Краем глаза кибернетик уловила движение прикреплённой под потолком камеры. Аня заглянула проведать, как у них идут дела. Денис следил за общим уровнем энергопотребления и за состоянием второстепенных систем. Современные роботы стали слишком похожи на живых существ. Они могут даже расти и становиться сложнее, увы, но только в весьма узких пределах.
Сегодня на Земле появились материалы восстанавливающие исходное состояние при механических повреждениях. Пока они летели, Ире встречались в присылаемых с Земли сводках новостей упоминания о сшитой из «живой» ткани одежде. Такой костюм сам заделает прореху, его не нужно стирать, но зато нужно время от времени подкармливать питательной смесью. Он практически вечен и может вырастать вместе с хозяйкой. Хотя одно и тоже платье на всю жизнь, слишком скучно — по личному Ириному мнению. Но кто сказал, что оно будет всего одно?
Биотехники, дизайнеры и кутюрье обещали: в скором времени каждый сможет самостоятельно вырастить из живой ткани одежду любой формы какой только захочет. Платья, размножающие делением. Туфли, собирающие свою копию, а можно и не копию. Швейная промышленность станет полностью ненужной. Это сколько людей высвободиться из сферы обслуживания и сможет перейти в сферу производства! А значит, сверхдальний космос станет немного ближе. Так же как решение других проблем: неизбежности человеческой смерти — приходящей так возмутительно не вовремя. Создание полноценного искусственного разума. Терраформирование Марса и полноценная колонизация других планет солнечной системы. Построение коммунизма. И всё остальное. Сейчас едва ли сможешь угадать что именно.
Правда обещание учёных всегда следует умножать на два по срокам и делить на два по функциональности. Девушка сосредоточилась на текущем моменте. Попробуй не сосредоточиться, когда тебя бесцеремонно тычут пальцем в бок. И, в ответ на возмущённый взгляд, указывают на нейросетевую шину грозящую перерасти и выпасть из чашки на стол. Самое время начинать направлять её развитие. Если говорить начистоту, то как бы уже не поздно. Девушка замечталась о платьях, бывает. А вот Денису она всё выскажет… после того они закончат. Пусть бы тыкал не так сильно или обратил бы её внимание пораньше. Если нейроткань уже переросла, то это он виноват. Ну ладно — Ира решила быть честной — виноваты оба. Хотя он всё равно больше.
Вот уже сколько лет учёные то проводят соответствие между разумом и языком, то стирают его. Без сомнения, язык прочно связан с той штукой, которая делает человека человеком. Возможно, он даже является этой штукой.
Сознательное мышление человека большей частью основано на словах. Чертовски сложно размышлять над тем, что нельзя описать с помощью слов. В таких случаях выдумывают новые слова, выводят новые правила для языка, а в особо тяжёлых случаях — создают полностью новые языки. Возьмите хотя бы математику.
Часть нейросети Бонделея, ответственная за общение на естественном для человека (и, одновременно, искусственном для робота. Вот ведь парадокс!) языке повреждена сильнее всего. Нельзя просто взять, вырастить новую и подключить вместо старой. В лучшем случае она не приживётся, в худшем уничтожит весь искусственный мозг.
Ира решила пойти по другому пути. Выращиваемая нейросеть предназначенная для общения с человеком не будет являться частью искусственного мозга Бонделея. Получится что-то вроде двух разных нейросетей: большая — старая, выдержавшая капитальный ремонт, но качественно не изменившаяся и новая — маленькая, предназначенная только для разговора. Со временем две нейросети объединяться в одну, но это произойдёт весьма нескоро. А пока получится что-то вроде основного, но немого, мозга и маленького — только и умеющего находить соответствие между понятиями естественного языка и бессловесными «мыслями» большого собрата. Да, это породит дополнительный источник неточностей и ошибок, как не слишком обученный переводчик при разговоре с иностранцем. Но другого выхода нет, а значит пусть будет так.
Аккуратно купировав повреждённые участки, Ира отсекла их от остального мозга. Вот и место освободилось, просто прекрасно. И как только природа смогла уложить всю сложность человеческого сознания едва ли в пару килограммов вещества? Не отвлекаться — ответственный момент. Закончив, кибернетик отошла в сторону, чтобы Денис смог проверить всё ещё раз и убедиться, что она ничего не забыла.
Вода из бутылки льётся на голову, стекает по шее. Тёплая зараза. В этом древнем производственном комплексе, не смотря на все их усилия, никаких удобств. Голографические проекторы и то далеко не в каждой комнате установлены. В мастерской есть — как иначе следить за многочисленными показаниями и дирижировать оркестром из десятков механических рук — манипуляторов самой разнообразной формы и предназначения? Но что толку — вода тёплая. Зачем-то вылила на себя? Теперь придётся ходить мокрой.
Ира огляделась. Денис склонился над пультом, гоняя иконки «твёрдой голограммы» обозначающие отдельные инструменты. Его лоб густо усеян каплями пота.
