— Смешно, — согласился Федор. — Подождем, когда она выйдет.
— Подождем, — кивнула Лида. — Ты подожди, а я домой пойду. А то Машенька одна.
— Останься. Ничего с ней не сделается. А ты не ребенок?
— Кэп! Где вы были в антракте? — раздался откуда-то сверху голос Анны Семеновны.
— В антракте, мадам! — не поворачивая головы, отозвался Федор.
Лида раздраженно отняла свою руку от руки мужа.
— Стыдно же так орать! Что подумают люди?
— Что подумают, то и скажут, — ответил Федор.
— Это она пришла на спектакль? Зачем ей спектакль? Она сама спектакль! — заводилась Лида, и Федор был согласен с нею. — Знакомые у тебя, Федор! Ишь, цокает как!
Та, шумя и приветствуя знакомых, спускалась по лестнице.
— Это абзац, капитан! — подошла Анна Семеновна. — Одни знакомые! А вам как?
— Что как? — свела брови Лида.
— Спектакль.
— Спектакль как спектакль, — ответила Лида. — Полный аут!
— Вот она, афористичность! Капитан, вы почему таили от общества вашу супругу?
— Да кто ее таил? — вырвалось у Дрейка, и тут он увидел Катю в сопровождении двух мужчин. Странно, когда она успела снять грим и все такое?
— Катя! — крикнул он. — Екатерина Александровна! Туманова!
Та остановилась, удивленно посмотрела в сторону Дрейка, что-то сказала своим спутникам, те попрощались с ней, один поцеловал в щеку. Она направилась к Дрейку, который уже шел ей навстречу, бросив жену и Анну Семеновну.
Весной Лида видела, как на мосту лоб в лоб столкнулись две машины. Сейчас она увидела нечто схожее. Муж и актриса застыли на мосту своей жизни, столкнувшись лбами, и неясно было, что сталось с ними. Еще Лида увидела, сердцем почуяла, что этот миг для них длился дольше десятилетий разлуки. «Почему? Почему так? — вскричал кто-то в ее душе. — Почему так несправедливо?»
Катя протянула руку Федору. Он вспомнил ее руку за мгновение до того, как коснулся. Катя обняла Федора и поцеловала в щеку. Он неловко ткнулся ей в ухо.
— Я и не думал увидеть тебя. Думал, пока грим снимешь, то-сё…
— Это быстро делается, — улыбнулась Катя.
Не успели они вымолвить еще пару слов, как их достала Анна Семеновна.
— Как я рада видеть вас, знаменитую актрису! — послышался ее хрипловатый голос. — Капитан, познакомьте меня с народной артисткой РСФСР!
— Екатерина Александровна, это Анна Семеновна, проректор инсти…
— И прошу заметить, Екатерина Александровна, руководитель студенческого театра! Вам непременно надо посмотреть наш последний водевиль! Он вас потрясет до основания! Поехали!
— До чего? — взметнула брови артистка.
— Куда? — спросил Дрейк. — Куда, Анна Семеновна? У Екатерины Александровны свои дела.
— Какие дела? Занавес опущен, значит, никаких дел! Едем ко мне в институт. Соберу сейчас девчат, парней и содрогнутся стены! Еще бы, сдать спектакль народной артистке РСФСР!
Лида молча переводила взгляд с мужа на сумасшедшую бабу, а с нее на народную артистку, первую жену Федора. Черты лица ее заострились, а в душе была тоска: «Что же так свело нас всех в один час?!»
— Ну, что ж, дорогие рэсэфэсэрянки, — произнес Федор, — едем!
Анна Семеновна встала посреди проезжей части улицы и энергично остановила первое же свободное такси. Усадив Дерейкиных и Екатерину Александровну на заднее сиденье, сама плюхнулась на переднее и — «Salve, голубчик!» — скомандовала:
— Форвертс! Кэп, не угостите ли даму папироской? «Беломор» не мухомор, хоть и говнистая махорка.
