«Я не боюсь», – отвечал Нагиль.
«Нет. Ты нам не веришь, это другое», – шипели ему два Дракона в унисон.
Как им верить? Дракон сжёг половину чосонского войска, Дракон противился каждому решению генерала, Дракон превратил его в чудовище, которое каждый день сомневалось в том, что отпустить юджон-ёнг было правильным решением.
«Ты боишься, – понял Дракон Металла. – Но не нас. Ты боишься своей госпожи из Священного Города. Когда она вернётся, у тебя будет больше сил».
«Когда она вернётся, – возразил Нагиль, уже не сопротивляясь грядущему, – у меня будет больше страхов».
«Глупый человек», – прошипел Дракон Дерева.
«Трусливый человек», – согласился Дракон Металла.
Они пересекли хребет Единых гор и спустились к Ульджину ближе к полуночи, и их всё равно встретили крики людей и небольшое войско, охраняющее бывший дом советника Чхве.
«Мало людей, – заметил Дракон Металла. – Плохо же они сторожат вашего правителя».
Ли Хон, может, и не ждал гостей, но японцы во главе с Рэвоном – наверняка. Дракон опустился на землю, коснувшись лапами и брюхом широкой главной улицы города, аккурат перед воротами дома советника.
Рэвон с лицом бледным, точно луна, вышел вперёд и встал в шаге от притихших вооружённых асигару.
– Ты пришёл, – сказал он, голос выдал испуг. – Я рассчитывал поговорить с тобой, Мун Нагиль.
«Ни капли уважения в этом мальчишке!» – зарычал Дракон Металла.
«Не зря мы отказались и не стали делить с ним это жалкое тело», – добавил Дракон Дерева.
«Сожжём его?»
«Я хочу обратиться и поговорить с ним, – прервал их Нагиль. – Нам хватит на это сил?»
«Хватит ли сил? За кого ты нас принимаешь, мы не слабые смертные, которые разваливаются, едва пересекают порог в пятьдесят лет!»
Нагиль пожелал Великим Зверям провалиться в Бездну, где им было самое место, и потянулся к своей Ци, сосредоточенной в дань-тяне[29]. Пока он возвращал себе тело, Рэвон повелел своим воинам отойти дальше и первым шагнул к человеку, сгорбившемуся над холодной землёй городской улицы.
– Принесите ему одежду!
– Но это же Дракон!..
Несмотря на сопротивление, приказ Рэвона выполнили, и тот опустил на плечи Нагиля длинную чогори. Он помог Нагилю подняться, потащил к дому. За ним вдоль улицы тянулся длинный след – покрытая коркой льда борозда с выжженным центром, что почти упиралась в торговую площадь Ульджина.
Он стал больше, тяжелее. Справляться с Великим Зверем было непросто и раньше, но теперь Нагиль чувствовал, как тот высасывает из него силы и не даёт передышки, сковывает даже в человеческом обличье.
Рэвон привёл его в дом, приказал нести еды, словно Нагиль был тут желанным гостем.
– Пока его высочество не сломал все двери в попытках до тебя добраться, – усмехнулся Рэвон, сажая Нагиля на нагретый пол в главной комнате, – давай обсудим текущее положение.
Нагиль тяжело дышал, восстанавливая свою Ци, Рэвон понял, что ему нужно время, – и тоже замолчал. Когда им принесли чай и рис, довольно скудное угощение, которое вызвало лёгкое раздражение Нагиля – если так встречали Дракона, то чем кормился принц? – Рэвон совсем расслабился.
– Как видишь, похвастаться богатым столом не могу, – сказал он.
– Как и все в этой стране, пока твой генерал выжигает земли, – бросил ему Нагиль.
Рэвон похудел, прорезались на лице скулы, ещё больше, чем Нагиль помнил. Теперь он смотрел прямо, в глазах появилась решимость, которой прежде там словно не было, или же она пряталась в глубине и не давала о себе знать. Что изменилось? То ли действия Тоётоми больше не вызывали у него сомнений, то ли ему нравилось наблюдать, как Чосон голодает и гибнет в затяжной войне.
– Ты писал о монахе, – напомнил Нагиль. – Если мы будем говорить не об этом никчёмном человеке, то веди сюда принца и распрощаемся.
Рэвон хмыкнул. Между ними стоял низкий столик, асигару сторожили комнату и мерили шагами двор перед домом. У Рэвона был меч, но Нагиль знал, что он не посмеет его обнажить, понимая, что в схватке с Великим Зверем не выиграет.
– Его увели у тебя из-под носа, – сказал Рэвон. – Готов поспорить, ты казнил вместо него тех, кто его охранял, не так ли?
– Нет, – отрезал Нагиль.
Выпорол, это другое. Все в войске Нагиля знали, что законы войны были жестокими и однозначными, что преступников следовало лишать головы, рук и ног за содеянное, и трёх человек, которые отвечали за патриарха, он наказал в назидание остальным.
– Его нашли мои люди и помогли укрыться, – поделился Рэвон. – Ушлый человечишка, договорился с нами о похищении Йонг, а потом доверился, будто ожидал, что мы станем его покрывать.
– Ты его убил?
– Нет.
– Зря.
Злость боролась в Нагиле с разумом за контроль над телом, разговор и без упоминания Сон Йонг давался ему тяжело. Но Рэвон знал, куда бить, и знал, что говорить, чтобы Нагиль его слушал.
Раньше они понимали друг друга без слов. Теперь слова ранили, точно стрелы.
