».
Я закрыл глаза и покачал головой.
– Нет и не будет, – тихо согласился я, шагая рядом с ней.
– Я могу потерпеть. Действовать постепенно.
Я закатил глаза.
Обычно я вздыхал с облегчением, когда видел Беллу сам, так что необходимость следить за ней чужими глазами отпадала, но на этот раз Белла уже вышла из класса, а я все думал о догадках Джессики. Белла приветствовала меня искренней широкой улыбкой, и мне тоже показалось, что она счастлива. А если то, что маловероятно, не беспокоит ее, значит, и мне волноваться не о чем.
Оставалась одна тема, расспрашивать о которой я до сих пор не решался. Но теперь, когда мысли Джессики были еще свежи в моей памяти, любопытство вдруг пересилило мою нерешительность.
Мы сидели за столиком, который уже стали считать нашим, она нехотя жевала то, что выбрал для нее я – сегодня я опередил ее.
– Расскажи про свое первое свидание, – попросил я.
Она вытаращила глаза и покраснела, но не ответила.
– Не скажешь?
– Просто я не уверена… что идет в счет.
– Установи самый низкий проходной балл из возможных, – посоветовал я.
Она возвела глаза к потолку, задумалась, поджав губы.
– Ну, тогда, пожалуй, на него я ходила с Майком – с другим Майком, – поспешила добавить она, заметив, как я изменился в лице. – Меня поставили с ним в пару на кадрили в шестом классе. А он позвал меня к себе на день рождения – в кино. – Она улыбнулась. – На вторых «Могучих утят». Больше никто не пришел, только я. Вот потом и стали говорить, что это было свидание. Не знаю, кто пустил такой слух.
Я видел школьные снимки в доме ее отца, поэтому легко представил себе одиннадцатилетнюю Беллу. С тех пор для нее, похоже, мало что изменилось.
– Пожалуй, ты слишком уж занизила планку.
Она усмехнулась:
– Сам же сказал – самый низкий балл из возможных.
– Тогда продолжай.
Она задумалась, скривив губы.
– Однажды несколько подруг собрались на каток с мальчишками. И для ровного счета им понадобилась я. Ни за что бы не пошла, если бы знала, что попаду в пару с Ридом Мерчантом. – Ее слегка передернуло. – И само собой, я почти сразу сообразила, что катание на коньках – не самая удачная затея. Правда, я легко отделалась, да еще остаток вечера просидела в буфете за чтением – явный плюс. – Она улыбнулась почти… торжествующе.
– Может, сразу перейдем к настоящим свиданиям?
– В смысле, когда кто-то пригласил меня заранее и мы куда-то отправились вдвоем?
– Вполне годное определение.
Она расплылась в той же торжествующей улыбке:
– Тогда извини, не было такого.
Я нахмурился:
– До приезда сюда никто никогда не приглашал тебя на свидания? Правда?
– Я так и не знаю толком, то ли меня звали на свидание, то ли просто потусить с друзьями. – Она пожала плечами. – И это, в сущности, не важно. Мне все равно не хватало времени ни на то ни на другое. Вскоре прошел слух, и больше уже никто не звал.
– А ты действительно была занята? Или отговаривалась, как здесь?
– Действительно занята, – чуть обиженно заверила она. – Хозяйство отнимает много времени, а я еще обычно подрабатывала, не говоря уже об уроках. Если я хочу продолжить учебу, мне понадобится полная стипендия, так что…
– На этом притормози, – перебил я. – Мне бы хотелось сначала закончить с одним вопросом, а уж потом переходить к другому. Если бы ты не была настолько занята, были ли среди приглашений те, которые ты согласилась бы принять?
Она склонила голову набок.
– Вообще-то нет. В смысле, чтобы звали не просто провести вечер. И те мальчишки были так себе, не особо интересные.
– А другие? Те, кто не звал?
Она покачала головой, ее прозрачные глаза, казалось, ничего не скрывали.
– Настолько много внимания я им не уделяла.
Я прищурился:
– Значит, тебе еще никогда не попадался человек, с которым тебе хотелось бы встречаться?
Она снова вздохнула:
– В Финиксе – нет.
Долгую минуту мы смотрели друг другу в глаза, и я старался осмыслить услышанное: точно так же, как она стала моей первой любовью, я – ее первая… как минимум влюбленность. Это соответствие странно польстило мне и вместе с тем встревожило. Безусловно, начало личной жизни для нее получилось каким-то искаженным, нездоровым. Да еще это осознание, что для меня она первая и она же последняя. А сердце человека не такое.
– Я помню, что сегодня не мой день, но…
– Да, не твой.
– Да ладно тебе, – не сдалась она. – Я же только что выдала тебе всю постыдную правду про полное отсутствие свиданий в моей личной жизни.
Я улыбнулся:
– Моя вообще-то почти такая же – если не считать катка и уловок с приглашениями на дни рождения. И я тоже не уделял ей особого внимания.
Судя по виду, она не поверила мне, но я сказал правду. Я тоже получил несколько приглашений, которые отклонил. Но приглашений несколько иного рода, признался я себе, вызвав в памяти надутое лицо Тани.
