А девчонкам ничто не угрожает, если они отправятся прямиком домой. Не за ними по пятам будет красться опасность.
И вообще, я предпочел бы побыть с Беллой наедине – если она согласна побыть со мной.
– Не возражаешь, если сегодня домой Беллу отвезу я? – обратился я к Джессике, прежде чем Белла успела ответить. – Тогда вам не придется ждать, пока она поужинает.
– Ага… без проблем… – Джессика уставилась на Беллу во все глаза, высматривая какой-нибудь сигнал, чтобы понять, чего хочет она сама.
«Наверняка не хочет его ни с кем делить. А кто бы согласился?» – думала Джесс. И тут увидела, как Белла подмигнула.
Белла подмигнула?!
– Хорошо, – вмешалась Анджела, спеша убраться поскорее, если так хотелось Белле. А ей, видимо, хотелось. – До завтра, Белла… и Эдвард, – ей едва удалось выговорить мое имя небрежным тоном. Схватив Джессику за руку, Анджела потащила ее за собой.
Надо будет найти способ поблагодарить за это Анджелу.
Машина Джессики стояла неподалеку, в ярком пятне света от уличного фонаря. С озабоченной складочкой между бровями Белла внимательно наблюдала за подругами, пока они благополучно не сели в машину. Уезжая, Джессика помахала ей, и Белла помахала в ответ. И только когда машина скрылась из вида, она перевела дыхание и повернулась ко мне.
– Мне есть не хочется, честно, – сказала она.
Зачем она ждала, когда они уедут, и только потом заговорила? Неужели и правда хотела остаться со мной наедине – даже теперь, после того, как стала свидетельницей моей в буквальном смысле убийственной ярости?
Так или иначе, а съесть что-нибудь ей было необходимо.
– Ради меня, – попросил я.
И распахнул перед ней дверь ресторана, застыв в ожидании.
Она вздохнула и вошла.
Вместе с ней я прошел к возвышению, на котором ждала администратор ресторана. Белла, казалось, полностью владела собой. Мне хотелось коснуться ее руки, ее лба, проверить температуру. Но я знал, что моя ледяная рука вызовет у нее отвращение, как уже случалось раньше.
«О-о… – в мои мысли вторгся довольно громкий мысленный голос администратора. – Божечки мои…»
Похоже, сегодня я не оставляю равнодушным никого. Или я стал замечать это лишь по одной причине – желая, чтобы такими же глазами на меня смотрела Белла? Мы всегда кажемся притягательными нашей добыче, но раньше я об этом как-то не задумывался. Как правило – за исключением таких случаев, как с Шелли Коуп и Джессикой Стэнли, когда от постоянных встреч боязнь притупляется, – сразу же за первой вспышкой влечения является ужас.
– Столик на двоих? – не дождавшись вопроса от администратора, подсказал я.
«М-м-м, какой голос!»
– А?.. Э-э… да. Добро пожаловать в «Ла Белла Италия». Прошу вас, следуйте за мной. – Ее мысли были всецело поглощены расчетами.
«А может, она ему родственница. Сестра – вряд ли, внешне никакого сходства. Но определенно родня. Встречаться с такой он бы не стал».
Человеческие глаза затуманены, ничего не способны разглядеть толком. Как эту недалекую женщину угораздило клюнуть на мою обольстительную внешность, приманку для добычи, и не разглядеть неброское совершенство девушки рядом со мной?
«Ну, обхаживать ее незачем – так, на всякий случай, – думала администратор, провожая нас к столу размером на целую семью в самой людной части зала. – Может, дать ему незаметно мой номер, пока она отошла?»
Я вытащил из заднего кармана купюру. При виде денег люди всегда становятся сговорчивее.
Белла уже садилась на место, указанное администратором, и не думая возражать. Но я остановил ее, она смутилась, с любопытством склонив голову набок. Да, сегодня удерживаться от вопросов она не станет. А толпа вокруг – не самое идеальное соседство для такого разговора.
– А нет ли более уединенного места? – спросил я администратора и сунул ей деньги. Она удивленно вскинула глаза, сжала в кулаке чаевые.
– Конечно.
И пока вела нас за перегородку, украдкой взглянула на купюру.
«Пятьдесят долларов за столик получше? Еще и богач. А что, похоже: спорим, его куртка стоит больше, чем я получила за прошлый месяц. Черт! Ну вот зачем ему с ней уединяться?»
Она предложила нам кабинет в тихом уголке ресторана, где никто не увидел бы нас – как и реакцию Беллы на мои слова. Я понятия не имел, что она захочет узнать от меня сегодня. Или что я ей скажу.
Насколько верны ее догадки? Какое объяснение сегодняшним событиям она придумала, чтобы придать им хоть какой-то смысл?
– Подойдет? – спросила администратор.
– Идеально, – отозвался я и, слегка раздраженный ее завистью к Белле, широко улыбнулся, обнажив зубы. Пусть рассмотрит меня хорошенько.
«Вау!»
– Мм… официант сейчас подойдет к вам. – «Он никак не может быть настоящим. Вот бы она исчезла… может, написать ему свой номер на тарелке с маринарой…»
Пока она отходила, ее слегка занесло вбок.
