежал в кухню с вытаращенными глазами.
— Ага. Там даже какие-то игрушки есть…
— Офигеть! А можно поиграть?
— Да поиграй. Только, чур, не до состояния падающих человечков.
Он замер в дверном проёме, посмотрел на меня странно.
— Ты, если что, пни меня.
— Вот ещё! Сам силу воли развивай.
Вовка слегка прищурился и поджал губы.
— Ну, что? Я тебе мама, что ли? Хочешь время засекать — пожалуйста, будильник есть. А я караульщиком не хочу быть. И вообще, я шить буду.
Вовка пошевелил бровями и удалился. Потом было слышно, что он чего-то пластмассово шуршит в комнате, после чего раздался многозначительный, как говорит мой папа, «звуковой сигнал голосом» (это, на самом деле, из какой-то древней противопожарной инструкции, которую они обнаружили на работе и дружно над ней ржали):
— Будильник поставил на час!
— Ночи? — ехидно переспросила я.
— Всего, — независимым голосом ответил Вова.
Вот и молодец. А я, и правда, собиралась пошить. Не чёрную рубаху, которая была «сюрприз», а из белых кусков ситца средневековую рубашку себе — длинную, до пола. Отличная вещь, я заценила! Хочешь — крестьянкой, хочешь — русалкой. Ну, а вдруг мне взбрендит в неглиже купаться? Хех…
Через час у Вовки пискнул будильник и был задавлен в зародыше. По характерному пластмассовому скрипу я поняла, что Вова решил «продлить». Интересно, на сколько?
Через полчаса действо повторилось.
Ещё через полчаса он вышел в зал, хмурый.
— Не доиграл, что ли?
— Да-а, там…
Я поняла, что сейчас он начнёт рассказывать мне подробности про то, что там у него в игре происходит, и быстренько спросила:
— На круг-то сегодня забили, да?
— А что, сегодня среда, что ли?
— Ну, да. В днях потерялся?
— Да вообще! — он посмотрел на время. — А поехали?
— Да мы к восьми приедем только! Как бы не к половине девятого.
— Ну и что! Вечерняя набережная. Романтика, все дела…
Ну, поехали мы. Успели застать довольно много народу, опять сговорились в воскресенье на игру, потом гуляли по ночному уже бульвару Гагарина. Река, звёзды…
Кончилась наша романтика очередной дракой. Я вообще не понимаю, почему пьяные дураки нарываются на Вовку. Или это единственная мишень, которую они способны рассмотреть?
В общем, сперва я наблюдала махач — короткий и экспрессивный, а потом мы довольно быстро удирали по частным улочкам, потому что какие-то бабы взялись орать, со стороны центра приближалась сирена дежурного бобика (крайне неторопливо, но всё же), а Вовке в милицию никак нельзя было попадать — он же курсант.
На какой-то улице увидели колонку, и Вовка обмыл руки от чужой кровищи.
Домой чапали пешком, через плотину, да от Мухиной тоже пешком — какие уж в такое время автобусы… Нагулялась я, короче, до посинения.
КАК — ВСЁ?
20 июля 1995, четверг.
В четверг Василич заехал за Вовой пораньше. Не успели они умчаться — явился замерщик дверей. Солидно так обмерял всё, задавал каверзные вопросы про штыри и засовы. Я отвечала как могла. Потом позвонил от нас в свою контору, сказал, что размер типовой, стандарт какой-то там номер… В общем, поговорил минут пять и спрашивает:
— На завтра с утра время есть на десять. Ставим?
— Ставим, конечно! — обрадовалась я.
Надо же, какие шустрые!
Дядька ушёл, и я осталась наедине со своими планами.
На сегодня основных задач у меня было две: начать переносить в компьютер свои черновики и дошить рубахи. Даже не знаю, за что вперёд хвататься. Решила шить, хотя бы Вовкину, пока его нет — сюрприз же, едрид-мадрид!
Пока то да сё, поставила мозговую косточку вариться, в промежутках между шитьём набодяжила борща. Вовка борщ очень уважает, да и я тоже.
Рубаху я дошила к обеду. Есть без Вовки не хотелось, так, чая с печенькой попила. Я вообще на чае могу сутками функционировать. Главное, чтоб с молоком!
