«Да!» – утверждала самая эгоистичная сторона моей натуры. Все лучше, чем если она исчезнет сразу, ускользнет от меня.
А лучше ли? Будь у нее возможность осознать все последствия и каждую потерю, выбрала бы она этот путь?
Осознал ли я сам, какую цену заплатил? Понял ли, что именно отдал в обмен на свое бессмертие? Неужели следопыт только что наткнулся на черную стену небытия, которая когда-нибудь суждена и мне? Или нам обоим уготовано вечное пламя?
– Элис… – простонала Белла, ее глаза закрылись. Заметила, что Элис снова рядом, или просто перестала рассчитывать на мою помощь? Ведь я же ничего не делал, только сходил с ума.
Белла снова закричала, издала долгий протяжный вой агонии.
«Эдвард!» – прикрикнула на меня Элис. Моя нерешительность доводила ее до исступления, но действовать сама она не решалась, не настолько доверяя себе.
Элис видела, что я тону. Видела, как в моем будущем раскручиваются тысячи разных вариантов отчаяния. На периферии она даже заметила тот, где я совершаю невообразимое, о чем пока не задумывался осознанно. То, на что я твердо считал себя неспособным по малодушию. Лишь заметив этот вариант у нее в видениях, я обнаружил, что и он мелькал у меня в голове.
И вот теперь я видел это.
Как я убиваю Беллу.
Правильно ли это – прекратить ее муки? Дать ей, в ее полном и абсолютном неведении, шанс на иную судьбу, нежели неизбежность, которая, как я знал, ждала меня? На посмертие иного рода, нежели то ледяное и кровожадное, к которому жжение приближало ее сейчас?
Боль была слишком сильна, и я не доверял собственным мыслям, которые переставали подчиняться мне, потому что Белла кричала.
Взглядом и мыслями я обратился к Карлайлу, надеясь на какое-нибудь уверение, прощение и оправдание, но увидел нечто совершенно другое.
Перед его мысленным взглядом свивалась кольцами пустынная гадюка, и ее чешуйки песчаного цвета терлись друг о друга с сухим скрежетом.
Образ был настолько неожиданным, что я потрясенно замер.
– Возможно, шанс есть, – сказал Карлайл.
Это был всего лишь проблеск надежды у него в мыслях. Он видел, как действуют на меня ее страдания, и тоже боялся того, что сделает с ней и со мной в будущем вынужденный переход к нашей жизни. Однако лучик надежды…
– Но как? – взмолился я. Каковы шансы?
Карлайл снова принялся зашивать раны у нее на голове. Он настолько верил в успех своей идеи, что посчитал необходимым вновь заняться ранами.
– Попробуй высосать яд, – с прежним спокойствием произнес он. – Рана сравнительно чистая.
Каждый мускул в моем теле сковала неподвижность.
– А это поможет? – спросила Элис. В поисках ответа на собственный вопрос она заглянула вперед. Все оставалось туманным. Решение еще не было принято. Я еще не принял его.
Карлайл не отрывался от работы.
– Не знаю. Но надо спешить.
Я знал, как распространяется яд. Первое жжение она ощутила всего минуту назад. Сначала он медленно поднимется по ее запястью, затем выше по руке. И чем дальше, тем быстрее.
Думать об этом было некогда.
«Но ведь!.. – хотелось вскричать мне. – Но ведь я же вампир!»
От вкуса крови я обезумею. Особенно от вкуса ее крови. Сильнее пламени в моем горле и груди лишь жжение, которое мучает ее сейчас. И если я поддамся этой потребности хотя бы чуть-чуть…
– Карлайл, я… – от стыда у меня сорвался голос. Понимает ли он, что предлагает? – Не знаю, смогу ли я.
Игла в пальцах Карлайла летала так стремительно, что была почти невидима. Он уже перешел к затылку Беллы и теперь зашивал его левую сторону. Как же она изранена!
Его голос прозвучал ровно, но веско:
– Так или иначе, решать тебе, Эдвард.
Жизнь, или смерть, или полужизнь – что выбрать, решать мне. Но выбрать жизнь – разве это в моей власти? Я же никогда не обладал такой силой.
– Помочь тебе я не могу, – извиняющимся тоном добавил Карлайл. – Мне надо остановить кровотечение здесь, если ты будешь отсасывать кровь из руки.
Белла забилась, скорчилась в новом приступе боли, дернула сломанной ногой.
– Эдвард! – закричала она.
Ее налитые кровью глаза снова открылись, и на этот раз обращенный на меня взгляд был сосредоточенным, пристальным. Просительным и умоляющим.
Белла горела в огне.
– Элис! – отрывисто позвал Карлайл. – Поищи что-нибудь, чтобы зафиксировать ей ногу!
Элис метнулась за пределы моего поля зрения, я слышал, как она отдирает половицы и ломает их на части подходящего размера.
– Эдвард! – голос Карлайла утратил недавнюю сдержанность. В нем послышалась боль – за меня, за Беллу. – Начинать надо немедленно, или будет слишком поздно.
Глаза Беллы молили, отчаянно жаждали избавления.
Белла пылала, а я совсем не годился на роль ее спасителя. В буквальном смысле меньше, чем кто-либо во всей вселенной, подходил для этой задачи.
Но только я один находился здесь, чтобы справиться с ней.
