– Наши казармы на юге, туда можно пройти через внутренний двор и выйти через врата Мансумун, – объяснила Ильсу. Она кивнула Йонг, открыла бумажные двери её комнат.
Йонг прошла внутрь. Здесь была украшенная природными пейзажами гор ширма у стены, комод, даже письменный стол.
– За ширмой – спальня, – сказала Ильсу. – Если хочешь отдохнуть…
– Нет! – неожиданно отрезала Йонг. Ильсу удивлённо повела плечом. Йонг облизала пересохшие губы. – Где мой рюкзак? Мешок, который привез Намджу.
Ильсу кивнула в угол у двери, где одиноко дожидалась своего часа ноша Йонг с вещами из Священного Города.
Йонг стянула с плеча тубус, подняла с пола рюкзак.
– Есть сейчас во дворце доверенные люди, которые разбираются в рисовании и письме? – спросила она. – Мне нужны все.
– Сыта-голь? – охнула Ильсу.
– Сколько сейчас времени? У нас, должно быть, осталось мало часов, прежде чем мои вещи исчезнут из этого мира. Надо достать как можно больше бумаги, сухой туши с водой и кистей для рисования.
Ильсу, наконец, поняла её мысль и усмехнулась.
– Я приведу людей, сыта-голь. И принесу еды, на тебя жалко смотреть.
Отлично. Ильсу ушла, оставив на несколько минут Йонг одну, хотя она слышала, как за дверью её покоев туда-сюда ходят приставленные для охраны воины дракона. Она сбросила с себя кофту, сняла ботинки, аккуратно приставив их к двери, выпотрошила рюкзак. Добыла из его недр медицинские принадлежности, купленные в аптеках и больничных магазинах (для этого ей пришлось подделать рецепты, оставшиеся после операции, рискуя головой), пилочку и ножницы для ногтей, бинты, согревающие мази – все те вещи, над которыми посмеивался имуги, пока Йонг собирала их.
Куда он делся, этот трусливый змей? То, что на некоторое время он оставил её в покое, было даже утешением после утренних ярких событий, но его побег Йонг разозлил и даже разочаровал. О змее она тоже подумает позже.
Йонг стянула волосы в высокий хвост, чтобы те не мешались, разложила на полу все вещи, а из тубуса достала драгоценные чертежи и развернула их на письменном столе.
К тому моменту, как в её покои, осторожно постучавшись, зашёл Намджу, Боым и человек, которого Йонг видела впервые, она уже разместила на столе и рядом стоящих стульях копии чертежа кобуксона, записей Ли Сунсина и собственные заметки про ведение боя в проливе Мёнрян[45].
– Сыта-голь? – неуверенно позвал Боым, осторожно шагая через ряды вещей на полу. Йонг обернулась, радостно ему кивнула и махнула всем, призывая подойти ближе.
– Ораёнъ, ёродос![46] – звонко поприветствовала она воинов: Намджу приблизился к столу тут же, а вот незнакомый человек остался стоять в дверях и переводил взгляд с Йонг, одетой в зимние штаны и ботинки из Священного Города, на вещи оттуда же. – Вы умеете писать? Нам нужно переписать всё вот это и перерисовать чертежи на бумагу, которая не исчезнет с приходом новых лунных суток.
Намджу закивал.
– Я неплохо рисую… Пуримгарра говорил.
– Неплохо или хорошо?
Намджу стушевался.
– Х-хорошо, сыта-голь.
– Отлично, тогда тебе – кобуксон! Смотри, рисуй всё внимательно, не упусти ни одной детали, – велела Йонг. Намджу расположился в углу комнаты прямо на полу. Боым протянул ему кисти и чернильный камень с чистыми свитками бумаг, а сам вернулся к столу.
– Я умею писать, сыта-голь. Он тоже.
Он указал на человека, всё ещё мнущегося у дверей, и Йонг впервые посмотрела на него внимательнее. Это был не обычный воин дракона, по крайней мере, одет он был гораздо лучше остальных, даже лучше Дэквана, которого Йонг уже видела и сумела оценить его одежды – тонкие и дешёвые, совсем не спасают от зимнего холода.
Этот человек был одет в шелка.
– А вы не из войска, – прищурившись, сказала Йонг. Тот кивнул.
– Лю Соджоль, – представился он и чуть поклонился, недостаточно низко, чтобы Йонг посчитала это уважительным поклоном, приветствующим гостью из Священного Города. Он выпрямился, посмотрел прямо на Йонг и неожиданно усмехнулся. – Мне сказали, вам требуется помощь доверенного лица.
Йонг покосилась на Боыма. Тот, поняв её немой вопрос, кивнул.
– Больше во дворце никого нет, кто мог бы помочь. Ильсу сказала, это срочно.
– Да, – вздохнула Йонг и потёрла потный лоб всё ещё грязными руками с засохшей на пальцах кровью. Боым удивлённо икнул, лицо Лю Соджоля тоже вытянулось.
– Это не моя кровь, – отрезала Йонг сердито. – Займитесь делом, хватит на меня пялиться.
Она поняла, что нагрубила, уже после того, как слова вылетели изо рта, и забрать назад их было нельзя. Боым вскинул руку, останавливая её от извинений – не время, сыта-голь, – и пригласил Лю Соджоля к столу.
– Мы всё сделаем, сыта-голь, – сказал Боым. – Вы отдохните. Ильсу принесёт поесть.
Йонг осмотрелась по сторонам, взгляд заметался по стенам комнаты, вдруг ставшей ужасно тесной: Намджу, скрючившийся в углу в окружении чертежей, старательно вырисовывал толстыми линиями щиты кобуксона, Боым и Лю Соджоль уже распределили между собой заметки Йонг и переписывали каждый по стопке листов.
