Ночное светило, как и дневное, двигалось с неимоверной скоростью.
Не успели на него наглядеться, как склонилось к закату, проскакал похожий на первого конь, но с розовыми боками, и вновь явилось солнце, а за ним – клубок черного меха.
Драккар же, несмотря на то, что в борта били волны, не двигался, стоял на месте, словно его держали подводные твари.
– Эй, Ингьяльд, очнись! – Ивар потряс эриля за плечо. – Где мы? Что это такое?
– Ты еще не узнал? – голос ученика Арнвида дрожал, как овечий хвост. – Ивинг – река, где проходит рубеж меж богами и турсами; воды ее не застынут вовек, льдом не оденутся…
– Хримфакси конь сумрак несет над богами благими; пену с удил роняет на долы росой на рассвете, – подхватил конунг, глядя в небеса, где вновь появился конь с серой гривой и темной шкурой.
«Речи Вафтруднира» слышал множество раз, знал чуть ли не наизусть.
– Да, это он, – сказал Ингьяльд, – а мы на реке Ивинг, между владениями асов и хримтурсенов…
Ивар перевел взгляд туда, где золотились над забором крыши домов, только сейчас оценил, насколько они высоки и изящны, из каких громадных глыб камня сложена ограда.
– Это… Асгард? – спросил он.
Эриль кивнул.
Короткая ночь вновь уступила место дню, и со стороны блистающих крыш донеслось женское пение. Взметнулись в небо белые, тонконогие кони, закачались в седлах изящные всадницы, чьи волосы отливали золотом. Поднялись в зенит, туда, где солнце пыталось удрать от волка, сверкнули искорками, и сгинули, пропали из виду.
– Валькирии… – прошептал Ивар, сжимая кулаки. – А там Вальхалла… может быть, сойти на берег?
До выстроенного хримтурсеном-каменщиком забора, если верить глазам, недалеко, а за ним палаты, где пируют друзья, павшие недавно или много лет назад, во время походов в дальние земли и в схватках у родных берегов.
Конунг Хаук Лед, убитый в Миклагарде…
Вемунд Боров, погибший в знойной пустыне серков…
Торир Топор в Глазу, чья могила в Бретланде…
Эйрик Две Марки, не вернувшийся из Гардарики…
И те, кого похоронили в этом походе…
Может быть, повести драккар к берегу, подняться по склону холма? Но как встретят соратники конунга, не убитого в славном бою, а попавшего в чертоги Одина с помощью искусства эриля? Не сочтут ли трусом, бежавшим от невзгод и испытаний, что ждут всякого живущего?
– Время тут идет иначе, и все другое, не такое, как у нас, – сказал Ингьяльд, и Ивар встряхнулся, отогнал наваждение.
Он не один, за ним дружинники – сплошь молодые парни, и стыдно будет оставить их без вожака. Да и всякая попытка увильнуть от выпавшего при рождении жребия столь же глупа, сколь мечтания лягушки, захотевшей встать вровень с быком.
Что тебе суждено, то и будет, хоть из штанов выпрыгни.
– Что иначе, я заметил, – сказал Ивар. – Мы сможем сами, без помощи богов выбраться отсюда?
– Я попробую, – пообещал эриль.
– Пробуй, – конунг повернулся к дружинникам, пробежал взглядом по ошарашенным лицам. – А вы чего рты распахнули, глаза выпучили? Где бы мы ни были, на небесах или в пасти Хель, есть надо! А ну развязывай мешки, открывай кувшины – пора завтракать.
Воины заулыбались, задвигались, начали доставать припасы, заработали крепкие челюсти, над кораблем потек запах вина, жареного мяса. Кто-то вышвырнул кость за борт, та с бульканьем канула в сине-фиолетовую воду, и река Ивинг поглотила ее так же равнодушно, как обычный водный поток.
Ивар сам пригубил из кувшина, принялся за холодную курицу, время от времени поглядывая в сторону Ингьяльда.
Тот поначалу стоял, обхватив голову руками, словно боялся, что та соскочит с плеч и убежит, затем присел на лавку и принялся ожесточенно чиркать ножом по борту, рисуя и стирая руны. Бормотал что-то, ярился, закусывал нижнюю губу, выпучивал глаза и драл волосы из шевелюры.
День еще несколько раз сменился ночью, лишь после этого эриль вскочил и завопил:
– Есть! Готово!
– Если ты голоден, то оно действительно готово, – рассудительно заметил Гудрёд. – Если же ты решился пустить в ход руны, то незачем так орать… Еще асы услышат, захотят проверить, что за чужаки тут шумят, а мне не хотелось бы, чтобы Мьелльнир шарахнул по нашему кораблю.
За все время, что провели тут, драккар не сдвинулся ни на локоть.
– Не услышат! – воскликнул Ингьяльд, едва не пританцовывая на месте. – Я знаю, как уйти отсюда.
Ивар кивнул:
– Так выводи, чего ждать? В гостях, пусть даже у асов, хорошо, а дома лучше.
Эриль принялся за руны, причем спешил так, словно его кололи в пятки раскаленным шилом. Украсил длинной надписью штевень, после чего тот засветился подобно огромной гнилушке, нарисовал что-то на обоих бортах, и вприпрыжку убежал к мачте.
– Тебе не кажется, что он… немного того? – спросил Гудрёд вполголоса.
– А все мы такие, – отозвался Ивар. – Нормальные дома сидят, коз пасут.
