– Это все может пригодиться, – она прочистила горло, обратив на себя внимание Ильсу. – Я не уверена, но, надеюсь, Чжихо сможет что-то перенять для себя. Это инструменты, которые в моём мире используют врачи. Лекари.
– А, – кивнула Ильсу, взгляд прояснился. – Я могу перерисовать это для куаргарра. Вероятно, он не придёт навестить тебя до завтрашнего утра.
– Он с Нагилем?
Ильсу кивнула, посерьёзнев, но тут же уловила беспокойство Йонг и взмахнула рукой.
– Все в порядке, сыта-голь. Ёнгданте жив, ему просто нужно время, чтобы восстановиться.
Йонг прикусила губу, но расспрашивать дальше не стала. Если все в войске Дракона говорили ей, что Нагилю ничего не угрожает, она будет им верить. Будет делать то, чем занималась всё время в своём мире, – верить и ждать его.
Наступил вечер, за ним незаметно пришла зимняя ночь. Слуги натопили западное крыло дворца ещё сильнее, и теперь в комнатах Йонг было душно и пахло по́том и усталостью. И ещё грязью с кровью. Вместе с Ильсу Йонг старательно перерисовала все медицинские инструменты, переписала часть рецептов, которые вычитала с упаковок мазей, гадая, сможет ли Чжихо что-то сделать со всей этой информацией и не станет ли она лишней для лекаря, который знал все травы в Чосоне и мог из яда приготовить лечебный отвар, а из съедобных кореньев – жмых, заживляющий раны.
Имуги не показывал носа, словно оставив Йонг, но она была уверена, что трусливый змей вернётся, если она поспит и наберётся сил. Ильсу насильно заставила Йонг съесть вечером весь ужин, памятуя о наказе своего генерала.
Когда снаружи зазвучал гонг, извещающий об окончании дня, Боым стукнул по столу ладонью.
– Готово, сыта-голь.
Он встал, собрал все записи, сделанные им и Лю Соджолем, и передал всё в руки Йонг.
– Думаю, вы сами знаете, что теперь с этим делать.
– Обудаль[49], Боым.
– Дэ надаль[50], - просто ответил он, поклонился ей и Ильсу (та снова опустила голову) и ушёл, забирая с собой уставшего Намджу и молчаливого Лю Соджоля. Последний кинул на Йонг внимательный взгляд, заставив её волноваться сильнее прежнего. Как только они вышли, скомканно попрощавшись, Йонг повернулась к Ильсу.
– Во-первых, кто он? – она махнула в сторону закрывшейся за Лю Соджолем двери. – Во-вторых, пора рассказать, что происходит.
– Не спеши. Тебе нужно переодеться, – сказала Ильсу и без дальнейших объяснений пошла к ширме, отделяющей рабочую комнату Йонг от спальни. Там, за горным пейзажем, скрывалась ещё одна дверь, плоская, сливающаяся со стеной. Ильсу отодвинула её и пропустила Йонг внутрь.
Здесь было больше места, вдоль стен через каждые два шага стояли фонари с витиеватыми узорами на бумаге. Бумажные же окна украшали деревянные ставни с резными фигурами: Дракон, Феникс, Единорог, Тигр и Черепаха. У дальней стены был расстелен футон с шёлковыми простынями и тёплым одеялом.
Йонг присела у одного фонаря, заглянула внутрь. Там в горелке рядом с углем прятался турмалин размером с подушечку пальца.
– Нравится? – не удержалась от ухмылки Ильсу. – Генерал приказал обставить всё просто, но тепло, чтобы ты не мёрзла.
Здесь было ещё теплее. Должно быть, под полом шёл дымоход, проводящий жар от углей вдоль стен всего Чогёнджона. Йонг коснулась руками деревянных досок пола, провела по их гладкой поверхности пальцами.
– Когда я смогу увидеть Нагиля? – спросила она, не поднимая головы. Ильсу качнулась, от света из рабочей комнаты вниз по полу тянулась её неровная тень.
– Когда переоденешься и отдохнёшь. Ёнгданте вряд ли проснётся до завтрашнего утра.
Йонг прикусила губу. Хорошо, она подождёт ещё одну ночь, нестрашно. Она ждала так долго, что сможет провести ещё несколько часов без него.
Её одежда – свитер, штаны, носки с изображением малыша Йоды прямо на подъеме ступни, на которые косился Лю Соджоль, думая, что Йонг не видит, – уже начинала тлеть. Йонг не заметила этого раньше, поглощённая работой, но теперь осознала: связь, которую она чувствовала, тонкая нить, тянущаяся за пупок к Бездне и ведущая в её родной мир, оборвалась. Сейчас Йонг ощущала пустоту на том месте, где прежде ощущала дискомфорт. Эта пустота не принесла облегчения, ей стало до ужаса одиноко.
Ильсу подошла к деревянной раме, на которой висели ткани, дорогие на вид, и стянула всё одним махом.
– Это твоё, – сказала она.
– Что?
– Ханбок и исподнее. Надевай.
Йонг думала, ей выдадут ханбок Дочерей, какой был у неё прежде, но Ильсу протягивала ей совсем другой наряд с нижним бельём из нескольких слоёв. Шёлковые сокпаджи, сокчхима, две нижние юбки и соджаксам. Белое, с расшитым по воротнику и поясу цветочным узором из шёлковых тонких нитей. Йонг хотела спросить, почему её наряжают как куклу, но Ильсу дёрнула бровью и не оставила для вопросов места.
