– Слушайте, девицы, – потеряв всякое терпение, которым он и до этого не блистал, португалец шагнул к сидящей на земле Йонг, вскидывая меч. Ему преградило дорогу копьё Юны. – Ты в меня палкой не тыкай! Либо говорите, какого дьявола пришли в мою пещеру, либо я…
– Убьёте нас, да, – устало выдохнула Йонг. Провела рукой по лицу, тут же отругала себя за это – кровью запахло сильнее, она наверняка теперь покрывала все щёки и лоб.
– Именно!
– Я обещаю, – твердо ответила Йонг, – я всё объясню вам позже, но сейчас нам надо разыскать наших друзей у реки, на них тоже могли напасть. Потом мы вернёмся и…
– Но, но, но! Никаких потом, и вообще проваливайте!
Под своды пещеры неслышно скользнула Ильсу и ахнула:
– Сон Йонг! Юна, вы целы?
– Ещё женщины! – закричал португалец.
Ильсу посмотрела на него, потом на лежащие вокруг трупы, выругалась.
– Больше никого нет, Хаджун и господин Лю возвращаются. Намджу нужна помощь, он ранен. Лан я не видела.
Проклятье!
Йонг встала, провела руками по паджи, кое-как стирая кровь.
– С объяснениями придётся подождать, господин.
Он, похоже, смирился. Опустил меч, шагнул в сторону, освобождая проход, и наблюдал, как в его пещеру входят новые люди. Хаджун и Лю Соджоль почти принесли на себе измотанного и обмёрзшего Намджу, пока Юна и Ильсу оттаскивали тела убитых шпионов в сторону. Намджу положили ближе к огню, Йонг села перед ним на колени.
На вопросы времени не было: Юна помогла Йонг раздеть его, подавала ей травы и согревающие порошки. Йонг затолкала все переживания в такие глубины сознания, что выудить их обратно и освободиться от тремора не представлялось возможным.
– Разотри ему грудь, – просила Йонг. Юна делала всё без вопросов. Где-то за их спинами Ильсу говорила, что их обнаружили, и, похоже, нужно было уходить немедля. У берега на них тоже напали, восемь человек, потому они задержались.
– Мы никуда не пойдём, пока не вылечим Намджу, – отрезала Йонг, расслышав сбивчивые слова Ильсу.
– Оставаться ещё опаснее, – подал голос Лю Соджоль.
– Для кого? Для нас или для Намджу? Мы останемся.
Тело Намджу пересекала рваная рана – скорее всего, он в реке напоролся на острые камни или осколки льда, от холода кровотечение быстро остановилось, но теперь он отогревался у костра, и рана открылась снова, выплёскивая кровь в такт частому лихорадочному дыханию. Порез был странным, Йонг подумала было, что видела такие от острых мечей или ножей, но никак не от ледяной корки, не от коряги на дне быстрого речного потока…
– Если не стянуть рану, он может не выжить, – заметил португалец. Йонг бросила на него злой взгляд, он вскинул руки. – Это факт, не тебе с ним спорить.
Он был прав. От обморожения мог спасти костёр и сухая одежда, от лихорадки – порошок из трав, но рану нужно было не просто замотать самодельными бинтами, а чем-то зашить, прямо сейчас. Йонг помнила, как страдал Бумин, один из воинов Нагиля, которого она знала по первому своему появлению в Чосоне. Он так и не оправился от ран и умер полгода назад.
Йонг замотала головой, гоня ужасные мысли, взяла тряпки, в которые Юна уже втирала травяную мазь. Что могло быстро вылечить Намджу? Так, чтобы уже наутро он мог идти самостоятельно в их условиях? Чудо.
«Может с-с-сработать», – прошипел имуги, когда Йонг посмотрела на свои ладони. Только что на них были глубокие порезы от лезвия меча, но теперь она видела тонкую полоску кожи, покрывавшую свежие раны.
«Я сошла с ума», – решила она, но спорить ни с собой, ни со змеем не стала.
– Сыта-голь? – неуверенно позвала Юна, когда Йонг схватила наконечник копья, валявшийся рядом. Хуже не будет.
– Это ему не поможет, – раздался хриплый голос Лан. Она шагнула в пещеру под возмущённый вздох португальца, обошла сгорбившуюся над телом Намджу Йонг и села, смотря на свою ученицу. Йонг переводила взгляд с неё на Намджу и обратно, не замечая бледного лица Лю Соджоля позади шаманки.
– Кровь имуги спасает только имуги, – заявила Лан и вытянула из ладони Йонг наконечник копья. – Но ты мыслишь правильно.
– Вы говорили, – возразила Йонг, – что из всех жидкостей в человеке только кровь не участвует в Великом Цикле. В ней жизнь. Кровь будет моей, и спасти она должна человека.
– Но в тебе живёт змей, и ты можешь передать Намджу паразита.
«Я не парази-и-ит», – обиженно зашипел имуги. Йонг смутилась, убрала руку подальше от раны Намджу.
«Технически, Лан права. Я не хочу рисковать».
«Глу-у-упая трус-с-сиха!»
«Замолчи».
– Я поделюсь с ним, – сказала Лан, склоняя голову над Намджу. Она резанула наконечником копья по ладони под вскрик Юны, сжала руку. Её собственная кровь закапала в миску с травяным порошком. Йонг взяла её, перемешала всё пальцем.
– Никаких вопросов, – пригрозила она, пока остальные смотрели на них с ужасом.
