Она посмотрела на прибор, который пищал, подавая сигнал о чрезмерной активности ее сердца, и прищурилась:
– Неловко получилось.
При виде выражения на ее лице я тихо рассмеялся. Легкий румянец проступил на ее неповрежденной щеке.
– Хм… интересно, а если…
Мое лицо уже находилось в нескольких дюймах от ее лица. Я медленно сократил эту дистанцию. Ее сердце ускорило бег. А когда я поцеловал ее, едва задев губами ее губы, сердечный ритм стал сбивчивым. Сердце в буквальном смысле пропустило положенный удар.
Я резко отстранился и успокоился, только когда услышал, что его ритм вновь стал ровным.
– Похоже, теперь придется обращаться с тобой еще осторожнее.
Она нахмурилась, поморщилась и возразила:
– Я еще не нацеловалась. Не вынуждай меня подниматься.
Улыбнувшись такой угрозе, я снова нежно поцеловал ее и прекратил поцелуй в ту же минуту, когда сердце опять зачастило. Поцелуй получился очень кратким.
Она, похоже, осталась недовольна и собиралась посетовать, но эксперименты в любом случае пора было прервать.
Я отодвинул стул на шаг от постели.
– Кажется, твоя мама идет.
Рене сейчас поднималась по лестнице, чтобы взять из сумки мелочь, и с беспокойством размышляла о том, что последние несколько дней питается одним фастфудом. И жалела, что у нее нет времени на тренажерный зал, так что остается лишь довольствоваться лестницей.
Лицо Беллы исказилось – я предположил, что от боли. Я наклонился к ней, в отчаянии гадая, чем помочь.
– Не уходи! – возглас Беллы прозвучал очень похоже на всхлип. Взгляд стал напряженным от страха.
Об этой реакции думать не хотелось.
Меня мучило видение Элис: Белла, скорчившаяся в агонии, хватающая ртом воздух…
Собравшись с силами, я ответил легким тоном:
– Я не уйду. Только… вздремну.
Усмехнувшись, я метнулся к бирюзовому креслу и перевел спинку в наклонное положение. Ведь Рене сама уговаривала меня занять его, если мне понадобится отдохнуть. Я закрыл глаза.
– Дышать не забывай, – шепнула она. Я вспомнил, как она притворялась спящей, чтобы развеять подозрения отца, и еле сдержал улыбку. Потом преувеличенно глубоко вздохнул.
Рене как раз проходила мимо поста медсестер.
– Есть изменения? – на ходу спросила она младшую медсестру, заступившую на дежурство, – плотную молодую женщину по имени Беа. По отсутствующему тону Рене было ясно, что она ждет отрицательного ответа. Она даже не замедлила шаг.
– Вообще-то были колебания на мониторах. Я как раз собиралась пойти посмотреть.
«О нет! Напрасно я ушла».
В тревоге Рене ускорила шаг.
– Сейчас проверю и сообщу вам.
Медсестра, уже начавшая подниматься, снова села, уступая желанию Рене.
Белла заворочалась, скрипнула койка. Было ясно, как ее расстраивает беспокойство матери.
Рене осторожно открыла дверь. Конечно, она хотела, чтобы Белла проснулась, но все равно стеснялась шуметь.
– Мама! – радостно шепнула Белла.
Выражения лица Рене я не мог видеть, так как притворялся спящим, но в ее мыслях воцарилось облегчение. Я услышал, как остановились ее шаги. Потом она увидела меня, якобы спящего в кресле.
– Он что, вообще уходить не собирается? – вслух она произнесла это еле слышно, а мысленно прокричала – впрочем, я уже привык к ее громким мыслям, и они не застигали меня врасплох, как раньше. Вместе с тем Рене слегка успокоилась. Она уже начинала гадать, сплю ли я вообще хоть когда-нибудь.
– Мама, как я рада тебя видеть! – воодушевленно воскликнула Белла.
На миг Рене оторопела при виде налитых кровью глаз Беллы. Глаза самой Рене сразу же наполнились слезами от еще одного свидетельства страданий дочери.
Я наблюдал сквозь ресницы, как Рене бережно обнимает дочь. По щекам Рене струились слезы.
– Белла, я так перепугалась!
– Прости, мама. Но все уже хорошо, все в порядке.
Было неловко слушать, как Белла в своем состоянии утешает здоровую мать, но я полагал, что такими их отношения были всегда. Возможно, особенности взаимодействия уникального разума Рене с окружающими людьми придавали ей черты нарциссизма. Это было неизбежно, ведь все вокруг спешили исполнить ее невысказанные желания.
– Хорошо уже то, что ты наконец пришла в себя. – И Рене снова внутренне поморщилась, увидев кровь в глазах дочери.
Последовала пауза, а потом Белла нерешительно спросила:
– Долго я пробыла без сознания?
Только тогда я сообразил, что об этом мы еще не упоминали.
– Сегодня пятница, дорогая, – сообщила ей Рене, – так что довольно долго.
Белла была потрясена.
– Пятница?
– Некоторое время тебя держали на успокоительных, дорогая, – слишком уж много травм ты получила.
– Знаю, – многозначительно подтвердила Белла, и я задумался, насколько ей сейчас больно.
– Тебе повезло, что рядом оказался доктор Каллен. Такой приятный человек… хотя и очень молодой… И похож скорее на супермодель, чем на врача…
– Ты познакомилась с Карлайлом?