К компьютеру я подступала с некоторой опаской. Нет, я на зимней практике работала, печатала всякие тексты — я ж говорила. Но это полгода назад было! Я боялась напортачить просто ужас как.
Тэкс, где моя инструкция…
На деле всё оказалось не так и страшно. Через полчаса я освоилась, пальцы даже припомнили, где тут какие клавиши, дело пошло довольно бодро. Теперь я хоть визуально смогу представить, сколько я текста насочиняла, а то ведь от руки написанное — оно всегда больши́м кажется.
А потом приехал мой любимый. Накупил пакет вкусняшек, фруктов всяких. Палатку со спальниками с дачи притаранил. И даже котелок! Класс вообще.
Слава Богу, кончились его халтуры. Хочу, чтоб в отпуске он побольше был со мной. Пусть сидит играет даже, я всегда могу подойти, обнять…
АНЯ!
Мы с Вовой сидели и раздумывали: а не сгонять ли нам на восьмичасовой сеанс в видеосалон, и тут зазвонил телефон.
— Алё? — сказала я в трубку.
— Ольга! Я приехала! — ответил Анькин голос. Ур-р-ра! — Приходи! Новости расскажу.
— Ага! Я щас!
Я закрыла трубку рукой и спросила Вовку:
— Вов, ты не обидишься, если я до подружки сбегаю? Тут рядом живёт, вон в том доме, — я показала в окно. — Она с реконкисты приехала.
— Откуда? — удивился он.
— Ну… я наверно путаю опять… молодёжный лагерь такой у католиков.
— А-а…
— Мне и деньги надо ей отдать, а то лежат чужие. Ты бы поиграл пока. Или пошли со мной? — последнее я предложила с некоторым сомнением. Что ему, интересно будто будет нашу болтовню девчачью слушать?
— Не, я лучше поиграю, — отказался он. — Ключи оставь, я тебя встречу потом.
— Давай! Часов в десять, ага?
Я оставила ключи, записала на бумажку адрес и понеслась.
Вот кого я рада была обнять от всей души!
Мы сразу забились к ней в комнатку и немедленно начали секретничать.
— Так! Пока я не забыла — на, держи своё бабло!
Аня заглянула в сложенную бумажку.
— Ого! А не много?
— Нормально! Твоя часть, — мы уселись на диванчик. — Ну, рассказывай!
Рассказ со всеми подробностями вышел длиннющий! Местами интересный, местами смешной, а местами и досадный. Ну, не бывает жизнь из одного сахара, извините.
Ближе к концу событий в дверь стукнула Анина мама, тёть Маша:
— Девки! Идите чай пить!
Чай у нас в Иркутске — это такое условное выражение (подозреваю, что специально придуманное, чтобы гости сразу не пугались). Кормила тётя Маша от пуза, очень вкусно и частенько с добавкой чего-нибудь этакого специфического немецкого. Из названий помню «крумпенкюхль» и «кукумарасалёт» (за правильность написания не отвечаю вообще).
Потом, снова укрывшись в Аниной крепости рассказывала я:
— Короче, пока ты каталась по своим католикам, познакомилась я тут с занимательными людьми.
Я начала в красках излагать концепцию ролевого движения.
— Ага. Прикольно, — видно было, что пока Ане понятно не очень, но любопытно.
— Ну, слушай! Съездила я тут с ними на одну игру.
Наши воскресные похождения вызвали у Анны бурный восторг. Я бегала по комнате, скакала и изображала события в лицах. Мы ржали до упаду — в буквальном смысле слова, до упаду на диван, стонов и дрыганья ногами. А потом внезапно пришёл Вова.
Не успели мы ничего предпринять, как тётя Маша уже ловко усадила нас всех за стол и начала поить чаем со специальными немецкими сахарными пирогами и опять же булочками с чесноком.
Выгребли из гостей мы с Вовкой в двенадцатом часу. По-моему, он произвёл благоприятное впечатление и на Аню, и на её маман, по крайней мере, закрывая дверь, Анюта изобразила многозначительную мину и подняла большой палец. Было приятно.
Домой мы дошли в полном душевном умиротворении, как два сытых бобика.
— Может, ужин уже не будем готовить? — осторожно предложила я.