– Ну, не знаю, стоит ли посвящать твоего отца во все вопиющие подробности, – мягко и негромко отозвался я, протянул руку и одним пальцем поднял ее подбородок, чтобы заглянуть ей в глаза. – Но надо же как-то объяснить ему, почему я постоянно торчу здесь. Не хотелось бы, чтобы шеф Свон издал официальный приказ, запрещающий мне встречи с тобой.
– А ты будешь? – встревожилась она, пропустив мимо ушей мою безобидную шутку. – Ты правда готов торчать здесь?
– Пока я тебе нужен.
До тех пор, пока она не попросит меня уйти, я принадлежу ей.
Ее взгляд обладал такой выразительностью и силой, что казался почти свирепым.
– Ты нужен мне всегда. Вечно.
Я вновь услышал непоколебимую уверенность Элис: «Ты хоть когда-нибудь отказывал Белле?»
И вопросы Розали: «Что ты станешь делать, если она попросит тебя обратить ее? А когда она будет умолять?»
Впрочем, в одном Розали была права. Когда Белла произнесла слово «вечно», оно означало для нее не то же самое, что для меня. Для нее речь шла просто об очень долгом времени. Это значило, что финал она пока не в состоянии представить. Как может тот, кто прожил всего семнадцать лет, понять, что такое пятьдесят лет, не говоря уже о вечности? Она же человек, а не застывший во времени бессмертный. Всего за несколько лет она изменится бесчисленное множество раз. Чем дальше будут раздвигаться горизонты ее мира, тем заметнее начнут меняться ее приоритеты. Если ей чего-то хочется сейчас, это не значит, что того же самого ей будет хотеться потом.
Я медленно подошел к ней, зная, что мое время на исходе. Провел по ее лицу кончиками пальцев.
Она пристально смотрела на меня, силясь понять.
– Ты расстроился?
Я не знал, как ей ответить. Только смотрел ей в лицо, и мне казалось, что я вижу, как с каждым ударом ее сердца это лицо почти неуловимо меняется.
Она так и не отвела взгляд. Хотел бы я знать, что она разглядела на моем лице. Думала ли она о том, что мое лицо не изменится никогда.
Ощущение песка, неумолимо сыплющегося сквозь горловину песочных часов, лишь усилилось. Я вздохнул. Времени, чтобы терять его, у меня не было.
Я взглянул на ее почти пустую миску:
– Ты позавтракала?
Она поднялась:
– Да.
– Иди одеваться, я подожду здесь.
Она послушалась, не сказав ни слова.
Мне требовалось побыть минутку одному. Я сам не знал, почему меня вдруг одолели мысли, не предвещающие ничего хорошего. Надо было взять себя в руки. Я должен ловить каждую секунду счастья из тех, которые мне отпущены, тем более что все эти секунды сочтены. Никчемными сомнениями и бесконечным пережевыванием одних и тех же мыслей я способен погубить даже лучшие моменты, и мне об этом известно. Жаль, если у меня в запасе есть всего несколько лет, а я потрачу хотя бы часть этого времени в колебаниях.
Сквозь потолок кухни до меня доносился шум: Белла в муках выбирала одежду. Суеты слышалось меньше, чем две ночи назад, когда она готовилась к нашей поездке на луг, но ненамного. Я надеялся, что она не слишком волнуется, думая, в каком виде предстанет перед моей семьей. Элис и Эсме уже прониклись к ней безусловной любовью. А остальные даже не заметят, как она одета, – они увидят только человеческую девушку, настолько смелую, чтобы явиться в дом, полный вампиров. Это произведет впечатление даже на Джаспера.
Я собрался с духом как раз к тому моменту, когда она сбежала вниз по лестнице. Сосредоточился на предстоящем дне, и только на нем. На ближайших двенадцати часах рядом с Беллой. Этого хватило, чтобы улыбаться непрестанно.
– Все! У меня пристойный вид, – объявила она, прыгая через две ступеньки. И столкнулась бы со мной, если бы я не подхватил ее. Она вскинула голову, посмотрела на меня с широкой улыбкой, и все мои томительные сомнения рассыпались.
Как я и предвидел, она надела ту самую синюю блузку, в которой ездила в Порт-Анджелес. Пожалуй, мою любимую. Как же мило она выглядела. Мне понравилось, как она собрала волосы сзади. Теперь она никак не сможет прятаться за ними.
Я порывисто обнял ее и притянул к себе. Вдохнул ее аромат и улыбнулся.
– Опять ошиблась, – принялся дразнить ее я. – Вид у тебя совершенно непристойный. Нельзя выглядеть так соблазнительно, это нечестно.
Белла уперлась ладонями мне в грудь, отстранилась, и я ослабил объятия. Но отстранилась она лишь настолько, чтобы вглядеться мне в лицо.
– Соблазнительно? – настороженно переспросила она. – Могу переодеться…
Прошлой ночью она спрашивала, влечет ли меня к ней как к женщине. И хотя я счел ответ до смешного очевидным, возможно, по какой-то причине понимания ей до сих пор не хватало.
– Какая же ты глупая. – Я рассмеялся, потом поцеловал ее в лоб, и от прикосновения губ к ее коже словно электрический ток пробежал по моему телу. – Объяснить, чем ты меня соблазняешь?