Лида едва не сгорела со стыда. Таксист захохотал. Катя сжала руку Федора. Он так и обмер. Да что же это такое, подумал он. И, тронув таксиста за плечо, скомандовал:
— На Гончарную! Дом шесть. Со двора. Линкс, то есть слева.
— Славно, кэп! — не обиделась Анна Семеновна. — Я всем знакомым уже сказала, что в нашем городе есть один мужчина. И это — вы, капитан! Чур, сперва завезти меня. Завтра я к вам наведаюсь, Екатерина Александровна, в гостиницу. Не возражаете? У вас какой номер?
— Двести пятый.
— Меня — вот здесь. Чао! Спектакль был — полный аут! Москва столица, моя Москва! — запела Анна Семеновна.
— Федя, она всегда такая? — спросила Лида.
— Я ее вижу второй раз в жизни.
— Ты здесь так и живешь? — спросила Катя.
— А где же мне еще жить? — спросил Федор, а Лида дернулась.
— Столько лет прошло. Неужели квартиру не дали?
— Вот ее и дали, — ответил Федор. — Нормальная квартира. Две комнаты. Нас двое да внучка.
Лида стала собирать на стол.
— Я помогу вам, — предложила Катя.
— Ничего, я справлюсь, — ответила Лида. — Машенька, покажи бабе Кате рисунки.
Стервоза, подумал Федор о жене, но подумал с нежностью.
— Славная какая! — искренне сказала Катя, любуясь девчушкой. — Сколько ей?
Федор не мог вспомнить.
— Ты все такой же! — засмеялась Катя.
За столом она обмолвилась об этом, а Лида с ожесточением бросила:
— Да он во всем такой! Маша, ты показала рисунки? Где ты там?
— Она сейчас дорисует и покажет, — сказал Федор.
— Спать ей уже пора, — буркнула Лида, — а не рисунки рисовать. Маша! Неси уж, демонстрируй!
Выскочила Маша с рисунками из своей комнаты.
— Какие рисунки! — воскликнула Катя. — Корабль? И еще корабль! И еще! И все с парусами? Это деда на таком ездит?
— Ходит, — поправила ее Маша. — Да, у него корабль с парусами.
— А ты ездила на нем? Ходила?
— Да.
— И он с парусами?
— Да. А еще пушки. И бушприт.
— Она вся в тебя, — Катя положила Федору руку на плечо.
— А лицом и фигурой в меня, — сказала Лида.
— Постой, а что тут за цветы на корабле?
— Там каюта.
— С цветами?
— Да, с цветами. Цветы любит Изабелла.
— Изабелла? Изабелла — что-то я слышала о ней? — Катя взглянула на Федора, но тот никак не отреагировал на ее вопрос.
— Да, дедушка спас ее. Он отбил ее у пиратов и женится на ней.
— Так он же уже женат! — «Же-же-же, — подумала Катя. — Надо без же». — На твоей бабушке.
— Нет, это так, а там специальный брак…
— Пиратский брак на пиратском барке, — поддакнул дедушка. Поизящней, чем же-же-же.
— Не простой, как у всех советских людей. Там ничего такого нет, ни дома, ни шкафа, там Изабелла выходит на палубу, протягивает руки вперед и произносит заклинания: «Кадите мне. Цветы рассыпьте. Я в незапамятных веках была царицею в Египте. Теперь — я воск. Я тлен. Я прах».
— Да, Федя, — только и произнесла Катя.
— Вот так и живем, — вздохнула Лида.
Тут в дверь позвонили, и постучали, и вошла в сопровождении «парней» и «девок» Анна Семеновна. Она была все в том же малиновом кимоно с черным драконом.
— Явление третье, — сказала Катя и подмигнула Федору. — Те же и в малиновом берете.
— Ой, малиновая какая! — вскрикнула Маша. — Красивая!