Странно. Несмотря ни на что, она не испугалась. Мне вдруг вспомнилось, как много недель назад Эмметт поддразнивал меня в школьном кафетерии: «Спорим, я напугаю ее куда сильнее».
Неужели я потерял хватку?
– Нельзя так поступать с людьми, – прервала Белла мои мысли укоризненным тоном. – Это некрасиво.
Я уставился в ее лицо, выражение которого стало осуждающим. Что она имеет в виду? Ведь я же не напугал администратора, хоть и собирался.
– Поступать? Ты о чем?
– Ослеплять их, как это делаешь ты. Бедняга сейчас на кухне наверняка отдышаться не может.
Хм. Белла оказалась совершенно права. В этот момент администратор бессвязно и взахлеб описывала свои ошибочные впечатления обо мне своей подруге-официантке.
– Да ладно тебе, – упрекнула Белла, не дождавшись ответа. – Как будто ты не знаешь, какое впечатление производишь на людей!
– Значит, я их ослепляю? – Любопытная формулировка. И на сегодняшний вечер довольно точная. Интересно, что изменилось…
– А ты разве не замечал? – все так же осуждающе спросила она. – Думаешь, каждому так легко добиться своего?
– Тебя я тоже ослепляю? – Я выказал любопытство, поддавшись порыву, а когда слова вылетели, было уже поздно брать их обратно.
Но не успел я проникнуться сожалениями о сказанном, как она ответила:
– Постоянно. – И ее щеки слабо зарумянились.
Я ослеплял ее.
Мое безмолвное сердце больше, чем когда-либо на моей памяти, наполнилось надеждой.
– Привет, – послышался голос официантки, она назвала свое имя. Ее мысли звучали громче, понять их было проще, чем мысли администратора, но я отключился. И вместо этого смотрел, как румянец распространяется по скулам Беллы, но отмечал при этом не жар у себя в горле, а то, как оживилось ее светлое лицо, как розовый цвет оттенил сливочную белизну ее кожи.
Официантка ждала от меня чего-то. А, спрашивала, что мы будем пить. Я продолжал смотреть на Беллу, и официантка нехотя повернулась к ней.
– Можно мне колу? – Белла словно ожидала одобрения.
– Две колы, – поправил я. Жажда – нормальная, человеческая жажда – признак шока. Я решил позаботиться о том, чтобы сахара из колы к ней в организм попало побольше.
Но вид у Беллы был вполне здоровый. И не просто здоровый – цветущий.
– Ты что? – спросила она, видимо, удивленная моим пристальным взглядом. Я почти не обратил внимания, что официантка отошла.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.
Она заморгала, озадаченная вопросом.
– Нормально.
– Не знобит, не тошнит, голова не кружится?
Теперь она окончательно растерялась.
– А должна?
– Вообще-то я все жду, когда у тебя начнется истерика. – Я слегка улыбнулся, ожидая от нее возражений. Она вряд ли захочет, чтобы за нее беспокоились.
Ей понадобилось время, чтобы найтись с ответом. Взгляд слегка расфокусировался. Так она выглядела иногда, когда я улыбался ей. Неужели я и ее… ослеплял?
Я был бы счастлив поверить в это.
– Ну и зря. Я умею вытеснять неприятные впечатления, – ответила она, и ее дыхание чуть заметно участилось.
Значит, у нее большой опыт неприятных впечатлений? И ее жизнь всегда настолько рискованна?
– И все-таки, – сказал я, – мне будет спокойнее, когда внутри у тебя прибавится еды и сахара.
Вернулась официантка с колой и хлебной корзинкой, поставила их передо мной и пока спрашивала, готов ли я сделать заказ, все норовила заглянуть мне в глаза. Я дал понять, что она должна обслужить Беллу, и снова отключился. Ее мысли были непристойны.
– Эмм… – Белла быстро просмотрела меню. – Мне равиоли с грибами.
Официантка живо повернулась ко мне:
– А вам?
– Мне ничего.
Белла состроила гримаску. Хм. Наверняка заметила, что я никогда не ем. Она все замечает. А я вечно забываю, что с ней надо быть осторожным.
Я дождался, когда мы снова остались вдвоем.
– Пей, – велел я.
И был удивлен, когда она послушалась немедленно и без возражений. Она пила, пока ее стакан не опустел, и я придвинул к ней второй, чуть нахмурившись. Жажда или все-таки шок?
Она отпила еще немного и передернулась.
– Тебя знобит?
– Это от колы, – объяснила она, но опять поежилась, ее губы задрожали, будто она вот-вот застучит зубами.
Ее симпатичная блузка выглядела слишком тонкой, чтобы согревать, облегала ее как вторая кожа и казалась почти такой же непрочной, как и первая.
– А куртку ты не взяла?
– Взяла. – Она слегка озадаченно огляделась. – Ой, я же оставила ее в машине у Джессики.
Я снял куртку с себя, жалея, что этот жест неизбежно будет испорчен температурой моего тела. Как хорошо было бы предложить ей нагретую куртку. Она уставилась на меня, ее щеки снова раскраснелись. О чем она сейчас думала?
Протянутую через стол куртку она сразу же надела и снова поежилась.
Да уж, хорошо быть теплым.
– Спасибо, – сказала она, глубоко вздохнула и подтянула повыше слишком длинные рукава. Потом сделала еще один глубокий вдох.