«Уф, ну сколько можно возиться? Выкладывай уже пикантные подробности!»
«Что ты хочешь знать?» – Белла тянула время, усаживаясь на место.
«Что было вчера вечером?»
«Эдвард угостил меня ужином, потом отвез домой».
«А потом? Да ладно, не может быть, чтобы этим все и кончилось! Наверняка врет, я точно знаю. Дайка я ее подловлю».
«Как это вы доехали до дома так быстро?»
Я увидел, как Белла закатила глаза, повернувшись к полной недоверия Джессике.
«Он гоняет как бешеный! Ужас какой-то».
Она чуть заметно улыбнулась, и я рассмеялся, перебив мистера Мейсона. И сразу же попытался притвориться, что закашлялся, но обмануть никого не сумел. Мистер Мейсон метнул в меня недовольный взгляд, но я даже не удосужился послушать, что он при этом думал. Я следил за Джессикой.
«Хм. Похоже, говорит правду. И вообще, почему приходится вытягивать из нее каждое слово? На ее месте я хвалилась бы во весь голос».
«Так это что было – свидание? Вы договорились встретиться там?»
Джессика впилась взглядом в лицо Беллы, по которому скользнуло замешательство, и с разочарованием убедилась, что оно неподдельное.
«Нет, я страшно удивилась, когда увидела его там», – ответила Белла.
«Что вообще происходит?»
«А сегодня он заехал за тобой перед уроками?»
«Это явно еще не все».
«Да, но ни о чем таком мы не договаривались. Он заметил, что вчера вечером я была без куртки».
«Ничего интересного», – думала вновь разочарованная Джессика.
Мне надоели ее расспросы, хотелось услышать что-нибудь, чего бы я еще не знал. Оставалось лишь надеяться, что она не расстроится настолько, что пропустит те самые вопросы, которых я ждал.
«Собираетесь еще куда-нибудь?» – напористо спросила Джессика.
«Он предложил свозить меня в субботу в Сиэтл – по его мнению, такой поездки мой пикап не выдержит. Это считается?»
«Хмм. Прямо из кожи вон лезет, чтобы… ну, вроде как заботится о ней. Между ними точно что-то есть – не с ее стороны, так с его. Но КАК это вышло? Белла же не в своем уме».
«Считается», – ответила Джессика Белле.
«Ну, значит, да, собираемся», – заключила Белла.
«Ну и ну… Эдвард Каллен!»
«Нравится он ей или нет, вот что важно».
«Верно». – Белла вздохнула.
Ее тон обнадежил Джессику: «Ну наконец-то! Похоже, она въезжает!»
Я задумался, правильно ли Джессика истолковала тон Беллы. Хорошо бы она попросила у Беллы объяснений вместо того, чтобы строить догадки.
«Погоди! – Джессика вдруг вспомнила самый важный из своих вопросов. – Он целовал тебя?»
«Пожалуйста, ну скажи «да»! А потом подробно опиши каждую секунду!»
«Нет, – пробормотала Белла, глядя на свои руки и пряча лицо. – Даже не пытался».
«Черт. Как же хочется… ха! Похоже, ей тоже».
Я нахмурился. Беллу что-то беспокоит, но для разочарований того рода, которые предположила Джессика, у нее нет причин. Она просто не могла этого хотеть. Ведь она все знала. У нее никак не могло возникнуть желание оказаться так близко от моих зубов. Ей же было известно, что у меня клыки.
Я содрогнулся.
«Как думаешь, в субботу?..» – предположила Джессика.
Раздражение Беллы усилилось.
«Маловероятно».
«Ага, и ей хочется. Фигово для нее».
Может, все дело в том, что я наблюдал эту сцену сквозь призму восприятия Джессики? И только потому мне казалось, что она права?
На полсекунды меня отвлекла невозможная мысль – каково было бы попытаться поцеловать Беллу. Мои губы на ее губах: холодный камень к теплому податливому шелку…
И тут она умирает.
Я встряхнул головой, поморщился, восстановил сосредоточенность.
«О чем вы говорили?»
«Ты вообще говорила с ним, или ему пришлось вытягивать из тебя каждое слово, как мне сейчас?»
Я грустно улыбнулся: Джессика почти попала в точку.
«Даже не знаю, Джесс, о разном. О сочинении по английскому. Недолго».
Очень недолго. Моя улыбка стала шире.
«Ой, да ладно».
«Ну пожалуйста, Белла! Хоть какие-нибудь подробности!»
Белла ненадолго задумалась.
«Ну ладно… сейчас расскажу. Видела бы ты, как заигрывала с ним официантка в том ресторане! Старалась вовсю. А он на нее – ноль внимания».
Странная подробность, зачем такой делиться? Меня удивило уже то, что Белла вообще хоть что-то заметила. Официантка казалась мне несущественной мелочью.
«Интересненько…»
«Хороший признак. Она была симпатичная?»
Хм. Джессика придала услышанному больше значения, чем я.
«Очень, – ответила Белла. – Лет девятнадцати-двадцати».