Ингьяльд нарисовал последний знак, для чего ему пришлось встать на цыпочки, да еще и вытянуть длинную руку. Затем выкрикнул одно-единственное слово и вонзил нож в мачту, раз, другой, и по драккару прошла судорога, заставившая лязгнуть все до единого гвозди в обшивке.
– Эй, осторожнее… – начал конунг, но голос застрял у него в горле.
Небо, Асгард и река Ивинг, все вокруг исчезло, они вновь неслись через туманную бездну, и на этот раз безо всякого ветра. Зато поднялась метель, и огромные снежинки, похожие на колеса, с легкостью пролетали сквозь доски и тела людей, вызывая щекотку во внутренностях.
Ивар попытался схватить одну, но ничего не поучилось – цапнул пустоту.
В какой-то момент белая круговерть вокруг стала такой густой, что он потерялся, перед глазами все закружилось. Услышал монотонный гул, и не сразу понял, что это всего лишь волны, бьющие о борт корабля, лица коснулся соленый, напоенный влагой ветер.
За бортом лежало море, тянулось до самого горизонта, играло бликами в свете низкого солнца.
– Похоже, это Мидгард, – сказал Ивар. – Ингьяльд, где мы находимся?
– А? Что? – эриль повернулся, лицо его было белым, без кровинки, глаза смотрели куда-то сквозь конунга. – Точно сказать не могу, но знаю, что до Трандарнеса и острова Хинн сутки пути на юг.
И Ингьяльд медленно, словно подрубленное дерево, упал в проход меж скамьями.
Бухта, где располагался Трандарнес, ничуть не изменилась, а вот городок вроде бы стал больше. Дома укрупнились, корабельные сараи будто размножились, жилище херсира исчезло бесследно, а вот капище осталось на месте.
– Неплохо они тут отстроились, – сказал Ивар удивленно. – И это за несколько месяцев.
Заходить в городок на острове Хинн сначала не хотели, все же прорывались отсюда с боем, кое-кого из местных отправили в Хель. Но затем в днище открылась течь – сказались прыжки между мирами, и пришлось выбирать – рисковать схваткой либо тем, что корабль пойдет ко дну.
А до Вагара, что на острове Энгуль, еще идти и идти.
Ивар выбрал первое, и сейчас они заходили в гавань, где было тесно от множества небольших рыбацких судов, и стелился над грязной водой мощный «аромат» китового жира.
– Да, неплохо… – протянул Ингьяльд, кутавшийся в теплую накидку.
После ритуала он пришел в себя почти сразу, но выглядел неважно, и сутки, что они провели в пути, эриля знобило. Когда попытался поесть, вывернуло за борт, и спать тоже не смог, едва закрывал глаза, начинала бить дрожь.
– Весь вопрос в том, будет новый херсир благодарен нам за то, что мы убили его предшественника или решит отомстить, – сказал Ивар, тиская рукоять меча и вглядываясь в берег.
Там начали оглядываться на драккар, кое-кто бросил дела, уставился во все глаза.
Они подошли туда, где берег был свободен, и конунг первым спрыгнул за борт, погрузился по колено. За ним посыпались воины, схватили корабль и мощным рывком вытянули его на сушу.
– Гудрёд, занимайтесь днищем, – велел Ивар. – А мы до таверны – узнаем новости.
Нет смысла сидеть на берегу, надеясь, что местные не опознают корабль, заходивший в гавань несколько месяцев назад, и ушедший с боем, после которого в Трандарнесе прибавилось вдов и сирот.
Таверна осталась такой же, как и была, а вот хозяин внутри обнаружился другой – длинный, как жердь, с копной светлых волос.
– Кого еще тролли притащили? – буркнул он, когда открылась дверь. – О, чужаки! Откуда будете?
– Из дальних мест, – ответил Ивар.
Пока шли по городку, успел заметить, как много всего изменилось, и никто из встречных не посмотрел на них с Гудрёдом враждебно, хотя знаменитого конунга должны были запомнить.
Словно они попали в Трандарнес, забывший то нападение.
– А пиво в тех местах пьют? – хозяин улыбнулся.
– Еще как, – сказал Ингьяльд. – Наливай! И расскажи, что творится в Северных Землях, какие новости…
– А, так вы из Исландии? – улыбка хозяина стала понимающей. – Правда, что там жир стекает с каждой травинки, как врал тот краснобай, что разъезжал вдоль берега прошлым летом?
– Э… прошлым летом? – Ивар понял, что у него отвисла челюсть, и поспешно подобрал ее.
– Значит, врал, – и хозяин поставил перед ними две кружки, увенчанные шапками белой пены. – А новости у нас такие – Харальд Косматый пошел на Рогаланд, дал три битвы, все выиграл, и тамошние конунги ему покорились, еще в Северном Мёре видели…
– Погоди-погоди! – остановил его Ивар. – Харальд Косматый?
– Ну да. Конунг Вестфольда, сын Хальвдана Черного.
– Хальвдан – это отпрыск Гудрёда Великолепного? – уточнил Ингьяльд, и голос его дрогнул.
– Он самый, – кивнул хозяин.
– Но он же совсем мал! – воскликнул Ивар. – Пять или шесть лет, как я помню!
– Пять или шесть лет как курган над ним насыпали, ты хочешь сказать? – хозяин хохотнул, показывая, что оценил шутку. – Садитесь вон туда, в угол, а то сейчас парни Утиного Иллуги придут, тут тесно будет…
Ивар побрел, куда указали, едва не забыв ухватить кружку, ощущение было такое, будто сильно получил по башке – внутри черепа звенело, мысли попрятались по углам, осталось лишь ошеломление.