– В следующий раз? – Она преувеличенно застонала.
Я рассмеялся, увидев, как нарочито она нахмурилась.
– Воображала, – буркнула она и выпятила нижнюю губу, округлую и пухлую. С виду она казалась удивительно нежной. Я представил, как она подается, сводя нас еще ближе.
Я встал на колени лицом к ней – нервничал, беспокоился, изводился от нетерпения и неуверенности. Стремление приблизиться к ней напомнило мне жажду, которая раньше управляла мной. Это стремление тоже было требовательным, не замечать его было невозможно.
Ее горячее дыхание коснулось моего лица. Я наклонился к ней.
– Открой глаза, Белла.
Она медленно подчинилась, взглянула на меня сквозь густые ресницы, потом подняла голову, и наши лица оказались на одном уровне.
– Пока я бежал, я думал… – Я осекся: не самое романтическое начало.
Она прищурилась:
– Надеюсь, о том, как бы не врезаться в дерево.
Я усмехнулся, она попыталась сдержать улыбку.
– Белла, глупышка, бег – моя вторая натура, о таких вещах мне задумываться незачем.
– Воображала, – повторила она на этот раз с большей убежденностью.
Мы отклонились от темы. Удивительно, как такое могло случиться, ведь наши лица были совсем рядом. Я улыбнулся, возвращая разговор в прежнюю колею.
– А думал я о том, что мне хотелось бы попробовать.
Я легко приложил обе ладони к ее щекам, не ограничивая свободу ее движений – так, чтобы она могла отстраниться, если захочет.
У нее перехватило дыхание, она машинально повернула голову, приближая свое лицо к моему.
За крошечную долю секунды я настроил и проверил все системы своего организма, чтобы быть полностью уверенным: ничто не застанет меня врасплох. Свою жажду я надежно держал под контролем, низведя ее до уровня наименее важной из физических потребностей. Я регулировал давление в кистях и руках выше запястья, а также изгиб торса, чтобы прикасаться к ней с легкостью тихого ветерка. Несмотря на то что эту предосторожность я считал излишней, я все же затаил дыхание. В конце концов, осторожность никогда не бывает лишней.
Она прикрыла глаза.
Я сократил и без того небольшое расстояние между нами и осторожно прильнул губами к ее губам.
Мне казалось, что я тщательно подготовился. Но чего я не ожидал, так это мощной вспышки.
Что же это за удивительная магия, если касание губ настолько могущественнее прикосновения пальцев? Не было никакой логики и смысла в том, что простой контакт конкретных участков кожи оказывал совершенно невероятное воздействие, более сильное, чем я ожидал. Казалось, новое солнце вспыхнуло там, где встретились наши губы, и все мое тело чуть не разлетелось в пыль, переполнившись его ослепительным сиянием.
На то, чтобы совладать с силой этого поцелуя, у меня была лишь малая толика секунды, и тут его магия обрушилась на Беллу.
Она ахнула, ее губы открылись под моими, лихорадочное дыхание обожгло меня. Руки обвили мою шею, пальцы запутались в моих волосах. Она притянула меня к себе, сильнее прижалась губами. Ее губы налились теплом, словно в них притекла свежая кровь. Открылись шире – это было приглашение…
Приглашение, которое благоразумнее отклонить.
Бережно, почти не применяя силу, я отстранил ее лицо от моего, удержал его на расстоянии, касаясь кончиками пальцев. Если не считать этого жеста, я сохранял неподвижность и старался если не игнорировать соблазн, то по крайней мере абстрагироваться от него. И отметил досадное возвращение некоторых реакций хищника – избыток яда во рту, внутреннее напряжение, – но все они были поверхностными. Несправедливым было бы утверждать, что полный контроль оставался за рассудком, в то же время это утверждение опровергала отнюдь не страстная тяга к корму. Другая, более приятная страсть держала меня в плену. Однако ее сущность не исключала необходимости умерить ее.
Лицо Беллы было и ошеломленным, и виноватым.
– Ох… – выдохнула она.
Я невольно подумал о том, во что вылились бы ее невинные действия всего несколько часов назад.
– Не то слово, – согласился я.
Она не подозревала об успехах, которых я добился сегодня, но всегда вела себя так, будто я полностью владел собой, даже когда это не соответствовало действительности. Наконец-то оправдав хотя бы частично это доверие, я вздохнул с облегчением.
Отстраниться ей не дали мои ладони, по-прежнему приложенные к ее щекам.
– Может, мне?..
– Ничего, – заверил я. – Терпимо. Подожди минутку, пожалуйста.
Я старался проявлять предельную осторожность, чтобы ничто не вырвалось у меня из-под контроля. Мышцы уже расслабились, прилив яда прекратился. Настоятельную потребность обнять ее обеими руками и продлить магию поцелуя отрицать было труднее, но я воспользовался опытом десятилетий, за время которых тренировался владеть собой, и сделал правильный выбор.
– Вот так, – произнес я, когда успокоился полностью.
Она вновь подавила улыбку.
– Терпимо? – спросила она.
Я рассмеялся:
– Я сильнее, чем думал. Приятно это сознавать.
Ни за что бы не поверил, что способен держать себя в руках так надежно, как сейчас. И вправду стремительный прогресс.
– А вот я, увы, нет. Извини.
– Ты же всего лишь человек.
В ответ на мою слабую шутку она закатила глаза.
– И на том спасибо.
Свет, заполнивший меня во время нашего поцелуя, не рассеивался. Столько счастья, я даже не знал, сумею ли сдержать его в себе. Ошеломляющая радость и потрясение вдруг отрезвили меня, напомнили об ответственности. Мне надо доставить Беллу домой. Мысли о том, что день мечты закончен, не тяготили меня, ведь мы уезжали вместе.
Я встал и подал ей руку. На этот раз Белла сразу взялась за нее, и я поставил ее на ноги. Она пошатнулась и неуверенно огляделась.
– Голова все еще кружится? – спросил я. – От бега или моего искусного поцелуя?
И я невольно рассмеялся.
Она схватилась свободной рукой за мое запястье, чтобы удержаться на ногах.
– Точно не знаю, я до сих пор не в себе. – И она поддела меня: – Наверное, по обеим причинам.
И она качнулась так, что оказалась ближе ко мне. Похоже, нарочно, а не из-за головокружения.
– Пожалуй, тебе стоит пустить меня за руль.
Вся ее неустойчивость мигом улетучилась. Она распрямила плечи.
– Ты спятил?
Если за руль сядет она, придется следить, чтобы она держалась за него обеими руками, и ничем ее не отвлекать. Если сяду я, останется больше свободы действий.
– Я вожу лучше, чем ты, даже когда с тобой все в порядке. У тебя слишком замедленная реакция. – Я улыбнулся, чтобы дать ей понять, что это шутка. Преимущественно.
Оспаривать факты она не стала.
– Пусть так, но твое вождение не выдержат ни мои нервы, ни мой пикап.
Я попытался пустить в ход то самое «ослепление», за которое она упрекала меня раньше. До сих пор я так и не понял толком, для каких случаев оно годится.
– Пожалуйста, доверяй мне хоть немного, Белла.
Ничего не вышло, потому что как раз в ту минуту она отвела глаза. Похлопала себя по карману джинсов, вытащила ключи и зажала в кулак. А потом подняла взгляд и помотала головой.
– Неа, – заявила она. – Ни за что.
Она обошла вокруг меня и направилась к шоссе. Вправду ли у нее кружилась голова или она просто двигалась неуклюже, я не знал. Но, не успев пройти и двух шагов, она пошатнулась, и пришлось ловить ее, пока она не упала. Я привлек ее к груди.
– Белла, – выдохнул я. Все насмешки улетучились из ее глаз, она прильнула ко мне, подняв лицо. Мысль поцеловать ее немедленно казалась и замечательной, и ужасной. Я заставил себя перестраховаться. – Я уже потратил немало сил, чтобы ты осталась в живых, – шутливым тоном напомнил я. – И я не дам тебе сесть за руль, потому что ты даже на ногах не стоишь. Кроме того, друг ни за что не позволит другу сесть за руль в нетрезвом состоянии, – заключил я, процитировав лозунг Рекламного совета. Для нее цитата была устаревшей: ей исполнилось всего три года, когда началась эта рекламная кампания.
– В нетрезвом состоянии? – возмутилась она.
Я криво усмехнулся:
– Тебя опьянило само мое присутствие.
Она вздохнула, признавая поражение.
– И ведь не поспоришь. – Она подняла сжатый кулак и уронила ключи мне в ладонь. – Только полегче, – предупредила она. – Моему пикапу давно пора на пенсию.
– Логично.
Она нахмурилась и поджала губы.
– А на тебя, значит, мое присутствие не действует?
Не действует? Да она полностью преобразила все, что есть во мне. Я едва узнавал себя.
Впервые за сотню лет я был благодарен за то, что я такой, какой есть. Все, что составляло мою вампирскую сущность – кроме сторон, представляющих опасность для Беллы, – вдруг перестало меня тяготить, потому что именно оно позволило мне дожить до того дня, когда я нашел ее.
Десятилетия, которые я вытерпел, были бы не так тяжелы, если бы я знал, что меня ждет, если бы понимал, что мое существование движется к будущему, лучше которого я и представить не мог. И это были бы не годы убивания времени, как я считал, а годы прогресса. Совершенствования, подготовки, умения владеть собой, чтобы теперь у меня появилось вот это.
Я все еще не был всецело уверен в своем новом «я»; неистовый экстаз, наполняющий каждую мою клетку, казался недолговечным. Но возвращаться к себе прежнему я не желал. Того давнего Эдварда теперь я считал неполным, незавершенным. Как будто ему недоставало одной из половин.
Тому Эдварду было бы не под силу сделать то, что сейчас удалось мне: я наклонился и прижался губами к нижнему краю ее лица, чуть выше пульсирующей артерии. Позволил губам мягко скользнуть вдоль нижней челюсти до подбородка, затем проложил поцелуями путь обратно к уху, ощущая бархатистую податливость ее теплой кожи под легким нажимом моих губ. Я не торопясь вернулся к ее подбородку, почти к самым губам. Она затрепетала в моих руках, напомнив о том, что удивительное тепло для меня – это ледяной зимний холод для нее. Я разжал объятия.