Её привели в Богандан, главный павильон, где, должно быть, прежний король Чосона проводил церемонии и выслушивал донесения чиновников на важных советах. Теперь его трон пустовал, а место рядом занимал человек с таким сухим лицом, будто всё оно было нарисованным на пергаменте портретом с плоским лбом, плоским носом и тонкими губами, поверх которых тянулись длинные нити усов. Он сидел по левую руку от трона короля, на месте регента. Широкие одежды ярко-красного цвета расползались вдоль его тела, точно кровавый поток.
Йонг опустила голову, чтобы не столкнуться взглядом с этим человеком, и поклонилась. Голова тут же пошла кругом, и если до этого ноги её держали, то теперь от неожиданности подкосились, и Йонг упала на колени перед секретарём Императора. Стоящие слева от неё чиновники в традиционных нарядах Чосона зашептались. А они что тут делают?..
Как широко раскинулась паутина из заговоров вокруг чосонского королевского двора, что её нити протянулись по всей стране и добрались даже до северных крепостей?..
– Так вы – та самая ученица мудан? – заскрипел голос секретаря над головой Йонг, и ей пришлось поднять взгляд, чтобы убедиться: секретарь говорил с сильным акцентом, но на её языке. – Нам сказали, вас убили. Но – о чудо! – вы живы и почтили нас своим присутствием!
– Ненамеренно, – вырвалось у Йонг против воли. Чиновники зашептались ещё громче, их осуждение облепило Йонг, уже покрывшуюся холодным потом из-за стылого воздуха в зале и слабости, сковывающей тело.
– Случайности определяют нашу судьбу, – милостиво согласился секретарь. Йонг пугало, что он говорит с ней так спокойно – за показным спокойствием всегда крылись страшные мысли, которые в головах таких властных людей могли рождать страшные же идеи.
– Мой мэштренним говорит, что порой выбор делаем мы сами, а порой он зависит от решений людей рядом с нами. На мою судьбу здесь повлияли другие. Не я, господин секретарь.
«Сбавь обороты», – шептало сознание где-то в глубине Йонг. Она упиралась ладонями в ледяной пол, рассматривала узор на гранитных плитах, чтобы держаться хоть за что-то, не падая в пучину своей слабости. Во рту пересохло, и явно не от страха перед секретарём Императора, который появился в ней не столько благодаря его фигуре совсем рядом, сколько из-за воздуха в зале, пропитанного энергией Огня. Он тянул из неё силы, а масло из старого факела было проводником для Ци, свободно покидающей её тело.
– Думаю, всё к лучшему, госпожа ученица, – сказал секретарь Императора. Йонг с трудом подняла голову, чтобы взглянуть на него. Он, улыбнувшись, добавил: – Вы станете гостьей на важной церемонии. Я слышал, вы близки с генералом драконьего войска, верно? Говорят, скоро он придет к нам. Ах…
Не успел секретарь договорить, стоящий у дверей страж объявил на весь Богандан:
– Генерал четвёртого ранга Мун Нагиль прибыл ко дворцу, чтобы поприветствовать секретаря его величества Императора!
И Йонг закрыла глаза, чувствуя, как горит её кожа от приближения Нагиля, объятого Ци Металла.
Нагиля разместили в западном крыле, пообещав утром принести новую одежду, больше соответствующую его статусу. Каждое слово, сказанное в стенах дворца, теперь считывалось им как угроза, которой отвечать было нельзя: не теперь, когда секретарь ясно дал понять, что Сон Йонг привели сюда для него. Как залог, кандалы для Дракона.
Он метался по покоям полночи, гадая, как далеко зайдёт Ван Шоужань, чтобы показать своё влияние не только на двор Намхангуна, но и на весь Чосон. Все его опасения подтвердились: советник Восточной Фракции Лю Соннён объединил силы с советником Южной Фракции и Северной, надо думать, тоже. Был ли причастен к заговору советник Западной Фракции, Нагиль ещё не знал и, не имея подтверждений, не хотел заранее подозревать ещё и Ким Кихо. Но даже союз из трёх Фракций уже представлял собой грозную силу, с которой молодой король мог и не справиться.
Оставалось надеяться, что Ли Хону помогут его воины и пуримгарра. Вана Чосона было кому охранять при дворе.
– У меня есть просьба, – сказал Нагиль, когда его вели в отведённые ему комнаты. Он обернулся всего раз, чтобы увидеть скрывающуюся за колоннами коридора Сон Йонг. Её тоже уводили в покои два стражника.
– Вам принесут поесть перед сном, – сказал один из его сопровождающих. – С просьбами вы можете обратиться к секретарю.
Стражник был из чосонцев, сам проживал в Хэнджу. Нагиль застыл и повернулся к нему, пока тот не закрыл за его спиной бумажные двери, сквозь которые слышен был каждый шорох.
– Эту просьбу ты в состоянии выполнить и сам. Найди Юну, лучницу, с которой я пришёл сюда, и Хаджуна, воина, что пришёл с госпожой Сон Йонг. Пусть их разместят в тёплых комнатах, а не в темницах.
– Они не…
– Не заключенные при дворе? – Нагиль понизил голос, посмотрел прямо на стражника. Тот притих и отвёл взгляд в сторону. – Если в тебе осталась хоть капля верности Чосону, сделай доброе дело и дай людям Чосона, защищающим эту клятую страну, немного тепла и еды.
