— Да? — глаза у него вдруг сделались тёмными-тёмными, он приподнял меня и посадил на столешницу: — Проверим?
В голове у меня сразу смешалось всё: и то, что отец буквально в соседнем помещении (а может ведь и сюда заглянуть), и что у Василича есть ключ, да и вообще дверь мы не закрыли мало ли кто вломится — и всё это вперемешку с диким накатившим желанием. Как же я по нему соскучилась, Боже мой…
И… ну, в общем, нормальные нам столы достались, выдержали, не качались и даже не скрипели. И я тоже сильно не кричала. По-моему.
Потом я, слегка смущаясь, закрыла дверь изнутри и сказала:
— Через другую выйдем, там ещё кое-что есть.
Мы вышли во двор (чтоб загадочнее было, конечно), я открыла большим буратинским ключом хозяйственную дверь большого помещения и повела Вовку через широкий коридор. Было в этом магазине место, которое можно было бы использовать вот прямо безо всяких перестраиваний — прибрать, помыть и желательно побелить — и будет шикарно.
Когда-то там, должно быть, был хранились запасы товаров, потому что остались следы от крепления полок, но сейчас этот зал стоял совершенно пустой, разве что по углам валялись начатые рулоны упаковочной бумаги.
— Ну как? — спросила я.
Он с некоторым сомнением на меня посмотрел:
— Похоже на склад.
— Вовка! Да это не склад! Ты посмотри на него — это ж готовый зал! А купили мы два магазина. Тот маленький — весь мой, а этот — с папой напополам.
Вовка оглянулся совершенно по-новому.
— И под что хотите?
— Папа говорит, можно спортивное что-нибудь организовать. А я вот подумала про танцы, кто-то на кругу говорил…
— Любимая, так это ж классно!
— Да, только бесплатно, боюсь, не получится. Надо как-то хотя бы содержание окупать. Не знаю, как ваши бедные студенты потянут…
— Обсудим. Надо тебе определиться, сколько ты хочешь получать за час, и с этим уже идти.
— А я примерно определилась. Точнее, я позвонила да поспрашивала. Двадцать пять-тридцать тысяч за час просят. Двадцать пойдёт? На толпу-то, наверное, можно раскидать?
В дальнем конце магазина снова засверлило.
— Так у тебя работает кто-то что ли?
— Папа, наверное. Пошли, посмотрим.
Папа, увидев нас, обрадовался:
— А я-то думал, как сейчас корячиться буду? Вова, поможешь?
Пропомогали мы целый час, и папа сказал:
— Ну что, пошли, что ли, к нам чай пить?
Я с сомнением покосилась на Вовку.
— Пошли-пошли! — пресёк нашу попытку слинять папа. — Помощников — и не накормить? Непорядок!
Чай, понятное дело, вылился в супы, котлеты, пироги…
Вовка глянул на наручные часы.
— Слушай, может уж тогда и на тренировку сгоняем? Заодно поговорим про зал.
Народу по причине мокроватого снежка на тренировке собралось раза в два поменьше, чем летом — то есть не шестьдесят человек, а где-то тридцать. Однако, среди этих энтузиастов нашлась дивная дева с зелёными волосами, которой и принадлежала идея массово учиться старинным танцам (или типа того). Мы с ней обменялись телефонами и договорились встретиться на месте во вторник в пересменок.
Вовка с энтузиазмом помахал разными железяками, закинул кое-кому мысль, что тока холод и слякоть, можно было бы и в зал временно переехать, потом у меня замёрзли ноги (я-то стою), и мы наконец-то пошли домой.
Весь остаток этого благословенного дня (и не менее благословенной ночи) я страстно желала, чтобы в училище неприятный кто-то, который задался целью организовать конкретно Вове весёлую жизнь, уже успокоился и нашёл себе более созидательную цель в жизни…
Но нет. Цепляться и докапываться к Вовке продолжали, и он сразу мне сказал, что увольнение ему грозит, только если вдруг снова надо будет поставить какой-нибудь рекорд. Это было так грустно, что я несколько дней с трудом заставляла себя ходить на работу, на учёбу и по всем этим важным делам. Хотелось тупо лежать и таращиться в ковёр.
Но… дела, как говорится, сами себя не сделают. Поэтому встал, за шкирку себя поднял — и вперёд!
ДЕЛА
В понедельник Василич организовал маму с Валей, и они половину пустой коробки за день побелили. Хорошо, упаковочные рулоны эти я не выкинула. Так мы их и раскатали на весь пол, хоть отмывать не пришлось. Подумала я, и подсохшую бумагу скатала обратно в рулоны — мне ещё вторую часть белить!
Во вторник приходила зелёная танцевальная фея… Да, я ж по-честному сказала, что имена запоминаю туго, весь резерв исчерпался на «Фианоре», и остальных я называла «привет». Лучше уж «привет», чем без конца «слушай, я опять забыла, как тебя зовут». Так вот, зелёная фея приходила, посмотрела зал. Сказала:
— А когда можно начать?
— Да хоть завтра! — говорю. — Только помыть некому, не успеваю ни фига. Можем организовать ударный эльфийский субботник вместо первой оплаты. Можно, кстати, сразу и помыть, и потанцевать. Как вам такая идейка?
Фея ушла думать.