«Ты сделаешь это, – приказал себе я. – Другого пути нет. Потерпеть неудачу ты не имеешь права».
Я схватил ее мечущуюся руку, разогнул стиснутые пальцы и удержал в своих. Потом перестал дышать и наклонился, чтобы прижаться к ее руке ртом.
Кожа вокруг раны уже была прохладнее, чем рука в целом. Она менялась. Твердела.
Я прильнул губами к короткому порезу, закрыл глаза и приступил.
Всего лишь тонкая струйка крови – яд уже вызвал заживление раны. Всего несколько капель для начала. Едва ли достаточно, чтобы смочить язык.
Они словно взорвали меня. Как будто бомба сработала у меня внутри, в моей голове. Впервые уловив запах Беллы, я думал, что погиб. Но тот случай был всего лишь пустяковой царапиной. А этот по сравнению с ним – обезглавливанием. Мой мозг отделили от тела.
Но боли не было. Кровь Беллы оказалась противоположностью боли. Она снимала все жжение, которое мучило меня ранее. И это было не просто отсутствие боли. Но и удовольствие, и блаженство. Меня наполняла странная радость – радость одного только тела. Я исцелился и ожил, и каждое нервное окончание во мне удовлетворенно вибрировало.
Я слегка отстранился от раны, и начался процесс, обратный действию яда. Кровь потекла равномерно, покрывала мой язык, вливалась в горло. Острый ледяной вкус яда служил ненадежным противовесом. Он нисколько не умалял власти ее крови.
Восторг. Эйфория.
Мое тело прекрасно понимало, что совсем рядом, под рукой, находится источник этого блаженства, и он не иссяк. Еще, мурлыкало оно, еще.
Но не могло пошевелиться. Я приказал ему оставаться неподвижным. Едва ли я понимал почему, но отказывался отменить приказ.
Мне требовалось думать. Требовалось перестать чувствовать и продолжать думать.
За пределами блаженства что-то было.
Боль, это была боль, недосягаемая для удовольствия. Боль снаружи и внутри моего разума.
Пронзительная боль, лишенная гармонии. Она нарастала крещендо.
Белла кричала.
Мысленно я поискал, за что бы уцепиться, и обнаружил, что меня ждет спасательный круг.
«Да, Эдвард. Ты можешь это сделать. Видишь? Ты спасешь ее».
Элис показывала мне тысячи проблесков будущего: Белла улыбалась, Белла смеялась, Белла тянулась к моей руке, Белла раскрывала мне объятия, Белла завороженно смотрела мне в глаза, Белла шла со мной по школе, Белла сидела рядом со мной в своем пикапе, Белла спала в моих объятиях, Белла прикладывала пальцы к моей щеке, Белла держала мое лицо в ладонях и осторожно прикасалась губами к моим губам. Тысячи разных сцен с участием Беллы – целой и невредимой, живой и счастливой. И со мной.
Блаженство, ощущение физической радости, потускнело.
Привкус яда усилился. Но было еще слишком рано.
«Я покажу тебе когда», – пообещала Элис.
Но я чувствовал, как меня проносит мимо момента, когда я еще мог остановиться. Я терял власть над собой. Намеревался убить ее и всем телом непрестанно трепетал от радости.
Крики Беллы утихли, моя связь с болью, которую мне требовалось ощущать, ослабла. Белла всхлипнула несколько раз, потом вздохнула.
Я собирался убить ее.
– Эдвард… – шепнула она.
– Он здесь, Белла, – успокоила Элис.
Прямо здесь, и как раз сейчас убиваю тебя.
Я не замечал почти ничего вокруг. Звуки утихли, свет приглушили опущенные веки, исчезло все, кроме крови. Даже мысли Элис, которая почти орала на меня, казались еле слышными и далекими.
«Пора, – твердила Элис. – Прямо сейчас, Эдвард».
Я уловил этот вкус даже в состоянии почти полной сосредоточенности. Прежний, острый и ледяной, исчез, однако его место занял новый, химический, и я осознал, как быстро работает Карлайл.
«Остановись, Эдвард! Сейчас же!»
Но Элис видела, что я теряю голову. Я слышал, как она лихорадочно соображает, не оторвать ли меня от Беллы или эта схватка только сильнее повредит ей.
– Останься, Эдвард, – вздох Беллы теперь прозвучал умиротворенно. – Останься со мной…
Ее тихий голос проскользнул в мои мысли и оказался сильнее, чем паника Элис, громче хаоса у меня внутри и снаружи. Уверенность Беллы подействовала, словно поворот ключа, соединившего мой разум с моим телом. Она снова сделала меня целым.
И я просто позволил ее руке отделиться от моих губ и упасть. Поднял голову и посмотрел ей в лицо. Все еще перепачканное кровью, пепельно-бледное, с закрытыми глазами, но уже спокойное. Боль утихла.
– Я с тобой, – пообещал я окровавленными губами.
Ее губы дрогнули в слабой улыбке.
– Ничего не осталось? – спросил Карлайл, опасаясь, что слишком поспешил с обезболивающим и оно помешало мне различить жжение яда.
Но Элис уже видела, что все в порядке.
– На вкус кровь чистая, – мой голос прозвучал резко и сипло. – С привкусом морфия.
– Белла! – негромко и отчетливо позвал Карлайл.
– М-м-м?
– Больше не жжет?