– Мы не можем… – запротестовал второй стражник. Нагиль дёрнул губой, и он вздрогнул.
– Проклятье, – выругался первый воин. – Будь по-вашему, мы скажем другим, чтобы присмотрели за вашими людьми. Но обещать ничего не станем!
Они оба кивнули Нагилю и оставили его запертым в комнате, натопленной и задымлённой. В дыму угадывался слабый запах абрикосовых косточек, он тянул силы и из Дерева и из Металла. В этот раз люди при дворе в Хэнджу были готовы к приходу Дракона и знали, как сковать его по рукам и ногам. Не нужно было абрикосовых косточек и благовоний. Нужна была одна женщина.
Нагиль вытянул из-за пояса меч, который у него не отобрали, и с удовольствием вонзил его лезвием в деревянную балку рядом с дверью. Сторожащие его по другую сторону двери стражники вздрогнули, кто-то вскрикнул от неожиданности.
Правильно, подумал он со злостью. Пусть все во дворце боятся его и того, что он может сделать. Пусть боятся и потому не смеют причинять вред Сон Йонг и его людям.
А пока он придумает, как спасти всех из ловушки, подстроенной Советом за спиной короля.
Следующим же утром Нагиль понял, что, если он хочет вытащить всех из Хэнджу живыми, действовать нужно немедленно. До клятой церемонии, которой ему угрожал секретарь, оставалось пять дней, и за это время он должен был отыскать оставшихся за пределами дворца приверженцев традиционной власти Чосона, людей, готовых сражаться за короля. Такие в Хэнджу были, хотя город, как переходящее знамя, постоянно попадал то под влияние Империи, то под власть Чосона. Империю многие в крепости невзлюбили за большие налоги и веру в высшие силы, отличные от Великих Зверей.
Если бы за стенами Намхангуна прознали о том, что во дворце сейчас находится Дракон, жители Хэнджу могли бы присоединиться к нему. Стоило лишь…
– Генерал Мун? – Двери в его покои распахнулись, и к Нагилю вошёл вчерашний стражник. Нагиль не глядя нашёл рукой меч, мечтая обнажить его как можно скорее, но стражник сказал: – Я провожу вас в восточное крыло, – и с планами пришлось повременить, хотя бы ненадолго.
Нагиля не лишали оружия, но к ножнам привязали талисман – Нагиль не думал, что тот подействует, если он захочет обнажить меч, – и принесли ханьфу тёмно-серого цвета с нижней блузой, у которой был красный воротник. Цвета Алого Феникса, символа Императора. Ошейник для Великого Зверя, вот чем были подношения Ван Шоужаня.
Нагиль остался в своих турумаги и паджи и вышел к ожидающей его страже.
Его вели теперь четыре человека, и у покоев Йонг они присоединились ещё к четырём охранникам. Столько людей – и все сторожат одну женщину. Её боялись не меньше, чем Дракона.
Нагиль вошёл в покои, склоняя голову. Смотреть на Йонг было нельзя – не тогда, когда вокруг были чужие уши и чужие глаза, а он мог не совладать с телом и броситься к ней, чтобы убедиться, что она в порядке и не пострадала вчера днем и ночью.
В комнате кроме Йонг была Лан. Она поймала сосредоточенный взгляд Нагиля и кивнула ему. Ничего не делай, моджори-ёнг, ты только навредишь!
Как мог он ничего не делать…
И здесь же был Лю Соджоль. Нагиль ждал встречи с ним и полагал, что секретарь не допустит, чтобы они столкнулись так скоро, когда Нагиль мог убить сына советника Лю одним точным ударом или разодрать ему глотку когтями Великого Зверя.
– Генерал Мун! – Лю Соджоль поклонился, Йонг, сидящая за столом спиной к Нагилю, еле слышно выдохнула. На столе перед ней стояла миска с маслом, Нагиль понял это по запаху и нахмурился: зачем здесь старое масло из факела Феникса?
Лю Соджоль не стал дожидаться ответной вежливости от Нагиля – склонился к Йонг и тихо, но отчётливо произнёс, чтобы Нагиль расслышал:
– Я попросил прислугу покинуть ваши покои в надежде, что вы будете спокойнее, госпожа Сон Йонг.
Она вскинула голову и ничего не сказала, Нагиль не видел её лица и не знал, чего ждать. Напряжение, растёкшееся по комнате, можно было резать мечом, его затрясло ещё до того, как Соджоль опустил пальцы в масло, а Йонг рвано задышала. А потом Соджоль резким движением провёл по оголённой шее Сон Йонг.
Она зашипела, стиснула зубы, опустила голову. Её пальцы сжали край стула так сильно, что побелели костяшки. Нагиль перестал дышать, чувствуя в себе отголоски её боли. Руки задрожали, зазвенел его меч, пока Йонг дышала сквозь зубы и жмурилась, не давая себе кричать.
Выродок. Отродье чудовища. Нагиль смотрел на Соджоля, зная, что тот не выберется живым из дворца ни при каких обстоятельствах: независимо от будущих событий он умрёт здесь, истекая кровью, от его руки.
– Надеюсь, вы понимаете, – сказал он Сон Йонг, вытирая руки, – что я делаю это ради безопасности всего дворца. Мы не хотим, чтобы ваш змей внезапно разбушевался.
Он склонился к ней, побледневшей, с выступившим на висках потом, и Нагилю оставалось только смотреть, как криво он улыбается.