Вернулся Марбас. От прежней его расхлябанности не осталось и следа. Злой, напряженный. Он опустился на колени рядом с Лидией, приложил ладонь к её лбу.
— Она поглотила много силы. Хрупкое человеческое тело может не выдержать.
— Без тебя уже понял, — стягивая пиджак и закатывая рукава рубашки, огрызнулся феникс.
— Что ты задумал?
— Излишки силы можно выжечь, — он сорвал жемчужное ожерелье с девичьей шеи.
— Ты её убьешь! — прорычал Марбас.
— У тебя есть другое решение?
Ответом стало тяжёлое молчание.
— Тогда уходи! Не мешай!
— Если она очнётся, всё может повториться.
— Я не оставлю её одну! А теперь уйди с глаз, сейчас сюда поднимутся оккультисты из ИКТС, и объяснять им кто ты такой я не собираюсь.
Огненные крылья развернулись за спиной феникса, и он уже не видел, как демон исчез. Кристофер надорвал рукав платья Лидии, чтобы ткань не мешалась, и приложил ладонь к её груди, там, где учащенно билось сердце, не справляясь с поглощённой силой. Он помедлил, полагая, что если перестарается, то она начнёт забирать себе и его огонь. Набрал в лёгкие больше воздуха и направил пламя на чужую стихию.
Если бы кто-то мог видеть их со стороны, то описал бы это действо как невыразимо пугающее и одновременно завораживающее. Они — огненный силуэт и бледная моровая дева — две противоположные силы. Холод не любил тепло. Тепло уничтожало холод. Но они постоянно рвались друг к другу навстречу, образуя смертельный водоворот, губительный не только для них самих, но и для всего вокруг.
Кристофер отнял руку спустя несколько долгих минут, хотя ему показалось, что прошло многим больше. На груди Лидии остался ожог в виде отпечатка его ладони.
— Прости меня, — прошептал он, и осторожно, самыми кончиками пальцев убрал волосы с её лица, позволяя себе на мгновение коснуться её щеки.
Девушка внезапно изогнулась, открыла совершенно белесые глаза и перехвалила его руку, сжав с нечеловеческой силой.
— Огненный Жнец, ты по доброй воле взойдёшь на мой алтарь, и Солнце вновь разгорится над Шаль-ар…
Она надрывно закашлялась, моргнула, взгляд стал осознанным. Лилия облизала губы и прошептала:
— Мэтр?..
И потеряла сознание.
— Мастер Аш?
В ложу не без опаски вошёл Станимир Братиславский — генерал-адъютант Императора и глава ИКСТ. Ожидаемо, что в отсутствии Романова Нимир сам пожаловал на место происшествия. Позади него держались помощники и санитар в белом халате.
— Что у вас здесь произошло? — генерал задержал взгляд на мёртвом теле старика теурга, и переключился на прах орденца.
— Я их убил.
Пока ИКТС будут опрашивать свидетелей, восстанавливать всю картину событий, пройдёт достаточно времени, чтобы он придумал как отвести удар от Лидии. Пускай ОСВ ополчатся на него, чем на девчонку. Да, под его опекой целая академия недоученных малолетних неофитов, но стены обители он укрепил достаточно и поработает над защитой ещё. К тому же орденцы должны быть не настолько глупыми, чтобы вступить с ним в конфрантацию.
— Грязная работа, — как-то неуверенно подметил господин Братиславский.
— Не было времени изощряться, — Кристофер укутал девушку в свой пиджак, поднял на руки и покачнулся, закружилась голова.
— Вы в порядке, мастер? А ваша спутница? — подал голос молодой санитар, как видно опасаясь приближаться.
— В порядке, — солгал феникс. — Девушка просто в обмороке.
— Весь дирижабль был заключён в кокон поглощающий стихии. Мне доложили…
— В куполе была брешь, — Крис бесцеремонно перебил генерала. — Но мне всё равно понадобилось много времени, чтобы её пробить.
— Повезло, что вы оказались сегодня здесь, мастер Аш.
— Это как посмотреть, — перед глазами мельтешили цветные мушки. — С вашего позволения, генерал, я должен идти. Завтра до полудня вы получите подробный отчёт о случившемся. А сейчас, прошу меня простить.
— Мастер Аш, постойте…
Братиславский сделал шаг к фениксу, но сразу отступил. Фигуру Кристофера с девушкой на руках охватил столп пылающего огня. Стихия ревела и плевалась языками пламени, а в завершении светопреставления, просто рассыпалась на миллионы мелких искр.
Глава 12
Снова снилось нечто странное.
Очень тёмный зал. Из источников света, только оплывшие свечи, расставленные по бортику пустого бассейна. В нём я и стояла. Достаточно глубокий. Дотянуться до края и вылезти самостоятельно у меня не получилось бы. Скользкая каменная плитка была перепачкана воском и… Кровью? Не понять в этом полумраке.
Из сумрака впереди доносился напев колыбельной и тихий детский плач. Мне прежде доводилось его слышать, в другом сне. Босыми ногами я ощущала холод этого места, но страшно не было. Только любопытно. Пройдя немного вперёд, я увидела женщину. Она сидела ко мне спиной, и как бы я не старалась её обойти, у меня не получалось. Я не могла к ней даже приблизиться. На руках незнакомка укачивала младенца, я видела лишь его головку и слышала надрывные рыдания. Моя попытка спросить, как ей помочь успехом не увенчалась, из горла вырывался хрип.