Должно быть здесь слишком жарко, сколько градусов в помещении. Нормальная температура? Последний раз она занималась подобной, истинно ювелирной, работой на венерианской исследовательской станции. Когда искала неполадки в вычислительном мозге. А до этого только на выпускном экзамене. Легче собрать десять новых конструктов, чем починить одного старого.
— Вроде бы всё в порядке — подал голос Денис — Можете зашивать, доктор.
— Не шути так — попросила Ира: — Я бы, наверное, с ума сошла если бы пришлось оперировать человека. Слишком велика ответственность за чужую жизнь.
— В детстве я хотел выучиться на врача — поделился энергетик: — А ещё стать лётчиком, военным, учёным, космонавтом. Последним стать получилось. Дай воды, а?
— Сейчас кто-нибудь принесёт — ответила Ира отсылая заказ в общую информационную сеть производственного комплекса.
У Дениса округлились глаза: — Неужели всё выпила?
— Вылила — призналась Ира: — Всё равно она тёплая была.
Энергетик скептически оглядел её мокрые волосы и собравшуюся у ног лужу: — Действительно вылила. Устала?
Ира хотела возразить, даже придумала ехидный ответ, но вместо этого просто кивнула.
— Отдыхай, я сам закончу. Осталась сущая ерунда — собрать всё добро обратно.
После минутного колебания кибернетик согласилась: — Делай. Я буду смотреть. И… спасибо.
Денис отошёл к голографическому пульту. Подчиняясь движениям его ловких, как у программиста-визуализатора, пальцев, ожили нависающие над стендом манипуляторы.
Приоткрылась входная дверь. Блестящая металлом четырёхпалая рука протянула пакет восстановленного из апельсинового порошка сока. Она приятно холодил пальцы, а на самом пакете блестел налёт сконденсировавшейся влаги. Ира честно хотела оставить Денису. Разрешила себе сделать один глоток. Нет, лучше два. Сама не заметила, как выпила всё до капли. Когда Денис скрепил обратно корпус, то шатался от усталости. Не разбирая дороги, они добрались до первой попавшейся кровати и проспали десять часов подряд. Ане пришлось дежурить две смены подряд. Она была этим немного недовольна, но также как остальные сгорала от любопытства.
Пока Кораблёв с Гороховой спали, Антон Романович доехал на «солнечном зайчике» от базы-города до комплекса. Проснувшись, Ира столкнула с себя навалившегося на неё во время сна энергетика. Зевая так, что ещё бы немного и был бы обеспечен вывих челюсти и чисто символически прикрывая ладошкой рот, кибернетик столкнулся на выходе из жилой ячейки с капитаном.
— Антон Романович?
— Когда последний раз смотрелся в зеркало, был им.
— А когда вы смотрелись? — поинтересовалась Ира.
— Вот, что товарищ Горохова…
— Не выделываться? — предположила девушка.
— Общий доклад через двадцать пять минут — отрезал капитан: — И разбуди Дениса.
— Можете быть спокойны, Антон Романович — заверила кибернетик. Вполголоса прошептав: — Не всё мне одной отдуваться.
Кто ты?
Представьте себе полноводную реку. Бурный поток, запертый в узком русле. Мелкая водяная взвесь, повисшая над выступающими из воды камнями. Река течёт, яриться. Стороннему взгляду она кажется стальной полосой: чем-то подвижным, изменчивым, но, одновременно с тем, монолитным и, даже, цельным. Однако это не так. Кажущаяся монолитной река состоит из множества подводных течений скрытых от поверхностного взгляда в толщине воды. Некоторые течения протянулись на сотни метров, словно нервы какого-нибудь гигантского животного. Длинна других всего несколько сантиметров — «тень» от лежащего на дне камня или обросшей илом коряги.
И вот, в эту реку, вы отпускаете одну единственную каплю. Её тотчас же увлекает течение. Один поток, другой, третий. Капля разбивается на множество гораздо более мелких капелек занявших собой едва ли не весь объём от илистого дна и до переходной границы вода-воздух, на поверхности.
Один единственный вопрос: кто ты?
Вопрос — капля в полноводной реке. Эхо, в пустой комнате мечущееся от одной стены к другой и обратно. Но эхо затихает, а заданный вопрос, напротив, порождал всё новые импульсы в искусственной нейросети затрагивая самые отдалённые её участки.
Так кто же он такой? Робот. Человек. Что означают эти понятия?
Если когда-нибудь на просторах вселенной встретятся двое разумных, сумеют ли они признать друг за другом право считаться мыслящими существами?
Когда, на какой год, какого тысячелетия творения Создатель остановился и сказал: отныне это не просто очень умное животное, отныне это человек? Вы ведь не думаете, что всё произошло за библейские шесть дней? Вы ведь не верите в существования какого-то там «создателя»? Если человек построит робота, можно ли сказать, что человек сам стал создателем?
Инженер огляделся и сказал: ты больше не машина, теперь можешь считать себя человеком.
После какого по счёту винтика, процессора, нейрона?
Или Богом — как больше нравится. Не каждый, кто умеет создавать, автоматом становится создателем. Сначала он и вправду должен что-нибудь создать.