– И с Элис, сестрой Эдварда. Она очень милая.
– Очень!
Пронзительно-громкие мысли Рене снова обратились ко мне.
– Ты не говорила мне, что в Форксе у тебя появились такие хорошие друзья.
«Очень, очень хорошие».
Белла вдруг застонала.
Мои глаза тут же открылись сами собой. Но не выдали меня: взгляд Рене был прикован к Белле.
– Где болит? – выпалила она.
– Все хорошо, – заверила Белла мать, и я понял, что эти слова предназначены и для меня. На миг наши взгляды встретились, и я снова закрыл глаза. – Просто забыла, что двигаться не стоит.
Рене без толку хлопотала над неподвижной дочерью, пока Белла не спросила, оживившись:
– А где Фил?
Рене тут же переключилась – видимо, на это и рассчитывала Белла.
«Я же еще не сообщила ей хорошие новости. Она так обрадуется!»
– Во Флориде… да, Белла, ты не поверишь! Мы как раз собирались уезжать, и тут такие новости!
– С Филом подписали контракт? – спросила Белла, и я различил в ее голосе улыбку: она точно знала, какой ответ услышит.
– Да! Как ты догадалась? С «Санс», представляешь?
– Здорово, мама! – отозвалась Белла, но еле уловимые нотки растерянности в ее голосе подсказали мне, что она понятия не имеет, кто такие эти «Санс».
– Вот увидишь, в Джексонвилле тебе понравится. – Рене буквально бурлила воодушевлением. Ее громогласные мысли были под стать ее словам, и я ничуть не сомневался, что эти мысли действуют на Беллу так же, как на всех вокруг. Рене увлеченно щебетала про погоду, океан, прелестный желтый дом с белой отделкой, ничуть не сомневаясь, что Белла будет в таком же восторге, как и она.
Я был в курсе всех подробностей плана Рене на будущее Беллы. Пока мы ждали, когда Белла очнется, мысленно Рене сотни раз представляла себе, как поделится с ней радостной вестью. Во многих отношениях ее план был именно тем решением, которое я искал.
– Мама, подожди! – в замешательстве воскликнула Белла. Мне представилось, как энтузиазм Рене давит на нее, словно тяжелое пуховое одеяло. – Что ты такое говоришь? Я не поеду во Флориду. Я живу в Форксе.
– Теперь это ни к чему, глупенькая, – засмеялась Рене. – Теперь Фил гораздо чаще будет дома… мы подробно все обсудили, и я готова поменять игры на выезде на половину времени с тобой и половину с ним.
И Рене умолкла в ожидании взрыва радости от Беллы.
– Мама… – медленно начала Белла. – Я хочу жить в Форксе. В школе я уже освоилась, у меня появились подруги…
Рене вновь искоса взглянула в мою сторону.
– И потом, я нужна Чарли, – продолжала Белла. – Ему там совсем одиноко, а готовить он вообще не умеет.
– Ты хочешь остаться в Форксе? – спросила Рене таким тоном, словно расставленные в этом порядке слова были начисто лишены смысла. – Почему?
«Этот парень – вот истинная причина».
– Я же объяснила: из-за школы, Чарли… ой!
И опять мне пришлось открыть глаза. Рене хлопотала над дочерью, нерешительно протягивала к ней руки, не зная, где можно дотронуться. В конце концов она приложила ладонь ко лбу Беллы.
– Белла, дорогая, ты ведь терпеть не можешь Форкс. – Рене явно встревожила забывчивость Беллы.
В голосе Беллы прорезалась твердость:
– Не настолько сильно.
Рене решила перейти к самой сути проблемы.
– Это из-за него? – шепнула она. Скорее упрекала, чем спрашивала.
Помедлив, Белла призналась:
– В том числе из-за него… Значит, с Эдвардом ты уже пообщалась?
– Да, и как раз хотела с тобой об этом поговорить.
– О чем об этом? – невинным тоном отозвалась Белла.
– По-моему, этот парень влюблен в тебя, – прошептала Рене.
– Мне тоже так кажется.
«Белла влюбилась? Сколько же всего я пропустила? Как она могла скрыть такое от меня? И что мне теперь делать?»
– А… ты как к нему относишься?
Белла вздохнула, ее тон стал невозмутимым:
– Я от него без ума.
– Знаешь, он кажется очень славным. Господи, а уж красавец, каких мало! Но ты же совсем ребенок, Белла…
«И слишком уж похожа на Чарли. В общем, чересчур рано».
– Понимаю, мама, – легко согласилась Белла. – Но ты не беспокойся, это же просто школьный роман.
– Верно, – согласилась Рене.
«Вот и хорошо. Значит, она не относится к этому со всей серьезностью, как Чарли… Ой, а который час? Опоздаю!»
Белла заметила, что Рене вдруг отвлеклась.
– Тебе пора?
– Скоро должен позвонить Фил… я же не знала, что ты очнешься…
«Наверное, домашний телефон уже трезвонит. Надо было дать здешний номер».
– Все в порядке, мама. – Белле едва удалось скрыть облегчение. – Одна я не останусь.
– Я скоро вернусь. Знаешь, я ведь спала прямо здесь, – добавила Рене, гордая своим поступком хорошей матери.
– Ну зачем ты, мама! – Беллу встревожило известие о том, что мать жертвовала собой ради нее. Обычно в их отношениях дело обстояло противоположным образом. – Надо было спать дома, я бы даже не заметила.