– Тебе что-нибудь нужно? – спрашивает он.
Я касаюсь своих волос:
– Нет, я…
– Я не о товарах. У нас есть холодильник с газировкой и всякой вкуснятиной.
– Давай, – отвечаю я. Мне интересно посмотреть, как у них все устроено.
Мы идем по ряду с полками, на котором лежат средства с красками для волос. На всех упаковках – широко улыбающиеся женщины с идеально окрашенными и уложенными волосами. В этих бутылках продается не краска – в них продается счастье. Я останавливаюсь перед коробочками с яркими красками и беру розовую. В глубине души, где живет очень маленькая непрактичная часть меня, я всегда хотела покрасить волосы в розовый цвет. Проходит пара секунд, прежде чем Даниэль осознает, перед чем я остановилась.
– Розовый? – спрашивает он, заметив коробочку у меня в руках.
Я кручу ее в руке:
– Почему бы и нет?
– Это вроде как не в твоем стиле.
Разумеется, Даниэль абсолютно прав, но меня бесит, что он так думает. Я что, чересчур предсказуемая и скучная? Я вспоминаю того парня, которого увидела у кассы. Готова поспорить, он не перестает удивлять окружающих.
– Ты мало обо мне знаешь, – произношу я, похлопывая себя по волосам. Он следит взглядом за моей рукой, и теперь мне действительно становится не по себе. Надеюсь, он не попросит разрешения потрогать мои волосы и не станет засыпать меня глупыми вопросами насчет них. Нет, ради бога, пусть трогает, я не против, но только не из любопытства…
– Мне кажется, ты была бы очень красивой с пышной розовой афро, – говорит он.
Искренность сексуальна, и мое циничное сердце смягчается от нее.
– Я не стану красить в розовый все волосы. Может, только концы.
Даниэль протягивает руку к коробочке с краской, и теперь мы оба держим ее, стоя друг напротив друга в проходе, где двоим не разминуться.
– Будет похоже на розовую глазурь, – говорит он, а потом проводит своими пальцами между прядями моих волос, и я понимаю, что я не против. Нисколько.
– О, глядите-ка. Мой. Младший. Братец здесь, – раздается голос в конце прохода. Даниэль отдергивает руку. Мы одновременно выпускаем краску из рук, и коробочка с грохотом падает на пол. Даниэль наклоняется за ней, а я поворачиваюсь лицом к непрошеному гостю.
Он выше, чем Даниэль, шире в плечах, а черты его лица острее. Он прислоняет к полке швабру, которую держит в руках, и неторопливо шагает по проходу прямо к нам. Его большие темные глаза злорадно блестят и полны любопытства. Не уверена, что этот человек мне нравится. Даниэль выпрямляется и протягивает мне коробку.
– Как дела, Чарли?
– Дела. Как сажа. Бела. Младший братец, – отзывается Чарли. Почему-то мне кажется, что он всю жизнь так отвечает на этот вопрос.
Он смотрит на меня и скорее насмехается, а не улыбается.
– Кто. Это. Такая? – спрашивает он, по-прежнему прожигая меня взглядом.
Даниэль делает глубокий вдох, собираясь ответить, но я встреваю.
– Наташа. – Он ждет продолжения. – Знакомая твоего брата.
– О, а я подумал, что он поймал воришку. – Наигранная невинность на лице. – В нашем-то магазине таких хватает. – У него насмешливый и недоброжелательный взгляд. – Сами понимаете.
Он определенно мне не нравится.
– Господи боже, Чарли, – говорит Даниэль. Он делает шаг к Чарли, но я хватаю его за руку. Даниэль останавливается и сжимает мою ладонь.
Чарли смотрит на наши руки.
– Это то, что я думаю? Любофффь, Маленький. Братец? – Он громко хлопает в ладоши, пританцовывая на месте. – Это же. Просто. Здорово. Да. Ты знаешь, что это значит, не так ли? Это значит, что с меня теперь взятки гладки. Когда предки узнают про вас, я снова стану бойскаутом. И хрен с ним, с этим испытательным сроком.
Он теперь смеется в голос, потирая ладони друг о друга, как какой-нибудь злодей, вынашивающий планы мирового господства.
– Ничего себе. Какой же ты козел, – говорю я, не в силах сдержаться.
Он улыбается так, словно я сделала ему комплимент. Но улыбка быстро сходит с его лица. Он снова смотрит на наши руки, а потом на Даниэля.
– Ну ты и идиот, – говорит он. – И куда это тебя приведет?
Я крепче сжимаю руку Даниэля и притягиваю ее к себе. Мне хочется доказать, что Чарли не прав.
– Делай, что должен. Пошли отсюда, – говорю я.
Он кивает, мы разворачиваемся – и тут же сталкиваемся с его отцом. Мы одновременно разнимаем руки, но поздно. Его отец уже все видел.
ДаниэльГигантский дятел маскируется под подростка, но ему не удается никого одурачить
ЧАРЛИ – ПРОСТО КОНЧЕНЫЙ ДЯТЕЛ. Мне хочется врезать по его довольной морде. Я мечтал сделать это с тех самых пор, как мне исполнилось десять лет, но сейчас он действительно зашел слишком далеко. Я уже думаю о том, как приятно будет сломать свою кисть о его лицо, но тепло Наташиной руки все еще успокаивает меня. Мне нужно увести ее отсюда, пока семья не уничтожила мою личную жизнь в самом зародыше.
