На протяжении всей четверти секунды, которую я провел, сцепившись со следопытом, я едва воспринимал его как живое существо. Он был просто предметом на моем пути. Я знал, что в ближайшем будущем в какой-то момент позавидую Эмметту и Джасперу. Хотел бы я тоже получить шанс полосовать, рвать и терзать. Но сейчас все это не имело смысла. Я круто обернулся.
Как я уже знал по видениям, Белла лежала скорчившись у стены в окружении разбитых зеркал, как в раме. Все вокруг было красное.
Весь ужас и боль, которые я сдерживал с тех пор, как в аэропорту меня коснулось смятение Элис, обрушились на меня неудержимой приливной волной.
Ее глаза были закрыты. Бледная рука безвольно лежала рядом на полу. Сердце билось слабо и прерывисто.
Решения сдвинуться с места я не принимал – просто очутился рядом с ней, встал на колени в ее крови. Пламя бушевало в моей груди и голове, а я не мог разделить разные виды боли. Мне было страшно прикоснуться к ней – так много у нее насчитывалось переломов. Я боялся сделать хуже.
В ушах звучал мой собственный голос, вновь и вновь повторяющий одни и те же слова. Ее имя. «Нет». «Умоляю». Раз за разом, как в записи. И этим звуком я не управлял.
Я услышал, как во весь голос зову Карлайла, но он уже был рядом, стоял на коленях в крови по другую сторону от нее.
Слова, рвущиеся у меня изо рта, были уже не словами – исковерканными, натужными звуками. Всхлипами.
Карлайл провел ладонями от ее макушки до щиколоток и затем обратно – так быстро, что его руки размазались в воздухе. Прижал обе ладони к ее голове, отыскивая трещины. Крепко надавил двумя пальцами на точку тремя дюймами ниже правого уха. Я не видел, что он делает; ее волосы были пропитаны багровой влагой.
У нее вырвался слабый крик. Лицо исказилось от боли.
– Белла! – взмолился я.
Голос Карлайла звучал невозмутимо по сравнению с моими неистовыми воплями:
– У нее кровопотеря, но рана на голове неглубока. Осторожнее с ее ногой – она сломана.
Вой бешеной ярости огласил комнату, и на секунду я подумал, что Эмметт и Джаспер в беде. Коснулся их мыслей, обнаружил, что они уже собирают клочья, и понял, что вой издал я.
– И, кажется, несколько ребер, – все с тем же удивительным спокойствием добавил Карлайл.
Мысли его оставались практичными и бесстрастными. Он знал, что я слушаю их. Вместе с тем результаты осмотра обнадеживали его. Мы успели вовремя. Травмы не были критическими.
Однако я замечал в его оценке многочисленные «если». Если он сумеет остановить кровотечение. Если сломанное ребро не проткнуло легкое. Если внутренние повреждения действительно такие, как кажется. Если, если, если. За годы, которые он посвятил поддержанию жизни в человеческом организме, он повидал множество примеров тому, что и как может в нем разладиться.
Ее кровь впитывалась в мои джинсы. Покрывала мои руки. Я казался нарисованным ею.
Белла издала стон боли.
– Белла, с тобой все будет хорошо, – жарко, умоляюще выпалил я. – Ты слышишь меня, Белла? Я люблю тебя.
Снова стон… но нет: она пыталась что-то сказать.
– Эдвард… – выдохнула она.
– Да, я здесь.
Она шепнула:
– Больно.
– Знаю, Белла, знаю.
Зависть вдруг всплыла на поверхность, мне словно врезали кулаком в грудь. Как же мне хотелось изломать следопыта, медленно разодрать его на длинные полосы. Столько боли, так много крови, а я так и не сумел заставить его поплатиться за это. Мне было мало того, что он умирал и должен был сгореть. Этого не будет достаточно никогда.
– Неужели ничего нельзя сделать? – рявкнул я на Карлайла.
– Мою сумку, пожалуйста, – холодно обратился он к Элис.
Она издала негромкий звук, как будто поперхнулась.
Я не мог отвести глаз от лица Беллы, сплошь в ссадинах и крови. Ее кожа под запекшейся кровью была бледной, какой я еще никогда ее не видел. Веки казались почти неподвижными.
Но, заглянув в мысли Элис, я заметил осложнение.
Сам я пока не успел осознать толком, что стою на коленях в целом озере крови. Но где-то в глубине мое тело наверняка отреагировало на кровь, и я это понимал. Однако реакция, какой бы она ни была, оставалась запрятанной глубоко под болью и до сих пор не всплыла.
А Элис, хотя и любила Беллу, оказалась физически не готова к тому, что увидела. Она медлила в нерешительности, стискивала зубы, пыталась проглотить яд.
Эмметту и Джасперу тоже пришлось нелегко. Они вытаскивали из комнаты разодранного на куски следопыта, а я мстительно тешил себя надеждой, что эти куски до сих пор в состоянии ощущать боль. Эмметт внимательно следил за Джаспером, опасаясь, как бы тот не сорвался. Сам Эмметт превосходно владел собой. Тревога за Беллу пересилила свойственную ему беспечность.
– Задержи дыхание, Элис, – посоветовал Карлайл, – будет легче.