Я медленно провел пальцами по ее спине, ощутил изгиб поясницы, положил руку на ее бедро. Хотя я и собирался всего лишь поддразнить ее, но увлекся сам. Скользнув губами по ее виску, я услышал, как мое дыхание учащается под стать биению ее сердца. Ее пальцы, прижатые к моей груди, задрожали.
Мне понадобилось только наклонить голову, и ее губы, такие нежные и теплые, оказались на волосок от моих. Осторожно, остерегаясь силы влечения, я притронулся к ее губам.
Пока все мое тело вновь переполнялось светом и электричеством, я ждал ее реакции, готовый отстраниться, если ситуация выйдет из-под контроля. На этот раз она вела себя осторожнее, держалась почти неподвижно. Даже ее трепет утих.
Двигаясь со всей осмотрительностью, на какую я только был способен под действием нахлынувших чувств, я крепче прижался губами к ее губам, наслаждаясь их мягкой податливостью. Собой я владел не так уверенно, как следовало бы. И приоткрыл губы, желая ощутить ее дыхание у себя во рту.
В этот же миг ее ноги подкосились, и она обмякла в моих руках, оседая на пол.
Я мгновенно подхватил ее, удерживая вертикально. Левой ладонью я приподнял ее голову, но она безвольно качнулась на шее. Глаза были закрыты, губы побелели.
– Белла! – в панике закричал я.
Она сделала громкий вдох, ее веки затрепетали. Только тогда я вдруг вспомнил, что ее дыхания не слышал некоторое время – дольше, чем обычно.
После еще одного прерывистого вдоха она пошевелила ногами, отыскивая опору.
– Из-за тебя… – она вздохнула, все еще прикрывая глаза, – мне… стало плохо.
Она в самом деле перестала дышать, чтобы поцеловать меня. Вероятно, в ошибочной попытке облегчить мне задачу.
– Ну что мне с тобой делать? – чуть не зарычал я. – Когда я поцеловал тебя вчера, ты на меня напала! А сегодня отключилась у меня в объятиях!
Она хихикнула и поперхнулась смехом – ее легкие продолжали втягивать необходимый кислород. Я все еще удерживал ее на весу.
– А ты говоришь, у меня все получается, – пробормотал я.
– То-то и оно. У тебя получается слишком хорошо. – Она глубоко вздохнула. – Даже чересчур.
– Тебя тошнит?
По крайней мере, ее губы больше не были зеленоватыми. У меня на глазах они приобретали нежно-розовый оттенок.
– Нет, – ответила она чуть окрепшим голосом. – Это был обморок совсем другого рода. Не знаю, что именно произошло… Кажется, я забыла, что надо дышать.
Вот и я заметил.
– В таком состоянии я тебя никуда не повезу, – ворчливо заявил я.
Она сделала еще вдох, потом выпрямилась в моих руках. Быстро моргнула раз пять и вскинула подбородок так упрямо, как только могла.
– Со мной все в порядке. – Пришлось признать, что ее голос казался еще крепче. И цвет лица уже восстановился. – Твоя семья все равно примет меня за чокнутую, так какая разница?
Я присмотрелся к ней как следует: дыхание выровнялось, сердечный ритм был сильнее, чем минуту назад. Как мне казалось, она без труда удерживается на ногах. Румянец на ее щеках становился ярче с каждой секундой, оттененный насыщенной синевой блузки.
– Этот цвет сочетается с оттенком твоей кожи, – сказал я. Она вспыхнула, румянец стал еще гуще.
– Послушай, – заговорила она, прерывая мой осмотр, – я изо всех сил стараюсь не думать о том, как мне быть, так что, может, уже поедем?
И голос тоже звучал как обычно.
– Ты волнуешься не потому, что едешь в дом, полный вампиров, а потому, что не сумеешь понравиться этим вампирам, – верно?
Она усмехнулась:
– Верно.
Я покачал головой:
– Ты потрясающая.
Ее улыбка стала шире. Взяв за руку, она потянула меня к двери.
Я решил, что лучше сделать вид, будто мы заранее договорились, кто сядет за руль, вместо того чтобы спрашивать у нее. И я сначала пропустил ее к пикапу, а потом ловко открыл перед ней пассажирскую дверцу. Она не возражала и даже не бросила на меня ни единого недовольного взгляда. Этот знак я счел обнадеживающим.
Я вел машину, она напряженно сидела рядом и смотрела в окно на проносящиеся мимо дома. Видно было, что она нервничает, но вместе с тем ей любопытно. Убедившись, что мы не остановимся возле очередного дома, она теряла к нему всякий интерес и принималась разглядывать следующий. Интересно, каким ей представлялся мой дом?
Когда город остался позади, ее беспокойство, похоже, усилилось. Несколько раз она поглядывала на меня, будто собиралась о чем-то спросить, но встречалась со мной взглядом и сразу же отворачивалась к окну, взмахнув собранными в хвост волосами. Хотя я и не включал радио, она ритмично постукивала по полу пикапа ступнями.
Я свернул на подъездную дорожку к дому, и она села прямее, и ее колено задрожало в такт ступням. Она так крепко прижала пальцы к оконной раме, что их кончики побелели.
Дорожка все змеилась между деревьями, и Белла начала хмуриться. И действительно, на первый взгляд казалось, что мы едем куда-то в отдаленное и безлюдное место вроде того луга. Между бровями Беллы возникла тревожная складочка.
Протянув руку, я коснулся ее плеча, она ответила мне натянутой улыбкой и снова отвернулась к окну.