Если он хочет вытащить Йонг отсюда, ему нужно стать покорным воле Императора.
– Генерал Мун просит аудиенции у секретаря Императора! – громогласно объявил Нагиля страж у дверей в Богандан и распахнул их с оглушающим скрипом.
Нагиль вошёл в зал, склоняя голову, полы его халата развевались в такт шагам. От помоста с троном уже уходили люди в одеждах японских послов, среди них был Рэвон.
– Секретарь. – Нагиль прошёл мимо, не глядя на Рэвона. Тот тоже не повернулся, чтобы показать, что они знакомы.
Почему он здесь? Что нужно Японии на этот раз? Нагиль сомневался, что Рэвон пришёл, чтобы просить поддержки в войне: Империя Мин ясно дала понять, кому она помогает и за какие дары. У японцев не было силы Великих Зверей, они сами пришли за ней в Чосон.
Может, теперь Тоётоми решил поделить страну Нагиля на пару с Империей?..
– Генерал, – откликнулся Шоужань и наклонился со своего места рядом с троном, одаривая Нагиля радушной улыбкой. – Я вижу, вы присоединились ко двору Императора. Похвально и мудро.
Нагиль сжал руки в кулаки, ногти больно впились в кожу.
– Раз вы сами убедились в моём выборе, – заговорил он, и его голос, отражаясь от стен зала, возвращался к нему же, – можем мы обсудить свободу моих людей?
Секретарь Императора улыбнулся ещё шире.
– Конечно. Вы муж нашей принцессы, теперь с вами будут считаться не только в Чосоне, но и в Империи, генерал.
– Ещё нет, господин секретарь.
Сердце стучало так громко, что его, должно быть, слышала даже стража у дверей Богандана.
– Осталось всего четыре дня, генерал. Можем считать, вы уже подданный его величества.
Один из стражников дворца, которых приставили к Йонг, сказал, что её ждут в закрытом саду в южной части Намхангуна. Лан хотела выйти вместе с ней из комнат, но шаманке преградили путь.
– Она пойдёт со мной, – заявила Йонг. Стражник чуть опустил руку с копьём, неуверенно посмотрел на Лан. – Мой мэштренним будет ходить со мной, таковы были условия моего заключения, – повторила она твёрдо.
Её всё ещё вело от слабости из-за масла, и она держалась рукой за двери своих покоев, лишь бы не падать в ноги страже, но с голосом получилось справиться, и хриплый тон, видимо, испугал стражника.
– Только без глупостей, – предупредил он.
– Без каких? – злорадно усмехнулась Йонг. – Не посылать по твою душу вонгви ночами? Не отправлять имуги преследовать тебя во снах?
Они шли лабиринтами дворца, и стражники, сопровождающие Йонг и Лан, бледнели с каждым шагом. А она хотела пугать их если не змеиным шипением, то хотя бы словами. Воины Чосона должны были защищать Чосон. Но эти люди выбрали тех, кто пришёл отобрать у их страны будущее, а единственного спасителя увезти в свои земли и сделать там марионеткой. Они заслуживали того, чтобы испытывать хотя бы страх.
– Сыта-голь, – позвала Лан. Йонг с удивлением обернулась. Лан замерла перед каменной аркой в стене, разделяющей части дворца, и качала головой. – Умерь свой пыл.
– Дикурэ, мэштренним. – Йонг вежливо поклонилась и тут же почувствовала, как от этого движения натягивается вздувшаяся от масла кожа на шее. Она выпрямилась, сдерживая мгновенно вскипевшие в уголках глаз слёзы. Сейчас бы приложить ледяной снег к коже…
Лан просила её не злиться понапрасну, прекрасно понимая, какую боль доставил ей Лю Соджоль. Но она была права: ярости Йонг заслуживал только сын советника, а не люди, подчиняющиеся власти, которая сменялась быстрее, чем времена года.
– Идёмте, – поторопил осторожный стражник, – вас ждут. Сыта-голь.
Он проговорил это так неуверенно, будто хотел поиздеваться над именем Йонг, данным в этом мире людьми, которым она доверяла, но не нашёл в себе достаточной смелости. Йонг скривилась и пошла следом, впиваясь взглядом в его прямую, точно колонна храма, спину.
Йонг не знала, кто её ждёт и зачем, но даже если бы попыталась гадать, не сумела бы найти верный ответ. Прежде чем она задала вопрос стражникам, те привели её в закрытый сад и почтительно склонились перед кем-то, кто уже был здесь.
Йонг нахмурилась, обошла склонённые фигуры воинов. И замерла, хватая ртом холодный зимний воздух.
Она сразу поняла, кто стоит перед ней. Даже без длинной цепочки из придворных дам, оставшихся на почтительном расстоянии от девочки, даже без её ханьфу из красивого лёгкого тонкого шёлка, скрытого под тёплой жилеткой, и без золотых заколок в волосах, Йонг поняла бы, кого видит.
Принцесса Империи, о которой шептались слуги в коридорах дворца ещё до того, как в нём поселилась пленённая Йонг. Десятая дочь Императора династии Мин.
Она была слишком юной, чтобы выходить замуж за генерала Чосона.
Йонг поклонилась, превозмогая резкую, тянущую боль в шее.
– Ваше высочество, – тихо произнесла она и тут же прикусила язык. Знала ли принцесса Империи язык Чосона? Но та улыбнулась и кивнула Йонг. И заговорила сама звонким, приятным голосом:
– О, вы госпожа Сон Йонг, верно? Во дворце о вас только и говорят. Я хотела познакомиться с вами до церемонии.