— Краше в гроб кладут, — буркнула Лида.
— Сейчас мы сыграем водевиль! — распорядилась Анна Семеновна. — Декорации не нужны, декорации к черту! Сценой будет квартира капитана! Пол, стены, окно. Лена и Юля — туда, Петров — рядом, Гена — ложись на диван.
— Музычка не нужна? — поинтересовался Дрейк.
— Ничего. Сбренчим на губах. Тазик, разве что, или сковородку, да пару ложек.
— Это Федор Иванович дал вам наш адрес? — спросила Лида.
— Что вы! Его знает весь город! На углу у троих спросила, где живет капитан Дрейк? И все трое: Гончарная, дом шесть, фон линкс со двора.
— Водевиль одноактный? — спросила Катя.
— Трех! Летит как песня! За пару часов сбацаем!
Федор посмотрел на часы, потом на внучку.
— Маша, тебе спать пора.
— Иди, иди, девочка, — ласково сказала ей Анна Семеновна. — У тебя есть своя комнатка? Спи, моя славная, дай я тебя поцелую. Вот так. Маленькие дети — прелесть! Мои сволочи уже такими не будут!
Воспользовавшись минутной передышкой, пока Лида укладывала Машу, а Анна Семеновна делала развод своим силам, Катя с Федором ушли на кухню и сели у окна, не зажигая света. Катя верно поняла суть Анны Семеновны: той было все равно, как жить, и она жила, как хотела, она играла свою жизнь. «В ней пропала великая актриса, — подумала Катя. — Не чета мне. Эта бы точно заставила ходить «на нее» и пол-Москвы, и пол-Питера, да что там «пол» — вся Москва и весь Питер стояли бы на ушах. Хотя — что такое театр? Одни несчастные представляют других несчастных третьим несчастным». Она взглянула на Федора, тот глядел на отражение в окне и по своему обыкновению молчал.
— Где работаешь? — спросила она.
— Ты же слышала, капитаном.
— В чиновники не пошел?
— Не пошел, а не вышел, мордой. Ты-то как?
— Да так, в театре. Жизнь летит, не замечаешь, как летит. Туманов перетащил в Питер.
— Это я понял.
— Его протекция, понятно, и помогла мне устроиться в театр. Тридцать лет прошло… С ума можно сойти! Такая прорва лет…
Зажегся свет.
— Что без света? — спросила Лида.
— Комары налетят, — Федор прикрыл окно.
— Зрители! Екатерина Александровна! Капитан! Супруга капитана! Прошу вас в зрительный зал! Театр полон…
— Ты все еще любишь ее? — спросила Лида, ужасаясь тому, что задала этот вопрос.
— Я? — не менее дурацки переспросил Федор. — Кого?
До начала действа Федор обратил внимание на обувку Анны Семеновны. Черные туфли на платформе были, скорее всего, отечественные.
— Нарушаете традицию, Анна Семеновна. К кимоно хороши деревянные колодки.
— Колодки — это в Китае, кэп. А ноги обязательно бинтовать. Но это только для девочек.
— А, ну да.
Глава 5
Разговор
Когда стали расходиться, то есть уже за полночь, Анна Семеновна предложила Екатерине Александровне пройтись по ночному городу пешком, подышать свежим воздухом. «Dum spiro, spero!» [11] У Кати болела голова, но отвязаться от проректора, видимо, не удастся. Вот уж, правда, репей в хвост!
— Вы там, в столицах, поди, совсем забыли воздух провинции?! — воскликнула та, как только они оказались на улице, скопившей за день весь жар и вонь лета. Екатерина Александровна сказала, что она уехала из Нежинска всего-то тридцать лет назад, но Анна Семеновна не услышала и продолжала: — Изумительный воздух! А вы, ребята, идите, идите-идите, мы сами. Правда, они у меня молодцы? Пойдемте, Екатерина Александровна! Вам — туда.