Брак дочери являлся ее созданием, - Жакетта в это уверовала. Именно она стала его вдохновительницей. О, сегодня леди Риверс была счастлива. Ее дочь - королева! Все остальные дети - занимают высокое положение! В насколько же удачный миг пришла графине в голову мысль отправить Елизавету в лес Уиттлбери на встречу с королем...совершенно случайную.
После церемонии они вернулись во дворец на пир. Там для Елизаветы стояло золотое кресло. Как же волшебно она выглядела! Как царственно! Дамы королевы, в числе которых находилась ее матушка, склонились перед государыней, пока она очень спокойно и размеренно ела, не глядя ни на кого из смиренно склонившихся и не обмениваясь ни с кем из них и словом.
Вопреки отсутствию желанного мальчика, Елизавета превратила случившееся в свою победу. И несколькими месяцами позже снова забеременела.
В августе она подарила жизнь второму ребенку.
К ее разочарованию, также, как и короля, на свет появилась еще одна дочь. Тем не менее, Эдвард испытывал к жене равно глубокое чувство, каковое пылало в его душе и прежде. Холодная красота Елизаветы лишь освежала супруга на фоне горячей страсти других встреч монарха. Эти встречи продолжались, пусть и не с той же частотой, которая характеризовала дни холостяцкие. Необходимости приносить извинения или изобретать для Елизаветы лживые оправдания не было. Она никогда не задавала вопросов о его внебрачных любовных делах. Смысл в них отсутствовал. Елизавета была истинной королевой.
В течение всего долгого времени, пока Эдвард пылал к Елизавете страстью, заменить ее не способен был никто. Опасаться стоило только этого, да и вероятность казалась чересчур мала. Король отличался полигамией. Ни одна женщина не обладала способностью удовлетворить его полностью. Эдвард не мог выбрать жену, более подходящую к своему характеру, и, по мере того, как один год сменял другой, становился предан ей все более и более.
Он моментально позабыл о первоначальном разочаровании из-за рождения второй девочки. Мальчик еще появится, Эдвард был в этом убежден. Небеса благословили плодородием обоих супругов, и те вполне могли подарить жизнь одной или двум девочкам, прежде чем получили бы необходимого им мальчика. Но сын должен появиться обязательно. Елизавета уже доказала это, в первом браке произведя на свет двоих.
Королева уже размышляла о судьбе Томаса, старшего из сыновей от Джона Грея, желая для него Анну, наследницу герцога Эксетера. Уорвик успел присмотреть девушку в жены одному из своих племянников, но Елизавета его опередила. Создателя королей это привело в раздражение, но он все еще не выставлял происходящее в его душе напоказ.
Новорожденную девочку отправили в дворец Шен, в детскую к ее сестре Елизавете, которая была старше младшей лишь на шестнадцать месяцев. Королева решила, - девочкам требуется двор, достойный принцесс, являющихся наследницами трона. Поэтому детскую малышек содержали в лучшем виде, отдав ее на попечительство Маргарет, леди Бернерс, дамы, назначенной матушкой сестер.
Предполагалось, что в детской появится еще больше малышей, преобладать среди которых станет сын королевской четы. Как Елизавета, так и Эдвард были уверены, в должное время мальчик у них появится.
Молодая женщина никогда не забывала старых счетов. Она полагала, что их следует сводить, но редко действовала в спешке, будучи всегда готова ждать подходящего для мести мгновения.
Успело прозвучать замечание, которое король лично повторил Елизавете и которое та забыть не сумела. Его произнес лорд Десмонд, - непосредственно накануне рождения принцессы Елизаветы, - предложив Эдварду развестись с женой и заключить более подходящий для монарха союз. Эдвард с презрением поднял идею на смех, но эта причина не поспособствовала забвению рокового предложения Елизаветой. Десмонд заронил в уме суверена дурной проект, кто знает, до какого темного пятна тот разрастется. Доля невезения, обладающий для честолюбивого человека непреодолимой силой вариант действий...и прежде чем Елизавета с матушкой сумеют что-либо предпринять, враги набросятся на королеву.
Именно это и вызвало интерес Елизаветы, стоило ей услышать критику правления в Ирландии лорда Десмонда. Разбор полетов шел от Джона Типтофта, графа Уорчестера. Он заявил, что, по-видимому, руководство в краю Десмонда будет иметь продолжение, - ведь ирландцы его оценили. И это вполне естественно. Конечно, Десмонд им понравился. Граф сам являлся ирландцем, и Уорчестер верил, - никто не может оказаться для них другом вернее, чем предатель интересов Англии.
Уорчестер всегда был надежным сторонником короля, что объяснялось отчасти семейными связями, - его супруга приходилась племянницей Сесиль герцогине Йоркской. Елизавете пришелся по душе характер Джона Типтофта. Граф относился к числу людей, кто прежде чем нанести удар, примется за долгие и тщательные расчеты. Действительно, он обладал репутацией, говорившей о применяемой к угодившим в его руки противникам ненужной жестокости.
Типтофт уже исполнял в Ирландии обязанности помощника, поэтому знал, о чем говорит. Позднее его выслали с монаршим поручением на встречу с Папой Римским, и Уорчестер какое-то время пробыл в Италии, что оказало на вельможу неизгладимое впечатление. Сплетничали, что он впитал в себя множество типично итальянских трюков и теперь являлся настолько же итальянцем, насколько и англичанином.