Во вторник же приехал дядечка со стёклами. Выгружать ему помогал какой-то помощник, который потом на грузовичке уехал, а всё остальное он сам, с лесенкой, с целой кучей инструментов, тык-тык. Стиль работы у него был интересный: как пчела соты строит, спокойно, равномерно, вроде с небольшой скоростью, но без перерыва. Глядишь — кусок готов, ещё кусок…
Прибегала парикмахерша, конкретно взглянуть на место. Принесла мне дивную накладку на дверь: «ПРОБЛЕМЫ? ЗВОНИ 02!»
— Это зачем такое?
— Это у меня уж года два. Говорю всем, что у меня красная крыша и такую вот табличку держу. Никто не лезет.
— А что за красная крыша?
— Ментовская.
Надо же… Ладно, прилепим. Полезная табличка.
— Я там ещё по вывеске хотела спросить… — начала парикмахерша.
Блин, ещё и вывески!
Посоветовавшись с ней, а потом и со всеми по очереди, я решила нарисовать эскиз в едином стиле, а то начнётся сейчас аляпость на аляпости…
Отец привёз согласованные документы на раздел и переустройство помещений, а уж после этого зашла бригада строителей, начавших устраивать разной прочности перегородки (где временные, а где — постоянные). Сантехнику, электрику и прочее, прочее… А ведь ещё и в саду работа! Металась я, как белка в колесе.
Маленькое помещение (уж буду звать его магазин), к пятнице было готово. Последним штрихом Василич закрепил над входом и тремя окнами вывески: «ВСЁ ДЛЯ ДОМА И ОГОРОДА!», «АТЕЛЬЕ 'ВАЛЕНТИНА»«, 'ПАРИКМАХЕРСКАЯ 'СТИЛЬ» и «КЛЮЧИ-ЗАМКИ». А! Не рассказала же.
Ключника я тупо сманила с остановки. Целыми днями сидел там со своим передвижным прилавком маленький вьетнамец. Раз иду — а он замёрзший такой, скукоженный. Но сидит! Народ к нему неплохо идёт, место уже наработал. Я подошла и говорю:
— Слушай, чего ты мёрзнешь? Давай, иди ко мне на аренду. Я тебя за сто пятьдесят тысяч в месяц пущу. Тепло, чайник будешь греть, кушать.
Он глаза вытаращил:
— А гиде?
— Да вон, — ткнула я пальцем, совсем рядом.
Зашёл он — а там тепло, светло, будочка отдельная, со своей дверью, на замок запирается. Глаза у вьетнамца раскрылись.
— Договорились! — говорит.
И что бы вы думали, через неделю приходит с ним второй вьетнамец, похожий на первого как слегка мутная ксерокопия.
Первый говорит:
— Слусай. Это есть мой брат. Обуф цини. Мозна?
— Ну вы даёте! — говорю. — Как же он влезет со своей обувью? Там всего шесть квадратов?
— Налмальна! — закивали оба синхронно. — Давай, влезем! Двести тысись платить будзем, давай? Тебе ботинки цини бесплатна!
Посмотрела я на них. Ещё и ботинки бесплатно. Такое шикарное предложение, хе-хе.
— А, давай. Но вывеска за ваш счёт!
Пришлось под вывеской про ключи дозаказать и присобачить «РЕМОНТ ОБУВИ». А на обеих ближайших остановках и рядом со школой стрелочки-указатели повесить. А что? Все лепят куда ни попадя, а нам нельзя, что ли? В мире дикой рекламы живём.
Но это я немного забежала вперёд. А возвращаясь к пятнице, семнадцатому ноября — парикмахерская и ателье были готовы открыться. С утра происходила таскатня с зеркалами, креслами, коробками, манекенами. Оба огромных офисных стола с удовольствием забрала к себе тётя Валя (сказала, шить на них будет), парикмахерши развесили зеркала — осталось клиентов ждать, и тут я достала свой сюрприз. Целую пачку.
— Девочки, — говорю, — у меня на курсах предмет есть. Называется «Реклама». Вот мы с вами сейчас и проверим, работает такая реклама или нет. Складываем в три раза!
И мы начали заниматься полезным ручным трудом.
На обычных листочках А4 был распечатан мною самолично составленный буклетик. Там было про ателье и парикмахерскую, а внутри — ещё и про ключи, и про магазин, в котором «СКОРО ОТКРЫТИЕ!». А главное, на лицевой стороне была крупно обещана скидка 10% предъявителю. Сперва я хотела написать «в день открытия», а потом подумала, что проваляется, допустим, листочек несколько дней в почтовом ящике, а потом человека наоборот досада возьмёт, что опоздал. Ладно, посмотрим, что будет. Несколько листов было дополнительно в виде объявления, для расклейки.
— Ну, всё, дорогие мои. Я свой вам подарок сделала, теперь идите, раскидайте по ящикам. А листовки я сама расклею.
И только собралась я уходить — смотрю, Василич подъезжает. А из багажника корячит колонку размером чуть ли не с холодильник, я вам клянусь! При ближайшем рассмотрении я увидела, что колонка не очень новая, у меня аж от сердца отлегло (а то такие деньжищи!).
— Это откуда такое чудо?
— С работы позвонили, представляешь⁈ — доволен он был страшно: — Говорят: забирай, а то её выбрасывать собрались. Новое оборудование ставят.
— А она вообще рабочая?
— Отличная колонка! Я музыкальный центр привезу, завтра врубим — на всю улицу орать будет!
Ну что, тоже привлечение внимания, правильно? Посмотрим, как сработает.
Поклеила я объявления, посмотрела, как продвигается строительство — а тут уже вечер, в институт пора. Приволоклась домой чуть не в десять, а бабушка мне и говорит: