Мне вспомнилась близкая дружба Элис и Беллы, о которой сама Белла даже не подозревала. Теперь, когда я уже был уверен, к какому будущему стремлюсь – и в вероятности этого будущего, – мне казалось, что я проявляю жестокость, не подпуская Элис к Белле. Что подумает Белла об Эмметте? Насчет его поведения я не был уверен на все сто. Он вполне мог из желания пошутить ляпнуть что-нибудь жутковатое или неприятное. Но если пообещать ему заманчивую награду за сдержанность… поединок? Футбольный матч? Должна же быть цена, на которую он согласится. Я уже видел, что Джаспер будет держаться на расстоянии, но по какой причине – потому что так велела Элис или же ее видение соответствовало моим действиям? С Карлайлом Белла, разумеется, уже знакома, но предстоящая встреча – совсем другое дело. Мысль о том, как Белла будет общаться с Карлайлом, была мне по душе. Он же лучше всех нас. Так что все мы можем возвыситься в ее глазах, если она познакомится с ним поближе. А Эсме, безусловно, будет вне себя от радости, что встретилась с Беллой. Представив себе удовольствие Эсме, я чуть было не принял решение.
Если бы не одно препятствие.
Розали.
Я понял: прежде чем хотя бы всерьез задумываться о том, чтобы привести Беллу к нам домой, мне понадобится подготовка. А провести эту подготовку означало оставить Беллу.
Я засмотрелся на нее, погруженную в глубокий сон. Когда она, как обычно, начала ворочаться с боку на бок, я соскользнул на пол у постели, прислонился к краю кровати и уже убирал руку, на которую опирался, когда заметил, что вокруг моего пальца обвилась прядь ее волос. Со вздохом я выпутался. Придется уйти, иначе никак. Она даже не узнает, что я уходил. Но я буду тосковать по ней все время, пока длится эта краткая разлука.
Спеша домой, я надеялся справиться со своей задачей как можно быстрее.
Как обычно, Элис взяла часть работы на себя. Мне предстояло разобраться в основном с деталями. Элис знала, какие из них имеют решающее значение, и я, подбегая к дому, увидел, что Розали, разумеется, уже ждет на передней веранде, сидя на верхней ступеньке крыльца.
Элис рассказала ей немногое. Когда я только увидел лицо Розали, она казалась слегка озадаченной, словно понятия не имела, чего ждет. Но едва заметила меня вдалеке, ее замешательство сменилось хмурой гримасой.
«Ну что там еще?»
– Роз, прошу тебя! – издалека крикнул я. – Мы можем поговорить?
«Надо было сразу догадаться, что Элис просто помогает тебе».
– И немного самой себе.
Розали встала и отряхнула джинсы.
– Роз, ну пожалуйста!
«Ладно! Ладно. Говори, что хотел».
Я приглашающе взмахнул рукой:
– Прогуляемся?
Она поджала губы, но кивнула. Я повел ее в обход дома, к черной как ночь реке. Шагая вдоль берега на север, мы поначалу молчали. Слышалось только журчание воды.
Эту тропу я выбрал с умыслом – надеялся напомнить ей день, о котором недавно вспоминал сам, тот самый, когда она принесла домой Эмметта. Когда мы с ней впервые обнаружили, что у нас есть нечто общее.
– Может, перейдем наконец к делу? – спросила она.
В голосе звучало только раздражение, но я слышал, что творится у нее в голове. Розали нервничала. Все еще опасалась, что я злюсь из-за их пари? И кажется, немного стыдилась.
– Я хочу попросить тебя об одолжении, – заговорил я. – Понимаю, выполнить мою просьбу тебе будет нелегко.
Такого она не ожидала. А моя просьба, высказанная мягким тоном, разозлила ее.
«Ты хочешь, чтобы я была приветлива с той человеческой девчонкой», – догадалась она.
– Да. Тебе незачем любить ее, если не хочешь. Но она – неотъемлемая часть моей жизни, а значит, и твоей. Я понимаю, что ты об этом не просила и ничего подобного не желаешь.
«Да, вот именно», – подтвердила она.
– Но ты же не просила у меня разрешения, когда принесла домой Эмметта, – напомнил я.
Она пренебрежительно фыркнула. «Это другое».
– Но уж точно более постоянное.
Розали остановилась, и я тоже. Она взглянула на меня удивленно и подозрительно.
«Что ты имеешь в виду? А ты разве не про постоянство говоришь?»
Ее мысли были настолько поглощены этими вопросами, что она застигла меня врасплох, заговорив о другом:
– Когда я выбрала Эмметта, я причинила тебе боль? Чем-нибудь обидела тебя?
– Нет, конечно. Ты сделала прекрасный выбор.
Она снова фыркнула, не купившись на мою лесть.
– Ты не могла бы дать мне шанс доказать, что и я на это способен?
Розали резко отвернулась и снова зашагала в северном направлении, продираясь сквозь буйные лесные заросли.
«Видеть ее не могу. А когда смотрю, не вижу в ней личность. Вижу лишь пустоту».
Вопреки всем своим намерениям я вскипел. Невольно рыкнул, попытался взять себя в руки. Розали оглянулась и увидела перемену в моем лице. Снова остановилась, повернулась ко мне. И заметно смягчилась.
«Извини. Я не хотела, чтобы это прозвучало так жестоко. Просто я не могу… не могу смотреть на то, что она творит».
– У нее есть шансы на все, Эдвард, – пылким шепотом добавила Розали, напрягшись всем телом. – Целая жизнь со всеми ее возможностями открыта перед ней, а она готова выбросить ее на ветер, упустить все разом. Все, чего лишилась я. Видеть это просто невыносимо.
Я потрясенно уставился на нее.
Меня раздражала странная ревность Розали, по сути дела, вызванная тем, что я предпочел Беллу. Выглядело это так мелочно. Но оказалось, дело не только в ревности, но и в других, гораздо более глубоких чувствах. Похоже, впервые с тех пор, как я спас Белле жизнь, я понял Розали.
Я осторожно протянул руку, чтобы коснуться ее руки, и ждал, что она оттолкнет меня. Но она стояла неподвижно.
– Этого я не допущу, – пообещал я с пылом под стать ее собственному.
Долгую минуту она вглядывалась в меня. Потом представила себе Беллу. Но не так, как в видениях Элис, а, скорее, в карикатурном виде. Однако было ясно, что она имеет в виду. Кожа Беллы была бледной, глаза – ярко-алыми. Острое отвращение буквально пропитывало этот образ.
«Разве ты не к этому стремишься?»
Я покачал головой с таким же отвращением:
– Нет. Нет, я хочу, чтобы у нее было все. Я ничего не отниму у нее, Роз. Ты понимаешь? Такой вред я ей не причиню.
На этот раз она была сбита с толку. «Но… как же ты себе… это представляешь?»
Я пожал плечами с притворной беспечностью, которой на самом деле не чувствовал.
– Сколько времени пройдет, прежде чем ей наскучит семнадцатилетний парень? Думаешь, я смогу поддерживать у нее интерес к себе, пока ей не исполнится двадцать три? Или, может, двадцать пять? Но рано или поздно… она пойдет своей дорогой. – Я старался следить за выражением своего лица, скрыть, чего стоило мне произнести эти слова, но она все поняла.
«Опасную игру ты ведешь, Эдвард».
– Я найду способ выжить. После того как она уйдет… – Я вздрогнул, рука безвольно повисла.
– Я не об этом, – возразила она. «Слушай, до моих личных мерок ты недотягиваешь, но никому из человеческих мужчин с тобой не сравниться, и ты это знаешь».
Я покачал головой.
– Когда-нибудь она захочет больше, чем я могу ей дать. – Слишком уж многое я дать ей не мог. – Ведь ты бы захотела, так? Окажись ты на ее месте, а Эмметт на моем?
Розали восприняла мой вопрос серьезно и задумалась. Представила Эмметта, каким видела его сейчас, его открытую улыбку, протянутые к ней руки. Увидела саму себя вновь ставшей человеком, все еще прелестной, но в более привычном понимании, – сначала она тоже тянулась к Эмметту, потом представила, как отворачивается от него. Ни тот ни другой образ ее, похоже, не устраивал.
«Но я-то знаю, чего я лишилась, – уже сдержаннее возразила она. – А она вряд ли это понимает».
– Я сейчас выскажусь как старушка лет за восемьдесят, – продолжала она с едва уловимым оттенком веселья, вдруг проскользнувшим в голосе, – но… ты же знаешь, какая сейчас молодежь. – Она слабо улыбнулась. – Им лишь бы получить все здесь и сейчас, нет чтобы заглянуть в будущее даже лет на пять, не говоря уже про пятьдесят. Ну и что ты станешь делать, если она попросит тебя обратить ее?
– Объясню, почему это неправильно. Расскажу обо всем, чего она лишится.
«А когда она будет умолять?»
Я медлил, вспоминая убитую горем Беллу в видении Элис – впалые щеки, скорчившееся в муках тело. А если причина ее страданий – мое присутствие, а не отсутствие? Я представил ее такой же ожесточившейся, как Розали.
– Откажу.
Роз услышала в моем голосе непреклонность, и я увидел, как она наконец-то прониклась моей решимостью. Она кивнула.
«И все-таки я считаю, что это слишком опасно. Не уверена, что тебе хватит сил».
Повернувшись, она медленно направилась обратно к дому. Я догнал ее.
– Твоя жизнь – не то, чего тебе хотелось, – негромко заговорил я. – Но неужели ты не могла бы сказать, что из последних семидесяти у тебя набралось как минимум пять совершенно счастливых лет?
Мгновенные вспышки воспоминаний о лучших моментах ее жизни, всех до единого связанных с Эмметтом, возникли у нее в голове, хотя я и видел, что из чистого упрямства она не желает соглашаться со мной.
Я нехотя улыбнулся:
– Или даже все десять?
Она не ответила.
– Вот и мне дай прожить мои пять счастливых лет, Розали, – прошептал я. – Знаю, это ненадолго. Так дай же мне побыть счастливым, пока счастье возможно. Будь частью этого счастья. Будь мне сестрой, и если не можешь любить мою избранницу так, как я люблю твоего избранника, хотя бы притворись, что терпишь ее!
Мои слова, как бы тихо и просительно они ни прозвучали, поразили ее как громом. С внезапной ожесточенностью она распрямила плечи.
«Даже не знаю, смогу ли я. Видеть все, чего я хочу… и знать, что оно недосягаемо… Слишком мучительно