– Я решил оставить патриарха в живых, – сказал Рэвон. Нагиль посмотрел на него, желая испепелить прямо на месте. – Не вспыхивай, словно пламя в ночи, Нагиль. Он ещё сыграет свою роль в большом плане.
– Твой план – выжечь Чосон дотла, не оставив простым людям надежды.
Лицо Рэвона перекосила гримаса, в которой угадывалось разочарование. Нагиль не счёл нужным допытываться, отчего его названый брат чувствует горечь, будто они всё ещё находятся на одной стороне конфликта.
– Мой план – сохранить Великого Зверя, – ответил Рэвон твёрдо.
– Чтобы передать его Тоётоми? – процедил Нагиль. – Цель, достойная благородного воина.
– Нет, нозэкки[30]. Чтобы не дать ему уничтожить то немногое, что ещё осталось в тебе человеческого.
Нагиль разозлился прежде, чем понял Рэвона, и удивление достигло его не сразу. Он выпрямился – с лёгким щелчком встали на место позвонки в шее – и посмотрел на Рэвона внимательнее. Тот сидел перед ним в той же позе, расслабленный и спокойный. Верить ему больше было нельзя, и Нагиль не знал, что думать.
– Позаботься о своей шкуре, ты прекрасно справлялся с этой задачей прежде, – огрызнулся он. – Что изменилось теперь?
– Ты, – просто сказал Рэвон. – И Йонг.
Её имя ударило Нагиля прямо в грудь, сердце заныло. Рэвон заметил, как исказилось его лицо, и осклабился.
– Что? Думал, у меня совсем сердца нет, раз я раскидываюсь бывшими девушками направо-налево, чтобы удержать своего глупого брата от огня?
– Она чуть не умерла из-за тебя, – напомнил Нагиль.
– Твоя правда. А потом я её спас, хотя мог убить.
– Ты это сделал, чтобы я не умер, – прорычал Нагиль. Рэвон кивнул, не отрывая от него взгляда.
– Верно. О чём это говорит, отальбо?[31] О том, что я заинтересован в твоей жизни. В твоей и её жизнях, если уж говорить откровенно.
Он протянул Нагилю наполненную чаем чашечку, дождался, когда Нагиль примет её, и взял свою, точно такую же. Они пили из одного чайника, и Нагилю пришлось смотреть, как Рэвон делает глоток и не морщится, прежде чем отпить самому.
– Давай начистоту: ублюдок монах, что сдал Йонг, должен был сыграть в её истории роль предателя с чистыми помыслами, но я бы и сам его придушил, – сказал Рэвон спустя некоторое время. Напряжение между ними растворялось в нагретом воздухе, Нагиль пытался думать о принце, но брат возвращал его к Йонг, и это всё путало, перемешивало в нём, мешало сосредоточиться.
– Так придуши, – легко согласился он. – Я печалиться не стану.
– Ну, брат, теперь я не могу себе такого позволить. – Рэвон отставил чашку и склонился над столом, потянувшись к Нагилю. – Этот человек знает много полезного, и я решил, что вам стоит поговорить.
– Я убью его, как только увижу, – отрезал Нагиль. Рэвон кивнул.
– Нисколько не сомневаюсь в твоей злости, но призадумайся. Он патриарх Ордена Сливы, самого древнего монашеского ордена. Даже твоя шаманка скажет, что у него есть знания, которые могут пригодиться Дракону.
– Не нужна мне помощь этого жалкого выродка! – Нагиль поставил на столик чашку, та истерично звякнула, задевая дном ребристое дерево.
Рэвон скривился.
– Да неужели? Сам справишься с двумя Драконами сразу? Успехов, посмотрю, как к лету ты умрёшь в муках.
– Я не… – Нагиль хотел возразить, но его остановило молчание Дракона. Зверь притих, только пульсация крови выдавала волнение.
– Будешь так растрачивать себя, точно умрёшь, – отчеканил Рэвон и разозлился. – Позволь себе помочь, а? Ты же не настолько глуп, чтобы бросать себя в костёр войны, словно ничего более значимого в мире не осталось! Даже если Сон Йонг…
Дальнейшие слова потонули в шуме: к гостевой комнате направлялся кто-то очень сердитый и громкий. Ли Хон.
– Время вышло. – Рэвон прищелкнул языком и внезапно улыбнулся. – Его высочество крайне нетерпеливый человек. Ты играл с ним в Дракона и Феникса? Он ставит Дракона в поле в первой же партии, представляешь?..
Бумажные двери с треском разъехались в стороны, заглушая возмущения асигару: в проёме высилась фигура Ли Хона, растрёпанного и рассерженного. Он выглядел вполне сносно, лучше, чем Нагиль себе представлял, и, видимо, чувствовал себя в доме советника Южной Фракции как в собственном дворце, раз мог шипеть на охрану и гнать их прочь, перемежая ругань на китайском с ёнглинъ.
– Здравствуй, дорогой друг, как долго я добирался до тебя, дорогой друг, – запричитал Ли Хон, усаживаясь с торца между Нагилем и Рэвоном, во главе стола, как хозяин. – Спасибо, что дождался меня, ваше высочество, простите за задержку, ваше высочество.
Нагиль улыбнулся; ворчание принца было приятным и родным знаком, возвращающим в весенние дни, когда главной проблемой всех присутствующих был Тоётоми – и только.
– Я рад видеть тебя живым и здоровым, – кивнул Нагиль принцу. Тот фыркнул, недовольно поморщился.