Примерно в середине нашей недели однажды вечером Карлайл отправил меня впервые за все время пройтись в одиночестве. К своему заданию я отнесся со всей серьезностью и постарался придать себе как можно более человеческий вид – закутался в толстую многослойную одежду, притворяясь, будто чувствую холод. Едва очутившись на улице, я начал следить, чтобы мое тело оставалось жестким, неприступным для любых искушений, а движения – медленными и осознанными. Я разминулся с мужчинами, которые возвращались домой с обледеневшей верфи. Никто меня не окликнул, но я и не лез вон из кожи, чтобы ни с кем не встречаться. Я думал о будущей жизни, когда стану таким же спокойным, умело владеющим собой, как Карлайл, и представлял себе миллион таких прогулок, как нынешняя. Ради забот обо мне Карлайлу пришлось отложить все свои дела, и я твердо решил, что вместо обузы вскоре стану для него ценной находкой.
Гордясь собой, я вернулся на наш постоялый двор и стряхнул снег с шерстяной шапки. Карлайл наверняка с волнением ждал моего рассказа, и мне не терпелось отчитаться. В конечном итоге было совсем не трудно находиться среди людей, полагаясь на одну только силу воли в качестве защиты. В комнату я вошел, притворяясь невозмутимым, и не сразу заметил резкий запах смолы.
Я готовился поразить Карлайла успехом, достигнутым с такой легкостью, а он приготовил сюрприз для меня.
Койки были аккуратно составлены в углу, шаткий стол задвинут за дверь, чтобы освободить место для елки – такой высокой, что верхними ветвями она задевала потолок. Хвоя была влажной, кое-где на ней еще виднелся снег – так быстро Карлайл прилепил воском свечные огарки к концам веток. Все свечи горели, теплый желтый отблеск падал на гладкую щеку Карлайла. Он широко улыбался.
«С Рождеством, Эдвард».
С толикой смущения я осознал, что мое великое достижение, моя одиночная экспедиция была просто-напросто уловкой. А потом обрадовался, понимая, что Карлайл настолько доверяет моему умению владеть собой, что был готов отослать меня из комнаты, устроить мнимое испытание ради того, чтобы подготовить мне сюрприз.
– Спасибо, Карлайл, – поспешил откликнуться я. – И тебя с Рождеством.
Честно говоря, я не знал толком, как мне относиться к этому жесту. В нем было что-то… инфантильное, как если бы моя человеческая жизнь представляла собой не что иное, как личиночную стадию, которую я оставил далеко позади вместе со всеми ее прелестями, и вот теперь мне предлагали вновь передвигаться ползком в иле, несмотря на то что у меня уже имелись крылья. Я казался самому себе чересчур старым для атрибутов праздника и в то же время был растроган попыткой Карлайла создать его для меня, помочь ненадолго вернуться к прежним радостям.
– У меня есть попкорн, – сообщил он. – Я подумал, может, тебе захочется украшать елку вместе.
По его мыслям я видел, что это значит для него. Уже не в первый раз я замечал, как его мучает глубокое чувство вины за то, что он втянул меня в эту жизнь. Он был готов обеспечить мне все мелочи, доставляющие людям удовольствие, какие только мог. А я был не настолько избалован, чтобы отказывать ему в этом удовольствии.
– Конечно, – согласился я. – Думаю, в этом году мы справимся в два счета.
Засмеявшись, он принялся раздувать угли в камине.
Было совсем нетрудно вписаться в предложенный им вариант семейного праздника, пусть даже для очень маленькой и странной семьи. Но, несмотря на то что я легко справлялся со своей ролью, меня не покидало чувство непринадлежности к миру, в котором я ее играл. И я терялся в догадках, привыкну ли когда-нибудь к жизни, построенной Карлайлом, или всегда буду казаться самому себе чужаком. Неужели во мне больше от настоящего вампира, чем в нем? Слишком много от существа, вся жизнь которого – кровь, чтобы принять более человеческую ментальность Карлайла?
Со временем на мои вопросы нашлись ответы. В тот период я был еще новорожденным в большей мере, чем сознавал, и по мере того, как взрослел, мне становилось легче. Ощущение отчужденности сгладилось, я обнаружил, что принадлежу к миру Карлайла.
Но в те праздники личные переживания сделали меня уязвимым для чужих мыслей в большей мере, чем следовало бы.
На следующий вечер мы встретились с друзьями – состоялся мой самый первый «выход в свет».
Это случилось после полуночи. Мы покинули город и направились по холмам к северу от него, выискивая территорию подальше от людей, пригодную для моей охоты. Я крепко держал себя в узде, то и дело прислушивался к азарту, который рвался на свободу, так и норовил повести меня сквозь ночь на поиски чего-нибудь, что утолит мою жажду. Прежде нам следовало убедиться, что мы удалились от людей на достаточное расстояние. Стоило только дать бушующим во мне силам вырваться, и моей воли уже не хватит, чтобы сдержаться, если я учую запах человеческой крови.
«Вот так будет безопасно», – одобрил Карлайл и сбавил скорость, предоставляя мне возможность возглавить охоту. Мы надеялись выследить стаю волков, тоже вышедших на охоту по глубокому снегу. Но в такую погоду более вероятной была необходимость вытаскивать зверей из логовищ.
