Четвертого мая - в выбранный Вудвиллами для коронации день - Эдвард Пятый, наконец, въехал в Лондон.
Он был облачен в очень идущий ему голубой бархат, ниспадающие на плечи белокурые локоны превращали ребенка в прекрасное видение. Народ приветствовал монарха, хотя люди уже насмотрелись на королей-детей и понимали, - от них редко можно было дождаться чего-то хорошего. В чем Англия нуждалась точно - в сильном властелине, в таком человеке, каким являлся отец мальчика.
Рядом с королем ехал Его Милость герцог Глостер, по контрасту с яркими одеждами суверена, он облачился в сумрачный черный. С другой стороны от Эдварда гарцевал Его Милость герцог Бэкингем, - так же, как и Глостер - в черном.
Въезд был произведен с надлежащей торжественностью. Подданные встречали ребенка столь радостно, что их крики доносились даже до находящихся в убежище Елизаветы и детей, воспринявших событие с великим ликованием. Королева пообещала и себе, и родственникам, что долго это не продлится. Скоро они покинут данное место и окажутся рядом с монархом.
Население смотрело на Его Милость герцога Глостера - бледного, серьезного и угрюмого. Брат полагался на него, безгранично ему доверял.
'Мы получили юного короля', - думали люди, - 'но нужен нам мудрый защитник. Эдвард благоразумно надежно нас им обеспечил'.
Новости о внешних событиях дошли и до убежища. Елизавета всей кожей ощутила безнадежность. Народ принял Ричарда, в нем они увидели мудрого правителя, человека, который остался верным брату и заслужил его доверие. Глостер по природе был склонен к основательности, замечательные административные навыки он показал, восстановив порядок на севере страны. Да, население полюбило маленького короля. Он подкупил их юностью и привлекательностью. Эти качества всегда трогали сердце, но лишь, когда кто-то ими умело руководил.
Англичане единодушно дали согласие, что Его Милости герцогу Глостеру необходимо стать Лордом-опекуном и Защитником королевства.
Глостер противостоял клану Вудвиллов, но в тот момент их отвергала уже вся страна. Англичане ясно видели, как корыстолюбивая Елизавета проталкивала родственников в самые влиятельные семьи государства. Теперь же это обещало прекратиться, Защитник королевства действовал со всеми доступными ему быстротой и здравомыслием, задержав Риверса с Ричардом Греем и заставив Дорсета осознать, - единственное место, где тот будет в безопасности, - убежище Вестминстерского аббатства.
Его Милость маркиз Дорсет не мог успокоиться. Ему было сложно вынести заточение в убежище. Как продолжать вести считающийся им необходимым стиль жизни в подобном месте? Томас тосковал по Джейн. Он криво усмехнулся, подумав о том, что теперь молодая женщина стала его возлюбленной. Это произошло сразу же, как умер прежний король, как только Томас узнал о смерти Эдварда. Он давно положил на нее глаз и с трудом дожидался угасания монарха. Именно Джейн настаивала на данном пункте. Госпожа Шор отличалась от других знакомых Томасу женщин. Эдвард всегда повторял, что она - необыкновенная, и король был прав. Джейн не являлась настоящей блудницей, просто у нее в груди билось горячее сердце, и она всегда была готова окружить любовью, даже родилась, чтобы любить, как опять же говорил покойный Эдвард. Однако, у Томаса абсолютно не возникло сложностей с завоеванием ее расположенности. Оказывалось не легко одарить чем-то Джейн, это снова первым заметил еще король. Дорсет был циником, сначала он решил, что она просто чрезвычайно умна, как и его родная сестра в своих действиях. Но не могло найтись второй такой менее схожей с Елизаветой.
Томас получал огромное удовольствие от отношений с Джейн, и у этого было несколько причин. Во-первых, ее отличали красота и желанность, а во-вторых, что доставляло особое наслаждение, Джейн притягивала к себе Уильяма Гастингса, - еще с того времени, как на девушку обратил внимание король. В действительности маркиз Дорсет не был уверен, не Гастингс ли ее обнаружил. Эдвард выходил на поиски приключений с ним вместе и соперничал с бедным Уильямом. Разумеется, тот не осмелился гневить монарха относительно Джейн. В случае с ней он пришел бы в ярость, хотя с любой другой дамой мог с готовностью войти в конкуренцию со своим верным другом.
Но не в случае с Джейн. В ней было что-то особое. Гастингс мог скрежетать от злости зубами. После смерти Эдварда Джейн выбрала Дорсета.