Джессика на миг отвлеклась, вспомнив о собственном свидании с Майком в понедельник вечером: Майк держался чересчур дружелюбно с официанткой, которую Джессика сочла нисколько не симпатичной. Отогнав воспоминания и подавив досаду, она вернулась к расспросам.
«Еще лучше. Наверное, ты ему нравишься».
«Может быть, – с расстановкой отозвалась Белла, и я сполз на самый краешек стула и замер, – но как знать. Он всегда такой загадочный».
Должно быть, я все же владел собой и не читался так легко, как открытая книга. Но при ее наблюдательности… как она могла не понять, что я влюблен в нее? Я вновь принялся перебирать слово за словом наш разговор и с изумлением обнаружил, что так и не признался ей в своих чувствах. Как будто знания о них подразумевались каждой нашей встречей.
«Ого. Каково это вообще – сидеть за столом рядом с фотомоделью мужского пола и вести с ним разговоры?»
«Как ты только не боишься оставаться с ним наедине!» – воскликнула Джессика.
На лице Беллы отразилось потрясение.
«А что такого?»
«Неадекватная реакция. Что, по ее мнению, я имела в виду?»
«Он такой… – как бы так выразиться? – потрясный, аж страшно. Я бы не знала, о чем с ним говорить».
«Я едва родной язык вспомнила сегодня, а он всего-то поздоровался со мной. Выглядела наверняка идиоткой».
Белла улыбнулась.
«Рядом с ним я тоже несу чушь».
Должно быть, она просто пыталась подбодрить Джессику. Когда мы оставались вдвоем, ее самообладание казалось мне почти неестественным.
«Ну и ладно! – Джессика вздохнула. – Он же обалденно шикарный».
Выражение лица Беллы вдруг стало чуть холоднее. Глаза вспыхнули, будто ее злила какая-нибудь несправедливость. Джессика не заметила перемену в ней.
«Вообще-то о нем можно много чего сказать», – выпалила Белла.
«О-о-о, вот это уже что-то».
«Правда? Например?»
Белла задумчиво покусала губу.
«Не знаю, как объяснить, – наконец сказала она. – Но помимо лица, в нем еще много невероятного». Она отвела взгляд от Джессики, он слегка расфокусировался, словно она смотрела куда-то вдаль.
Мне вспомнилось, какие чувства я испытывал, когда Карлайл или Эсме хвалили меня больше, чем я заслуживал. Вот и сейчас те же эмоции, только острее и масштабнее.
«Ищи других дураков – что может быть невероятнее его лица? Разве что тело. Отпад».
«Неужели?» – Джессика хихикнула.
Белла по-прежнему смотрела вдаль, не поворачиваясь к ней.
«Любой нормальный человек прыгал бы до потолка. Может, спрашивать надо как-нибудь попроще. Ха-ха! Будто с дошкольницей разговариваю».
«Значит, он тебе нравится?»
Я снова напрягся.
Белла ответила, не глядя на нее: «Да».
«То есть нравится по-настоящему?»
«Да».
«Вы только гляньте, как покраснела!»
«А сильно он тебе нравится?» – не унималась Джессика.
В эту минуту я не заметил бы даже пожара, вспыхнувшего в классе английского.
Лицо Беллы было уже ярко-красным, я почти чувствовал жар, исходящий от ее мысленного образа.
«Слишком сильно, – шепнула она. – Гораздо сильнее, чем я ему. Но я ничего не могу с собой поделать».
«Ах ты ж! Что там спрашивал мистер Варнер?»
«Эмм… какой номер, мистер Варнер?»
Допрос, который Джессика устроила Белле, прекратился, и это было очень кстати. Мне требовалась передышка.
О чем она только думала? «Гораздо сильнее, чем я ему»? Как ей в голову пришло такое? «Но я ничего не могу с собой поделать»? А это что значит? Разумного объяснения ее словам не находилось. Они выглядели полной бессмыслицей.
Видимо, принимать за чистую монету мне не следовало ничего. Все очевидное, имеющее четкий смысл в ее причудливом мышлении, каким-то образом искажалось и выворачивалось наизнанку.
Я взглянул на часы и скрипнул зубами. Как могут простые минуты казаться бессмертному настолько длинными? Где мое объективное восприятие?
Весь урок тригонометрии у мистера Варнера я просидел, сжав зубы. И слушал не только объяснения в своем классе. Белла и Джессика больше не говорили, но Джессика время от времени поглядывала на Беллу и один раз заметила, как та густо покраснела без какой-либо явной причины.
До обеда все еще было далеко.
Я не знал, добьется ли Джессика ответов, которых ждал и я, когда урок наконец закончится, но Белла ее опередила.
Едва прозвучал звонок, Белла повернулась к подруге.
«На английском Майк спрашивал, не говорила ли ты что-нибудь про вечер понедельника», – сообщила Белла, поднимая в улыбке уголки губ. Я понял, что это за маневр: нападение как лучшая защита.
«Майк спрашивал обо мне?» – мысли застигнутой врасплох Джессики сразу смягчились, утратили обычный оттенок ехидства. «Не может быть! А ты что?»
Стало ясно, что сегодня я от Джессики больше ничего не дождусь. Белла улыбалась, явно думая о том же самом. Как будто победа в раунде осталась за ней.