– Ты сейчас голой останешься, – проворчала она. Йонг едва улыбнулась, вспоминая похожие слова Дарым, которыми та наградила её в деревне при Тоннэ, где Йонг оказалась впервые и боялась каждого шороха. Дарым умерла во время осады Конджу, и всё, что от неё осталось в памяти, это уважение и снисхождение, которое не задевало вопреки тому, что подобное отношение от мужчин только злило.
– Вот этого, – Ильсу ткнула Йонг в шею, впервые заметив змеиный след на коже, – никто не должен увидеть. Если кто-то прознает, нам всем придётся плохо.
Когда свитер, расплетаясь, стёк с тела Йонг вслед за штанами, она натянула на себя все слои нижнего белья, приятно касавшегося кожи. Ильсу помогла надеть чогори и чхиму тёмно-красного цвета с широким белым тонджоном, по краю которого шла разноцветная толстая нить. Зелёный, красный, жёлтый, белый и тёмно-синий, почти чёрный цвета на ней повторялись – Йонг узнала Великий Цикл и коснулась нити рукой. По белому подолу чхимы шёл узор, похожий на полосы со спины тигра.
Когда Ильсу помогла Йонг завязать чхимагын, пояс, расшитый цветами гибискуса, Йонг окончательно растерялась и повернулась к Ильсу с удивлением.
– Красиво, – сказала Ильсу. – Что? Теперь ты будешь носить вот такое.
– Почему?
Ильсу задумалась, ещё раз окинула Йонг внимательным взглядом.
– Завтра покажу, как затягивать волосы в узел, тебе ещё понадобятся пинё, но их возьмём позже у генерала.
– Ильсу, – попросила Йонг, чуть не застонав. – Что происходит?
Та вздохнула.
– Тебе всё должен рассказать Чунсок, пока просто прими на веру… – Она подошла вплотную к Йонг и зашептала: – Тебе нужно притвориться ученицей Лан.
Йонг подавилась воздухом, отклонилась, чтобы убедиться, что Ильсу не насмехается над ней. Та смотрела серьёзно и больше не улыбалась.
– Нас могут подслушивать, – добавила она тихо. – Давай пройдёмся, продемонстрируем всем твой новый наряд, чтобы заткнуть слуг, хорошо? Потом ты вернёшься сюда и поспишь.
У Йонг был миллион вопросов, но она позволила взять себя под руку и повести по коридорам дворцового крыла, как куклу. Ильсу громко говорила, специально привлекая внимание любопытных служанок и евнухов, рассказывала Йонг о том, что находится в каждой части дворца, куда можно ходить, а где лучше не показываться. Они покинули западное крыло и вышли во внутренний двор. Ильсу указала в сторону той части, откуда тянуло влажным воздухом с привкусом травяных отваров.
– Там купальня. Вообще эта часть принадлежит генералу, мы сюда не ходим, но тебе можно.
Йонг заметила, как за воротами Мансумун толпятся слуги, воины дракона, среди которых угадывались знакомые лица, и проходящие вроде бы мимо стражники из числа дворцовой охраны.
– Позже поздороваешься, – сказала Ильсу на ухо Йонг, будто прижавшись к ней, чтобы пошептаться. – Никто пока не должен знать, что ты знаешь ёнгрос[51]. Мы пустили слухи, что ты потеряла память, так что притворись удивлённой.
– Притворяться мне не нужно, – медленно ответила Йонг, обводя взглядом внутреннее убранство дворика. Тут росли присыпанные снегом изогнутые декоративные сосны, в центре был пруд, через который был перекинут деревянный мостик с расписными перилами. В пруду, должно быть, плавали карпы и сомики. Йонг приблизилась к краю – в самом деле, в согретой ближними купальнями воде плавали рыжие и серебристые рыбки разных размеров, от ладони до целого плеча. На мелких волнах качались листья кувшинок и лилий с заиндевелыми краями.
Под беленькими танхэ Йонг шуршала серая галька. Она вернулась к ожидающей её Ильсу и устало растёрла плечи.
– Мы можем вернуться? Все смотрят, а я не понимаю, как себя вести.
Ильсу кивнула и повела Йонг обратно в покои.
– Лю Соджоль, – сказала Ильсу, когда они оказались в западной части покоев вдовствующей королевы. – Сын советника Восточной Фракции Лю Соннёна, человек тут известный.
– Мы можем ему доверять? – спросила Йонг, и Ильсу улыбнулась с довольным видом.
– Ты быстро учишься, сыта-голь. Дворец – самое опасное место в Чосоне, здесь повсюду сплошь интриги и заговоры. Нам всем здесь…
– Неуютно? – подсказала Йонг. Ильсу согласно кивнула.
Они вернулись в покои, Ильсу завела Йонг в спальню.
– Засыпай, – сказала она, прощаясь. Тут уже зажгли фонари, стало светлее; в жаровне у футона томились угли, и дышалось чуть легче из-за приоткрытого окна. – Тебя будут охранять наши воины. Ты можешь спать спокойно, сыта-голь.
Она уже повернулась, чтобы уйти, когда Йонг окликнула её.
– Ильсу! – Та оглянулась. – Я забыла спросить… Как матушка Кёнха? Она в порядке?
Лицо Ильсу сделалось восковой маской.
– Она умерла, Сон Йонг. Два месяца назад, от болезни.
Горло схватило змеиной хваткой, стало трудно дышать. Йонг с усилием протолкнула слова через сжавшуюся от слёз гортань.
– Мне жаль.
Ильсу коротко кивнула, поджимая губы.