Рядом с принцессой замер её личный охранник; Йонг и стоящую чуть в стороне Лан окружали стражники, которые подчинялись теперь Шоужаню. Вряд ли принцесса чувствовала опасность в компании Йонг, но такая беспечность несколько обескураживала.
Если про Йонг так много говорят даже в Намхангуне, который находится в нескольких сотнях километров от Хансона, то ей не должны были позволять видеться с принцессой Империи.
Святые духи, сколько ей лет?..
– Я тоже слышала о вас, ваше высочество, – аккуратно сказала Йонг. Зачем она здесь? Чего от неё хочет дочь императора? Им было кого делить, но встречаться вот так, в открытую, казалось верхом глупости. Прежде чем Йонг задумалась о реальных причинах своего присутствия в саду рядом с принцессой, та вдруг с улыбкой сказала:
– Мне говорили, вы близки с генералом Муном.
Сердце Йонг провалилось в желудок. Не зная, что ответить, она облизала губы и опустила взгляд в снег. Принцесса с любопытством потянулась к ней, не обращая внимания на кольцо стражников вокруг.
– Госпожа Сон Йонг? Мне говорили, генерал считает вас своей сестрой. – Не догадываясь, что каждое слово впивается в Йонг иглой, принцесса с улыбкой добавила: – Не расскажете мне, какой он, мой будущий муж?
Йонг зажмурилась, сжала руки, силясь сдержать внутри себя крик. Это было выше её сил. Больше, чем она могла вынести. Больнее, чем масло старого факела из храма Огня.
– Он… – Йонг подняла глаза к принцессе и сощурилась от яркого света зимнего солнца, бьющего прямо из-за спины этой наивной девочки.
Она походила на хрупкую глиняную куклу, покрытую блестящей глазурью. Тонкую, удивительно юную и невероятно красивую. Сон Йонг не могла состязаться с ней в красоте, никто из женщин Чосона, каких Йонг знала, не смог бы.
Но это было неважно.
– Он верный, – заговорила Йонг со второй попытки. Принцесса удивлённо склонила голову, жемчужные нити потянулись вниз за её движением. – Он надёжный человек, ваше высочество. Тот, на кого можно положиться.
– Человек чести? – спросила принцесса, чуть ошибившись в слове. Йонг неуверенно кивнула:
– Да. Да, такой человек. Тот, кто выполняет обещание любой ценой. Тот, кто… – она обернулась, поймала напряжённый взгляд Лан. Та качнула головой, но Йонг искала её глаза не ради одобрения и потому не послушала. Она вернула внимание к принцессе и договорила уже громче: – Ваше высочество. Генерал отдал своё сердце другой. Разве вы хотите выйти замуж за человека, который вам не принадлежит?
Йонг думала, принцесса рассердится или хотя бы удивится. Но она снова заулыбалась и закивала.
– Знаете, как на землях Империи называют Лазурного Дракона, госпожа Сон Йонг? Цин-лун. Зелёный дракон, символ весны. Если генерал Мун – символ рождения, то вы, госпожа Сон Йонг, носящая в груди змея, его противоположность. Линъюй. Рыба-дракон, вышедшая из моря, несущая смерть живому.
– Ваше высочество.
Принцесса вскинула руку, показавшись упрямой и – впервые за весь разговор – высокомерной. Йонг была слишком очарована её обликом и запуталась в паутине слов, чтобы замечать изменения в её поведении, но и они теперь не остановили бы её.
– Ваше высочество, – повторила Йонг, делая крохотный шаг ей навстречу. Стражники вокруг неё схватились за копья, позади принцессы заволновалась свита. – Ваше высочество, – заговорила Йонг тише, – пожалуйста, откажитесь. Как в небе не может быть двух лун и двух солнц, так и у дракона не может быть двух жён.
Принцесса слушала её не перебивая, но оттого уверенности в том, что она всё понимала, у Йонг не было. Наконец, принцесса склонила голову и, глядя на изогнутый ствол сосны, растущий у самой стены сада, тихо заметила:
– Жена – одна. Наложниц может быть сколько угодно.
Йонг вспыхнула и вопреки своему обещанию не злиться на девочку ответила резче, чем хотела:
– Я не стану наложницей. – Было бесполезно скрываться за хитросплетением слов, участницы этого витиеватого разговора уже понимали, о ком говорят. – Он не возьмёт себе любовниц, ни одну, ни сотню.
– А вы у него спрашивали? – Принцесса собирала в ровные складки подол своего платья и на Йонг не смотрела. Невозможно было понять, о чём она думает и действительно ли придаёт хоть какое-то значение разговору. Йонг чувствовала себя сбитой с толку и потому злилась.
– Вы его не знаете, – ответила Йонг, собирая по крупицам всё достоинство и вкладывая в каждое своё слово. – Поищите другого мужа, ваше высочество. Сердце этого уже занято.
Принцесса вдруг хихикнула – звон колокольчиков разлетелся по саду.
– Ах, линъюй. Неужели вы думали, что дочь Императора династии Мин может рассчитывать на брак по любви?
29
Йонг могла бы назвать рутиной утренние процедуры, которым подвергалась по воле императорского двора и Лю Соджоля, но боль не становилась привычнее, а пустота на месте имуги внутри её дань-тяня – желаннее его шипения.