Хорошо же она позаботилась о своих спасителях, подумала Йонг, коря себя. Только вернулись с боя и уже сели за письмо, ни помыться, ни поесть им не дала… Она замотала головой, гоня эти мысли: да, всё верно, сейчас было важно сохранить сведения из её мира, пока Бездна не забрала с собой то немногое, что могло помочь здесь. Слова благодарности Йонг успеет сказать всем позже.
– Сыта-голь! – в двери бесшумно скользнула Ильсу, принеся с собой поднос еды. – Генерал велел накормить тебя, как только прибудешь во дворец, а ты опять обложилась картами! Постой, что это?
– Пилочка для ногтей, – ответила Йонг. Ильсу, аккуратно подвинув вещи на полу, села перед Йонг и с силой усадила её напротив. Пока скрипели перья и шуршали листы рисовой бумаги под пальцами Намджу, Боыма и Лю Соджоля, Ильсу расставляла перед Йонг миски с рисом, варёную рыбу и ростки пшеницы. Откуда в это время года пшеница на столе?..
– Дворцовая кухня, – пояснила Ильсу, видя замешательство Йонг. – У нас тут есть кое-что в запасах, сильно голодать не приходится.
Йонг окунула руки в широкую миску с водой, и та мгновенно окрасилась в красный. Защипало мелкие ранки, оставленные льдом и морозом, которые не успели затянуться, обожгло закоченевшие пальцы. Ссохшаяся кровь стиралась нехотя, будто уже въелась в кожу, и Йонг на миг подумала, что она не смоется никогда.
– Сыта-голь, – Ильсу выхватила руку Йонг из миски, пока она тёрла и тёрла костяшки пальцев. – Оставь. Позже я отведу тебя в купальню, там есть тряпки и горячая вода. Всё отмоется, поверь.
Не всё. Есть вещи, которые не смываются водой и маслами, есть события, что остаются в памяти навсегда и мучают, пока ты сам не отпустишь их. Как смерть Вонбина, которую она вспоминала изо дня в день, которая снилась ей в кошмарах, пока образ умирающего смелого воина не съедал имуги.
Йонг коротко кивнула, воспоминание о мёртвых асигару спрятала подальше в мыслях и постаралась о них не думать.
– Ешь, – Ильсу подвинула к ней поднос с едой и дала в руки чоккарак[47]. Руки тряслись. Йонг запоздало накрывало от стресса, тело не слушалось. Она испугалась было, что её стошнит, но Ильсу смотрела так строго, что ослушаться её Йонг не посмела.
Она жевала рис, старалась брать в рот мелкие кусочки рыбы и смотрела только перед собой немигающим взглядом. Сказывалась усталость, страх, о котором она успела немного забыть, пока проживала мучительно долгое полугодие в своём мире. Там она тоже боялась каждый день, что не сумеет вернуться, но здесь страх был другим: он обнажил старые раны, заставил Йонг вспомнить, каково бояться за свою жизнь и жизни тех, кто её защищает. Йонг считала, он оставил её.
Что ж, меланхолично думала она, свыкаясь с ощущениями, здравствуй, мой старый друг. Теперь мы будем жить с тобой бок о бок постоянно.
Такой путь она для себя выбрала. Такой путь поведёт её в новое будущее.
Ну и пусть. Главное, что это будущее у неё будет.
– Сыта-голь? – Боым повернулся к ней, склонил голову в поклоне перед Ильсу. Та опустила глаза, и Йонг заметила слабую улыбку на её губах.
– Да?
– Зачем всё это? – спросил Боым, явно не заметивший перемен в Ильсу. Лю Соджоль тоже с любопытством подался вперёд, отвлекаясь от бумаг. – Здесь… Здесь описание битв, которых не было, упоминание людей, которых мы не знаем. Вы уверены, что нам это нужно?
Йонг опустила кувшин с питьевой водой – та была чище и прозрачнее, чем в Конджу, и слаще.
– Не уверена, – честно созналась она. Боым вскинул брови, те скользнули под повязку с ёнкихо у него на лбу. – Может быть, эти сведения бесполезны. Я понимаю, вы все устали. И мне жаль, что я лишаю вас отдыха прямо сейчас, но если есть шанс, что мои записи помогут победить в войне, то я предпочла бы воспользоваться этим шансом.
Боым взглянул на Намджу, который с усердием перерисовывал уже третий чертеж, вид кобуксона сверху, и поджал губы. Йонг решила, что он сейчас откажется, но Боым ответил просто:
– Чхабэм[48], сыта-голь. Мы доверяем вам.
Йонг улыбнулась ему, благодаря за поддержку, и Боым вернулся к заметкам. Перо под рукой молчаливого Лю Соджоля заскрипело быстрее. Йонг наблюдала за ним долгое мгновение, прежде чем он посмотрел на неё в ответ и поймал её задумчивый взгляд.
Кто же это такой? По одеждам Йонг рассудила, что он был аристократом и, вероятно, служил во дворце. Разве Дэкван не сказал ей, что никому здесь верить нельзя?
– Сыта-голь, да? – спросил Лю Соджоль и хмыкнул каким-то своим мыслям. Йонг нахмурилась, но он пояснять не стал и склонился над бумагами вновь.
Чхабэм. Йонг отложила чоккарак и посмотрела на Ильсу – та крутила в руках медицинский нож, тонкий и острый, и осторожно трогала его кончиком указательного пальца.