Она кивнула, перестала дышать, метнулась вперед и отшатнулась, оставив возле ноги Карлайла его саквояж. Двигалась она так осторожно, что даже ни разу не вступила в кровь. И поспешила удалиться к раздолбанной аварийной двери, чтобы глотнуть свежего воздуха.
Сквозь дверной проем слышались слабые звуки сирен – полиция искала машину, которая так безрассудно гоняла по улицам города. В том, что они найдут угнанный «кайенн», припаркованный в тени на тихой боковой улочке, я сомневался, но даже если найдут, мне все равно.
– Элис? – выговорила Белла.
– Элис здесь, – пробормотал я. – Она знала, где искать тебя.
Белла заскулила.
– Руку больно.
Я удивился тому, что она назвала именно руку. Повреждений было так много.
– Знаю, Белла. Карлайл даст тебе что-нибудь, и все пройдет.
Карлайл зашивал раны у нее на голове так быстро, что я не успевал следить за его руками. Ни одно место кровотечения не ускользало от его взгляда. Ему удавалось соединять крупные сосуды крошечными стежками, которые не сумел бы воспроизвести ни один другой хирург даже в идеальных условиях и при помощи систем вспомогательного кровообращения. Хорошо бы еще он прервался на время, чтобы ввести Белле какие-нибудь обезболивающие, но под сдержанностью и спокойствием я различал у него в голове мысли о том, что голова Беллы пострадала сильнее, чем ему казалось поначалу. Она потеряла так много крови.
Внезапно Белла вздрогнула и почти села. Карлайл удержал ее за голову железной хваткой левой руки. Ее глаза широко раскрылись – белки были красными от лопнувших сосудиков, – и она закричала. Я даже не подозревал, что у нее остались силы на такой пронзительный визг.
– Рука горит!
– Белла? – вскрикнул я, по глупости на миг решив, что ей жарко от огня, бушующего у меня внутри. Неужели я причинил ей страдания?
Ее глаза заметались, она ничего не видела от крови и упавших на лоб окровавленных волос.
– Огонь! – кричала она, выгибаясь дугой, несмотря на скрип ребер. – Потушите огонь!
От ее мучительного крика я впал в ступор. Я понимал, о чем она говорит, но в приступе паники у меня все перемешалось в голове. Как будто кто-то другой заставил меня отвести взгляд от ее лица, направил мои глаза на испещренную малиновыми пятнами руку, которую она отталкивала от себя, мучительно сжимая и выкручивая пальцы.
Короткий неглубокий порез рассекал кожу у основания ее ладони. По сравнению с другими ранами эта была пустяковой. Кровотечение уже останавливалось…
Я понимал, что вижу, но не мог подобрать слова.
Все, что я смог, – ахнуть:
– Карлайл, ее рука!
Он неохотно отвлекся от работы, и его пальцы замерли – впервые с тех пор, как он к ней приступил. Шок обрушился и на него.
Голос прозвучал опустошенно:
– Он укусил ее.
Вот они, эти слова: он укусил ее. Следопыт укусил Беллу. Ее сжигал яд.
Я увидел этот момент мысленно, будто на замедленном воспроизведении. Вламываюсь сквозь дверь. Следопыт делает бросок. Белла взмахивает рукой, заслоняясь от него. Я врезаюсь в него и оттаскиваю в сторону. Но зубы у него оскалены, шея вытянута… Я опоздал всего на миллисекунду.
Руки Карлайла все еще были неподвижны. «Зашивай ее!» – хотелось мне закричать на него, но я, как и он, знал, что теперь его усилия бесполезны. Все, что у нее сломано, срастется само собой. Каждая раздробленная кость, каждый порез, каждый крошечный кровоточащий разрыв тканей под кожей – все скоро снова станет целым.
Ее сердце остановится и больше никогда не будет биться.
Белла закричала и забилась в муках.
«Эдвард».
Элис вернулась и нашла в себе силы присесть рядом с Карлайлом, наступив в лужу крови, впитывающейся ей в туфли. Легким движением она отвела волосы с красных от крови глаз Беллы.
«Нельзя допустить, чтобы это произошло вот так». Она думала о Карлайле.
На Карлайла тоже нахлынули воспоминания. О следах зубов на его ладони и затяжных страданиях, которые привели к его метаморфозе.
Потом он задумался обо мне.
Фантомное жжение прошло по моей ладони, моей руке. Я тоже вспомнил.
– Эдвард, сделать это придется тебе, – настойчиво сказала Элис.
Я мог бы сделать так, чтобы у Беллы все прошло легче и быстрее. Ей незачем мучиться так долго, как мучился я.
Но страдать все-таки придется. Боль будет невообразимой. Пытка огнем продлится сутками. Просто… их будет не так много, этих суток.
А когда все кончится…
– Нет! – взвыл я, хотя и понимал, что протестовать бесполезно.
Сейчас видение Элис было настолько отчетливым, что казалось неизбежным. Как недавнее воспоминание, а не будущее. Мраморно-белая Белла с глазами, сияющими багрянцем в сто раз ярче, чем вся сцена бойни вокруг нас.
В эту картину вторглись мои воспоминания, наложились на видения Элис. Розали. Недовольная, исполненная сожалений. Вечно оплакивающая то, что потеряла. Так и не смирившаяся с тем, что с ней сделали. Выбора у нее не было, нас она так и не простила.
Выдержу ли я, если ближайшую тысячу лет с тем же упреком на меня будет смотреть Белла?