Я дал волю своим чувствам – испытав при этом явное облегчение, как если бы размял давно сведенную мышцу. Поначалу я улавливал лишь запах чистого снега и голых ветвей лиственных деревьев. И с новым приливом облегчения отметил, что поблизости не пахнет людьми, их желаниями и болью. Мы бесшумно бежали через густой лес.
Вдруг я уловил новый запах – и знакомый, и в то же время чужой. Он был сладким, прозрачным, чище свежевыпавшего снега. Присущая ему яркость до этого ассоциировалась у меня лишь с двумя запахами – Карлайла и моим. Но в остальном этот новый запах был незнаком мне.
Я резко остановился. Карлайл, почуяв запах, застыл рядом со мной. Кратчайшую долю секунды я слышал исходящую от него тревогу. А потом она сменилась узнаванием.
«Аа, Шивон, – подумал он, сразу же успокаиваясь. – Не знал, что она в здешних краях».
Я вопросительно взглянул на него, не зная, можно ли сейчас говорить. Держался я настороженно, хоть он и был спокоен. Все непривычное нервировало меня.
«Старые друзья, – заверил он. – Пожалуй, тебе пора познакомиться с нам подобными. Давайка найдем их».
Несмотря на его внешнюю невозмутимость, я различил под ней сдержанную озабоченность, которую скрывали предназначенные для меня слова. И впервые задумался, почему он до сих пор не общался при мне с другими вампирами. Из уроков Карлайла я знал, что подобные нам – не такая уж редкость. Должно быть, он намеренно оберегал меня от остальных. Но почему? Физической опасности он сейчас не ощущал. Чем еще могло быть продиктовано его поведение?
Запах был довольно свежим. Я отчетливо различал два разных следа. И снова вопросительно посмотрел на Карлайла.
«Шивон и Мэгги. А где Лиам, интересно? Вот такой у них клан, их трое. Обычно они всегда путешествуют вместе».
Клан. Я слышал о кланах, но всегда считал, что это слово относится к крупным военизированным группам – на уроках истории Карлайл говорил в основном о таких. Он рассказывал про клан Вольтури, а до него – о румынах и египтянах. Но если клан Шивон состоит всего из троих, применимо ли к нему это название? А у нас с Карлайлом тоже клан? Это слово нам не подходило. Звучало слишком… холодно. Возможно, я еще недостаточно хорошо понимал его.
Понадобилось несколько часов, прежде чем мы настигли тех, за кем гнались, так как они тоже передвигались бегом. След уводил нас все дальше и дальше в заснеженные безлюдные земли, что было кстати. Если бы мы приблизились к человеческому жилью, Карлайл попросил бы меня остаться на месте и подождать. Двигаясь по следу, я пользовался своим обонянием почти так же, как на охоте, и понимал, что могу не справиться с собой, если почую человека.
Когда мы приблизились к нашей цели настолько, что я уже мог различить топот бегущих ног – эти двое даже не пытались двигаться бесшумно и явно не опасались погони, – Карлайл громко позвал:
– Шивон!
Топот на мгновение прекратился, а потом стал быстро приближаться к нам, и напористость этого звука насторожила меня, несмотря на спокойствие Карлайла. Он остановился, и я рядом с ним. Я знал, что он не ошибается, но вдруг заметил, что машинально припал к земле, готовясь к атаке.
«Успокойся, Эдвард. В первый раз это трудно – встретить хищника, равного тебе. Но сейчас беспокоиться не о чем. Я ей доверяю».
– Да, конечно, – шепотом ответил я и выпрямился рядом с ним, но так и не смог избавиться от жесткой напряженности позы.
Наверное, поэтому он до сих пор ни с кем не знакомил меня. Может, странный инстинкт самозащиты особенно обострялся у тех, кто и без того был одержим страстью новорожденного. Я постарался надежно взять под контроль свои сжавшиеся мускулы. Ожидания Карлайла я не обману.
– Это ты, Карлайл? – прозвучал чистый и звучный голос, напоминавший звон церковного колокола.
Сначала только одна вампирша появилась среди заметенных снегом деревьев. Такой крупной женщины я еще никогда не видел: ростом выше и меня, и Карлайла, с широкими плечами и крепкими конечностями. Но при этом на мужчину она ничуть не походила. Фигура у нее была сугубо женская – агрессивно и демонстративно женская. В ее намерения явно не входило выдавать себя сегодня за человека: одета она была в простую льняную рубашку без рукавов, с искусно сплетенной серебряной цепочкой в качестве пояса.
В последний раз я обращал такое внимание на женщину в прошлой жизни, поэтому обнаружил, что никак не могу решить, куда именно направить взгляд. Я сосредоточил его на лице Шивон – подобно телу, совершенно женственном. Ее губы были полными, с изящно изогнутыми контурами, темно-багровые глаза – огромными, опушенными ресницами, которые толщиной превосходили иголки на сосновых лапах. Блестящие черные волосы были собраны в пышный пучок на макушке и заколоты небрежно воткнутыми в него двумя тонкими деревянными шпильками.