– Куда бы ты хотела поступить? – спросил я.
– Эм… – Она еле заметно встряхнула головой, будто настраиваясь на новую тему. – Ну, раньше я думала, что практичнее всего был бы Университет штата Аризона, ведь тогда я могла бы жить дома. Но теперь, когда мама постоянно в разъездах, у меня прибавилось вариантов. И даже при условии полной стипендии это должен быть какой-нибудь университет штата с разумными ценами. Когда я только приехала сюда… ну, в общем, я порадовалась, что Чарли живет не настолько близко к Университету штата Вашингтон, чтобы оправданным стал такой выбор.
– Тебе что, наши «пумы» не нравятся – университетские спортивные команды?
– Сам универ ни при чем – все дело в погоде.
– А если бы ты могла отправиться куда угодно, если бы не думала о затратах, куда бы ты тогда уехала?
Пока она обдумывала мой вопрос о предполагаемом будущем, я пытался представить себе будущее, которое могло ждать меня. Белла в двадцать, двадцать два, двадцать четыре года… сколько времени пройдет, прежде чем она перерастет меня, не меняющегося с годами? Я мог бы смириться с ограничениями по времени, если бы это означало, что она останется человеком, будет здоровой и счастливой. Только бы мне суметь самому стать безопасным для нее, подходящим ей, способным вписываться в эту счастливую картину все отпущенное время до последней секунды, пока она позволяет мне.
Я вновь задумался, как мне этого добиться – быть с ней и при этом не портить ей жизнь. Продлить весну Персефоны, остаться в ней, уберечь ее от моего царства Аида.
Нетрудно понять, что там, где обычно бываю я, счастлива она не будет. Это же очевидно. Но пока она хочет видеть меня, я буду следовать за ней. Значит, придется провести в четырех стенах множество томительных дней, но эта цена настолько пренебрежимо мала, что едва стоит упоминания.
– Мне надо разузнать. Большинство шикарных учебных заведений находятся там, где бывает снег. – Она усмехнулась. – Интересно, какие колледжи есть на Гавайях?
– Наверняка замечательные. А после учебы? Что потом? – Я вдруг понял, как это важно для меня – знать ее планы на будущее. Чтобы не сорвать их. Чтобы придать этому маловероятному будущему наиболее подходящий для Беллы вид.
– Займусь чем-нибудь, связанным с книгами. Я всегда думала, что буду преподавать как… ну нет, не совсем как моя мама. Если бы удалось… я была бы не прочь преподавать в каком-нибудь колледже – скорее всего в общественном. Факультативный курс английского, чтобы на него записывались только по желанию.
– Значит, вот чего тебе всегда хотелось?
Она пожала плечами:
– В основном. Как-то я задумалась о работе в издательстве – редактором или кем-нибудь вроде. – Она сморщила нос. – Навела справки. Получить работу преподавателя гораздо проще. И это намного практичнее.
У всех ее мечтаний были подрезаны крылья – не то что у других подростков, рвущихся покорять мир. Видимо, сказывалось то, что с реальностью она столкнулась раньше, чем следовало бы.
Она откусила бейгл и принялась задумчиво жевать. Я гадал, о чем она думает – все еще о будущем или о чем-нибудь другом. И видит ли в этом будущем меня хотя бы мельком.
Мысли увели меня к завтрашнему дню. Казалось бы, я должен быть вне себя от восторга – еще бы, целый день вместе с ней. Столько времени. А я думал лишь о том моменте, когда она увидит, что я такое на самом деле. Когда я больше не смогу прятаться под маской человека. Я пытался представить ее реакцию, и хотя часто ошибался в предыдущих попытках предугадать ее чувства, понимал, что на этот раз возможно лишь одно из двух. Если не отвращение, то ужас.
Хотелось бы верить, что есть и третий вариант. Что она простит мне мою суть, как уже делала раньше. И примет меня, несмотря ни на что. Но этой картины я не мог себе вообразить.
Хватит ли мне духу сдержать обещание? Смогу ли я относиться к себе с уважением, если скрою от нее эту правду?
Мне вспомнилось, как я впервые увидел Карлайла при свете солнца. В то время я был очень молод и больше всего одержим кровью, но это зрелище заворожило меня, как мало что другое. Несмотря на то что я всецело доверял Карлайлу, несмотря на то что уже успел полюбить его, мне стало страшно. Слишком уж невозможным, слишком чуждым было увиденное. Сработал инстинкт самозащиты, и прошло несколько длинных минут, прежде чем его спокойные и ободряющие мысли подействовали на меня. В конце концов он уговорил меня самого выйти на солнце, чтобы я убедился, что это совершенно безобидное явление.
Я вспомнил, как увидел себя при ослепительном утреннем свете и осознал – глубже, чем когда-либо до тех пор, – что я уже не имею никакого отношения к себе прежнему. Что я больше не человек.
Но было бы нечестно скрывать самого себя от Беллы. Лгать умолчанием.
Я пытался представить нас с ней на лугу, увидеть, как я выглядел бы, не будь я чудовищем. Такой живописный, мирный уголок. Как бы мне хотелось, чтобы ей понравилось там и чтобы я был рядом.