– Что ты делаешь? – спрашивает отец на корейском.
Я решаю игнорировать тот вопрос, который он в действительности задает. Вместо этого протягиваю ему кошелек.
– Мама попросила отнести его тебе. – Я произношу это на английском, чтобы Наташа не думала, будто мы говорим о ней.
Чарли подкрадывается ко мне.
– Хочешь, я помогу твоей подружке с переводом? – язвит он.
Чарли делает слишком сильное ударение на слове «подружка». Быть говнюком – смысл его существования. Папа сердито смотрит на него:
– Я думал, ты не понимаешь по-корейски.
Чарли пожимает плечами:
– Справляюсь с грехом пополам. – Даже неодобрение отца не может помешать ему наслаждаться собой.
– Ты поэтому вылетел из Гарварда? Потому что справлялся с грехом пополам? – Эти слова папа произносит на корейском, потому что меньше всего ему хочется трясти нашим грязным бельем перед miguk saram. To есть американкой.
Чарли плевать на это – он все равно переводит, но его улыбка уже не такая довольная.
– Не беспокойся, – обращается он к Наташе. – Он говорит не о тебе. Пока еще. Он всего лишь называет меня тупым.
Лицо отца становится совершенно безучастным, и я понимаю, что вот теперь он по-настоящему зол. Чарли поймал его в ловушку. Он будет переводить абсолютно все, поэтому наш благопристойный отец не будет продолжать говорить. Вместо этого он надевает маску Почтенного Хозяина Магазина, какую всегда надевает перед покупателями.
– Вам что-нибудь нужно? – спрашивает он Наташу.
Он хлопает в ладоши, делает полупоклон и улыбается своей фирменной улыбкой.
– Нет, спасибо, мистер…
Она замолкает, потому как не знает моей фамилии. Отец не подсказывает.
– Да. Да. Вы подруга Даниэля. Берите все, что захотите.
Кажется, ситуация становится критичной, но я не знаю, как сгладить ее. Отец прохлопывает свои карманы, находит очки и принимается разглядывать флаконы на полке.
– Не в этом ряду, – бормочет он. – Пойдемте со мной.
Может, если мы просто согласимся, все закончится быстрее. Мы с Наташей безвольно следуем за ним, а Чарли ржет нам вслед. В следующем ряду отец находит то, что искал.
– Вот. Средство для выпрямления волос. – Он берет с полки большой черно-белый флакон и протягивает его Наташе.
– Средство для выпрямления, – повторяет он. – Чтобы убрать объем.
Как так получилось, что я родился в этой семье, и как мне сбежать? Чарли ржет – громко и долго. Я собираюсь сказать, что ей ничего не нужно, но Наташа перебивает меня:
– Спасибо, мистер…
– Бэ, – говорю я, потому что она должна знать мою фамилию.
– Мистер Бэ. Мне не нужно…
– Слишком большой объем, – снова повторяет он.
– Мне нравится большой объем, – отвечает Наташа.
– Тогда тебе нужен другой парень, – говорит Чарли. Он поигрывает бровями, чтобы мы все поняли намек.
Я удивлен, что он не сопровождает свою реплику жестом, чтобы точнее донести суть своей шутки. Но уже через мгновение он все-таки поднимает руку и показывает большим и указательным пальцами расстояние в пару сантиметров.
– Хорошая шутка, Чарли, – говорю я. – Да, мой пенис всего три сантиметра в длину.
Мне все равно, как на это реагирует отец. Наташа поворачивается ко мне, и у нее в буквальном смысле отвисает челюсть. Она определенно переосмысливает свой выбор. Я практически швыряю кошелек отцу. Хуже уже быть не может, поэтому я беру Наташу за руку, несмотря на то что отец стоит рядом с нами. К счастью, она позволяет мне это.
– Спасибо, приходите еще, – бросает Чарли нам вслед, когда мы уже подходим к двери.
Грязная свинья! Нет, сама грязь! Я показываю ему средний палец и игнорирую неодобрительный взгляд отца – мы еще обсудим между собой все произошедшее.
Наташа
Я СМЕЮСЬ, ХОТЯ ПОНИМАЮ, что это неправильно. Все прошло откровенно ужасно. Бедный Даниэль. Очевидный факт: семья – это тяжело.
Только у метро Даниэль наконец перестает тянуть меня за собой. Он кладет ладонь себе на шею и опускает голову.
– Прости меня, – произносит он так тихо, что я скорее читаю по губам, нежели слышу эти слова.
Я пытаюсь не расхохотаться, потому что у него такой вид, словно кто-то умер, но мне сложно с собой справиться. Вспоминаю его отца, пытающегося впихнуть мне средство для выпрямления волос, и взрываюсь от смеха. Я не могу остановиться. Я обхватываю живот руками в приступе истерического хохота. Даниэль молча смотрит на меня. Его лоб так нахмурен, что кажется, эти морщины уже не разгладятся.
– Это был кошмар, – говорю я, наконец успокоившись. – Хуже быть просто не может. Отец-расист Старший брат – расист и женоненавистник.
Даниэль потирает шею и хмурится еще сильнее.
– А сам магазин! Древние плакаты с этими женщинами, и твой отец, критикующий мою прическу, и твой брат, который шутит про маленький пенис.
Закончив наконец перечислять все то, что показалось мне ужасным, я снова начинаю хохотать.
Проходит еще несколько секунд, и он наконец тоже улыбается. Это хорошо.