Убежденный в его верности Эдвард окружил Уорчестера почестями, а после критики в адрес Демонда, - задумался, не послать бы Типтофта опять в Ирландию.
Когда Елизавета об этом услышала, то начала обрабатывать Уорчестера. Она пригласила его на один из пиров, которые с таким удовольствием устраивала, и в течение всего мероприятия держала рядом с собой. Но королеве был нужен личный разговор, и, когда возможность представилась, та не стала терять время на переход к крайне интересующей ее теме.
'Я так рада, что вы отправляетесь в Ирландию', - сообщила Типтофту Елизавета. 'Мне известно, там чрезвычайно необходимы реформы. Его Величество обожает Десмонда, но я ему никогда не доверяла'.
Уорчестер только обрадовался сверх меры, услышав, что его соперник в Ирландии принижен. Любой промах, который мог быть приписан Десмонду, укреплял успех в деле Типтофта. Помимо изъявления готовности узнать о поведении противника, он также прибавил что-то и от себя.
'Подобные люди представляют для Его Величества опасность', - проронила Елизавета. 'Их не следует оставлять в живых'.
Уорчестер был заинтригован. По неизвестной ему причине королева желала избавиться от Десмонда, и это определенно совпадало с задачей Типтофта удалить конкурента.
'Стоит мне добраться до Ирландии, как я узнаю, в какие предательские действия мог впутаться Десмонд', - пообещал Уорчестер.
'И если вы обнаружите...'
'Моя дорогая госпожа, если я обнаружу предательство, то сотру его на корню. Изменник может заплатить лишь одной монетой. Собственной жизнью'.
Королева кивнула.
'Его Величество вызывает у меня опасения. Эдвард так беспечен, так иногда слеп по отношению к опасности. Ему не по нраву выслушивать плохое о людях, к которым он хоть сколько-нибудь привязан'.
'Но если ему представить отчеты о совершенной подлости...'
'Даже тогда...'
'Хорошо, моя госпожа, мы посмотрим. Я вскоре отбываю в Ирландию и клянусь вам, - моим первейшим долгом станет - вырвать измену и совершивших ее'.
'Я буду ждать от вас вестей, мой господин'.
'Не удивлюсь, если получу новости для вас довольно скоро. Моя госпожа, на страже опасности находитесь вы, и мы не скажем ничего изменнического по отношению к королю, если я соглашусь, что он склонен верить лучшему в подданных. Это дает противникам Его Величества необходимую им возможность. Но мои слова звучат слишком дерзко'.
'Мой господин, ваши слова не могут звучать слишком дерзко, коли речь идет о безопасности короля'.
'Десмонд - близкий друг Уорвика, и я подозреваю, что последний совсем не такой добрый приятель Его Величеству, каким тот его считает'.
'За Уорвиком я тоже прослежу'.
'Замечательно знать, что вы заботитесь об интересах Его Величества'.
'Можете быть уверены, я возьму это на себя. И надеюсь, услышать от вас новости в скорейшем времени'.
Уорчестер сдержал свое слово. Он пробыл в Ирландии довольно мало, когда появились вести о предъявленном в суде Дрохеды иске.
Некий торговец обвинял Десмонда в вымогательстве денег и одежды, но, что еще хуже, в объединении с соотечественниками в предательских действиях против Англии.
'Я никогда не доверяла Десмонду', - заявила Елизавета.
Эдвард расхохотался. 'Моя дорогая, он всегда был мне добрым другом. Ты знаешь, каковы эти ирландцы. Они ищут неприятностей и, если не могут их найти, то придумывают'.
'Это правда так?'
Елизавета потупила взгляд. Она опять скрылась за маской сдержанности. Эдварду не следует думать, что жена с ним не согласна или же затаила на Десмонда обиду. Если король так решит, то поймет, - причиной является неудачное замечание, и, как постановили Елизавета с Жакеттой, начнет негодовать по внушающему опасение поводу. Эдварду даже на секунду нельзя представить, что законная половинка сомневается в его удовлетворении их браком.
'Продвигайся вперед осторожно', - говорила Жакетта. И характер Елизаветы прекрасно соответствовал совершению шагов в верном направлении.
Больше она Эдварду о Десмонде ничего не сказала, однако, послала Уорчестеру заверения в своей горячей благодарности и стала ждать минуты для следующего хода.
И ждать этой минуты потребовалось совсем недолго. Десмонд предстал перед судом по обвинениям, уже выдвигавшимся против него в Дрохеде, после чего выяснилось, что они правдивы. По данной причине ему оказался внесен смертный приговор. Все, что было необходимо для приведения его в исполнение, - разрешение на казнь, даруемое королем.
Эдвард предстал перед дилеммой. Уорвик учил, что сомнения и угрызения совести во взаимодействии с изменниками - лишние. Таковых людей следовало безжалостно карать. Разве не звучал боевой клич, как: 'Собирайтесь вокруг полководцев. Оставьте простых солдат'. Именно полководцы создавали сложности, из-за полководцев стоило беспокоиться. И тут эта история с Десмондом. Эдвард не в состоянии был в нее поверить, однако, согласно докладу Уорчестера, он пытался поднять ирландцев против правления в стране Англии, а это являлось прямым выпадом против законного монарха.