Я вернулась немного назад и прошлась вдоль стены бассейна, машинально соскребая ногтями капли застывшего воска. Не заметила, как дошла до самого конца. Здесь над бортиком возвышался пьедестал, и всё что я могла рассмотреть это ноги статуи до колен. Статуя женщины, определённо. Свечи тут стояли даже на дне бассейна, и их света стало достаточно, чтобы убедиться, что все вокруг действительно перепачкано разводами засохшей крови.
Какая-то ритуальная купальня? Что здесь вообще могло быть?
Детский плач не стихал. Я обернулась. Но мать с ребёнком от меня скрывал непонятный морок. Я видела лишь их нечёткие силуэты. Постаралась разглядеть статую, но не вышло. Пляшущие огоньки свечей слепили, и постепенно сознание стало уплывать.
Голова сделалась невообразимо тяжёлой. На границе сна и яви, когда реальность зыбка и последние песчинки, заключённые в стекле часов, готовы соскользнуть вниз по желобку, разрывая тягучесть этого мгновения на «до» и «после», было очень тепло, уютно и так хорошо.
Я открыла глаза и сразу закрыла.
Показалось, наверное. Пригрезилось, точно говорю!
Но сонливость стремительно истаивала, а мир вокруг приобретал более чёткие грани и запахи. Горькая сладость, можжевельник и разнотравье. Костёр в летнем лесу. Чувство безопасности, покоя и такого знакомого тепла.
Как случилось, что я лежала в объятьях Кристофера вспомнить не удавалось. Как и то, кто первым безотчетно пожелал такой близости. Под моей ладонью, покоящейся на груди феникса, мерно билось его сердце и это ощущение, было на порядок интимней, чем все прочее, что могло бы произойти в этой постели.
Моё же сердце начало заходиться, как сумасшедшее. Первый порыв, встать и убежать как можно дальше, я поборола с большим трудом. Я вообще боялась шевельнуться, ведь тогда он проснётся и…
Как смотреть ему в глаза? Что говорить? А что, собственно, произошло?
Я зажмурилась, припоминая минувший вечер. Последнее, что удалось воскресить в памяти это стрекочущий звук автоматной очереди, и падающее замертво тело Станислава Макарова. Дальше только темнота. Я потеряла сознание?
Немного приподняла руку, разглядывая длинный рукав чёрной фланелевой рубашки. По ощущениям, платье всё ещё было на мне. Жёсткая ткань сдавила рёбра, а молния замка врезалась в бок, из-за долгого пребывания в одной позе. Значит, меня никто не переодевал, это немного успокоило.
Сам мастер Аш уснул в той же одежде. Белая рубашка измята, на воротнике засохли капли чужой крови. Он спал крепко, и даже первые солнечные лучи, пробившиеся сквозь неплотно задёрнутые шторы, его не потревожили. А я без стеснения смогла полюбоваться наточеные, разглаженные сном черты лица: острые скулы, линию чувственных губ, ласка которых, обжигала столь же сильно, что и огненная стихия, коей он владел… Кристофер был притягателен своей чеканной статью, внутренней силой и безграничной уверенностью во всем что делал и говорил.
Верхние пуговицы рубашки были расстёгнуты, и я разглядела длинные шрамы на его груди, похоже, начинавшиеся от самого плеча. Не знаю, какой чёрт меня дёрнул, но неумолимо захотелось прикоснуться к ним, провести пальцами по каждой линии. Что я и сделала, и о чём сразу пожалела. Феникс проснулся и перехватил мою руку, прижав к своей груди.
Я испуганно замерла.
— Доброе утро, Лидия, — не открывая глаз, произнёс мэтр ректор.
— Доброеутро, — выпалила скороговоркой на одном дыхании, вырвала руку из его хватки, и резко подскочила с постели. Ноги запутались в треклятом пледе, но я быстро с ним совладала, отбросила в сторону и замерла перед зеркалом, что стояло с этой стороны кровати.
У моего отражения почему-то были совершенно белые волосы, лишь одна тёмная прядь осталась с боку. Я потянула за неё, до последнего надеясь, что глаза обманывают меня. Увы. А под воротником рубашки, оказавшейся чуть короче платья, обнаружился красный след. Я отвернула мягкую ткань, попутно обнаружив разорванный рукав платья, и уставилась на алый отпечаток ладони прямо над сердцем. Дотронулась подушечками пальцев и зашипела от боли.
— Это была вынужденная мера. Простите меня, Лидия, — мэтр Аш поднялся с кровати, подавив зевок.
Я растерялась, увидев его таким не собранным, немного помятым и босым, домашним что ли.
— Что вчера произошло? — спросила несколько мягче, чем собиралась.
— Хотел бы я найти объяснения, и обличить их в доступные слова.
Я снова коснулась красного пятна на груди и всхлипнула.
— У меня где-то была мазь от ожогов.
Он открыл верхний ящик комода, достал небольшую аптечку. Мазь нашлась, но не алхимических свойств, а самая простая из обычной аптеки.
— Дайте я посмотрю.
Возражать ему не было ни сил, ни желания. Поэтому оставалось надеяться, что мои щёки не настолько пунцовые, как представлялось.
Я отвела глаза, когда мастер Аш взял немного мази и стал осторожно втирать её чуть ниже ключицы. И ещё ниже… Каждое его касание могло сравниться с электрическим разрядом по оголенным нервным окончаниям.