Милая и хрупкая Джейн, она посчитала Томаса неотразимым, пусть и не страдала от недостатка ума. Молодая женщина знала о его недостатках, прекрасно понимая, каким циничным и эгоистичным сибаритом является возлюбленный. Джейн не верила в верность Дорсета, он оказался обделен и присущей покойному королю добротой, стремлением Эдварда никогда не причинять боль, не ранить чувства других людей, если это от него зависит, вечно искать способ смягчить приключившиеся с ними неприятности. К Томасу отнести данные качества никак не получалось. Маркиз Дорсет совершенно не заботился об окружающих, он не принимал их в расчет, исключая возможность окружающих восполнить возникшие у него нужды. Джейн это понимала, поэтому выбор ей Томаса оказался победой вдвойне. Истина заключалась в обладании им чрезвычайной физической притягательностью. Множество женщин испытывало к Дорсету ненависть по причине его характера, однако, это не мешало им находить маркиза великолепным. То, что пользовавшаяся обожанием Эдварда и на протяжении всех лет их отношений бескорыстно отвечавшая ему взаимностью Джейн теперь была с Томасом, - расценивалось молодым человеком как величайшая из побед. Особенно, когда Уильям Гастингс уже готовился одарить ее той же преданностью, которая так долго поддерживала госпожу Шор при жизни Эдварда.
Находиться запертым в убежище казалось невыносимым. Хотя, что произойдет, если Дорсет попытается его покинуть? Он немедленно окажется в заточении, ибо герцог Глостер видит в нем одного из предводителей партии сторонников Вудвиллов.
В насколько же неприятное стечение обстоятельств довелось Томасу попасть, причем совершенно неожиданно. И все потому, что король умер, а его брат вознамерился встать во главе государства.
'Чума Глостеру на голову!' - восклицал Дорсет. Но какая здесь польза от слов? Надо искать способ выбраться из этой мерзкой ловушки.
Томас мог нащупать лишь один путь, и им являлся побег.
Он начал разрабатывать пошаговый план. Было довольно легко выскользнуть из убежища во тьме ночи, но куда, в таком случае, податься дальше? В столице находилось огромное количество публичных домов, и в каждом из них Дорсета знали. Вопрос заключался в малом, - сколь глубоко можно довериться обитательницам этих заведений? Будучи на свободе, являясь сыном королевы и товарищем по приключениям короля, богатый и влиятельный, Томас не испытывал недостатка в друзьях. Сейчас положение стало принципиально иным. Или нет? Маркиз относился к числу людей, оскорбить которых опасно, - в войне и политике изменения случаются молниеносно, а Дорсет отличался редкостной мстительностью.
Томас знал, что хозяйка одного из притонов сильно к нему неравнодушна. Юноша с легким сердцем полагался на свою способность очаровывать. Но стоит ли давать ей о себе знать? Нет. Это будет неразумно. Если послание попадет не в те руки? Если вместо любящих женских объятий он обнаружит ожидающих его людей герцога Глостера? Тогда Дорсет окажется еще в худшем капкане, чем тот, в котором он мается в настоящее время.
Как бы то ни было, Томасу следовало попытаться. Он сбежит. Отыщет путь в трактир и попросит, чтобы его там спрятали, пока маркиз не сумеет ускользнуть за границу или перебраться на север страны. Это не должно представить особых трудностей. Прежде чем его отсутствие обнаружат, пройдет определенное количество времени. Матушка позаботится.
Елизавета внимательно выслушала изложение сыном проекта побега. Она тоже устала от заточения и питала уверенность, что у них получится поднять и повести за собой народ. Разве не приходилась Ее Величество матушкой королю? Если Энтони, а с ним и Ричард смогут освободиться, и брат, и сын немедленно примутся будоражить население, восстанавливая людей против Глостера.
Да, бежать Томасу жизненно необходимо. Таким образом, в одну из темных ночей Дорсет покинул убежище. Он направился к цели по узким улицам, наступая на знакомые булыжники и завернувшись в полностью скрывающий лицо плащ, дабы узнать его не сумел абсолютно никто. Томас постучал в дверь, юноше открыли, и тогда он попросил о встрече с хозяйкой дома.
Та вышла и, когда плащ оказался сброшен, искренне обрадовалась. Прежнее обаяние не оставило Томаса. Молодая женщина чувствовала к нему ту же степень привязанности и явно была польщена приходом возлюбленного.
'Мне нужно остаться здесь на ночь или на две...возможно, даже на неделю', - объяснил ей Дорсет. 'Ты можешь меня спрятать?'
Разумеется, она могла, это доставило бы ей удовольствие.
Томас так жарко поцеловал девушку в губы, как было под силу только ему. Даже старый Эдвард не сумел бы сделать поцелуй более страстным.
Она пылко ответила, и Дорсет понял, что его доверие полностью оправдано.
Джейн Шор чувствовала себя очень тревожно. Жизнь настолько радикально изменилась в последние недели, что она была выбита из колеи. Ее сильно терзали сожаления о смерти короля. Их взаимоотношения носили самый удовлетворяющий обоих характер. Несомненно, Эдвард действительно любил Джейн, длительность связи могла заставить некоторых назвать роман привычкой. Вполне вероятно, но эта привычка приносила удовлетворение и успокоение.
Джейн хранила королю верность, хотя Дорсет часто старался сбить ее с истинного пути. Она не могла объяснить себе природу пугающего и притягивающего воздействия, оказываемого на нее Томасом. Маркиз словно наложил на Джейн заклятие. Находясь поблизости, молодой человек вызывал у девушки столь неодолимое влечение, что ей приходилось уступать, пусть и прекрасно понимая порочность этого, - порочность, таящуюся в Дорсете.