Получившуюся кашу Йонг размазала по всей ране Намджу, Юна тут же забинтовала её поперёк тряпками. Хаджун нашёл сухую одежду, Лю Соджоль снял с себя тёплую турумаги. Намджу вытерли насухо и переодели, пока Йонг и Лан смывали с рук кровь, грязь, травы и все сомнения.
Пусть это сработает. Йонг не сможет простить себе, если у неё не получится.
Дежурить все согласились по очереди, даже ошарашенный происходящим Лю Соджоль.
– Вот теперь, – подал голос позабытый Йонг португалец, – ты, гарота, просто обязана мне всё объяснить.
23
Тела шпионов закопали у подножия гор, в том месте, где река размыла берег и земля была мягче. Окровавленную одежду сожгли, как получилось, замели следы, насколько было возможно. Только под утро, когда Йонг, сидящую у Намджу, сменила Ильсу, она могла бы немного вздремнуть. Но сна не было, голову раздирали все сомнения сразу.
Йонг сидела, прислонившись к стене, и смотрела в костёр. Пылающие угли не дарили успокоения: всё её сознание вопило, найдя потерянные со времён нападения во дворце страхи.
– Обычно вы не вмешиваетесь в естественный цикл жизни и смерти. – Йонг посмотрела в тень у дальней стены, где сидела Лан. Шаманка поворчала, с неохотой разрывая невесомую пелену окутывающего её полусна.
– Я не вмешиваюсь, если вижу, что путь человека окончен.
– Как было с Бумином? – спросила Йонг. Она слышала, что его смерть Дэкван переживал особенно сильно, тот был правой рукой тырсэгарра. Чжихо не сумел вылечить его раны, и Бумин в итоге погиб, защищая монастырь в Конджу. Поговаривали, что это Лан вовремя не оказала ему помощь. Но слухи о мудан ходили и прежде, страшнее и весомее сплетен драконьего войска. Йонг считала всё бредом, воспалённым чужими страхами и войной.
– Ёнгро Бумин завершил свой путь, – ответила Лан медленно. – Ёнгро Намджу – нет.
Йонг подползла, не вставая с земли, ближе к шаманке. Протянула руки в темноту, скрывающую половину её тела. В редких всполохах от костра блестели только глаза Лан, большие и холодные.
– Думаете, я смогу когда-то видеть будущее, как вы? – спросила Йонг.
Лан вздохнула.
– А ты сомневаешься в себе? Мне не нужна такая неуверенная ученица.
– Я… – Йонг прикусила губу, покосилась на свои руки; под ногтями была засохшая кровь, которую она не смогла смыть растаявшим снегом. – Я не уверена, что хочу этого. Обычно вы говорите, что будущее предрешено и нам остаётся наблюдать за развитием событий. Я слишком вспыльчива, чтобы ничего не делать, зная исход каких-то вещей. Поэтому я допускаю ошибки. Поэтому считываю с посланий духов свои страхи, а не будущее. Как было с нападением на Чогёнджон.
Лан протянула руку в полосу света и поймала залетевшую в пещеру снежинку, которая должна была опуститься на землю у ног Йонг.
– Совсем скоро тебе придётся понять, – заговорила она совсем другим голосом, – что слишком многое в этом мире не подчиняется твоей воле. У тебя будет трудная дорога, но ты сама её выбрала. А раз так, судьба выстелит её под твоими ногами. Как сделала мне.
Йонг взглянула на Лан, но та уже закрыла глаза и махала рукой, чтобы прогнать её. Пришлось отсесть с гулко колотящимся в груди сердцем.
Порой мудан говорила так витиевато, что невозможно было разгадать истинный ход её мыслей – ни через день, ни через месяц. Йонг вернулась к прежним беспокойствам, оставив размышления о своём мастере на ближайшее будущее.
Она стала сильнее. Сильнее и опаснее, и сама себя пугала. В те моменты, когда она прежняя могла бы кричать и прятаться, ею теперь управлял имуги, контролировал всё её тело, потому Йонг не боялась и билась как зверь. Она и была зверем. Ильсу и Юна, своими глазами наблюдавшие, как Йонг растерзала людей наместника, теперь косились на неё и ничего не говорили – то ли не хотели пугать ещё больше, то ли сами её боялись.
«Они пош-ш-шли за тобой, – заметил уязвлённый её сомнениями имуги. – Значит, доверяют».
«Или выполняют приказ Нагиля, – не согласилась Йонг. – Нужно спросить их».
«Ты боиш-ш-шься их ос-с-суждения? – спросил змей. – Или боиш-ш-шься меня?»
Себя. И того, что будет с ней после войны. Когда-нибудь та закончится, жизнь продолжится. Йонг верила, что сможет увидеть эти времена, сможет начать всё заново в Чосоне рядом с Нагилем. Но каким будет их будущее? Сможет ли она остаться собой? А он?
Дракон и Змей. Хорошая же из них парочка…
– Итак, гарота. – К ней сел так и не получивший никаких объяснений португалец, протянул в качестве примирения жареную ножку кролика и зачавкал рядом как ни в чём не бывало. Он тоже видел, что сотворила с напавшим человеком Йонг. Но интереса в нём было больше, чем страха.
Странный человек.
– Кто вы? – спросила Йонг, глядя на португальца. – На простого бродяжку не похожи.
– Н-да? Почему это?
– Простые бродяжки, – Йонг покосилась на его грудь, – не носят под плащом европейские доспехи.
– Много ты понимаешь, – осклабился португалец и вытер жирный рот рукавом. – Тут идёт война, если ты не в курсе. Нужно быть готовым ко всему. К тому, например, что в твою пещеру ввалятся какие-то женщины с драчунами на хвосте.