Лютомер не возражал против этого выбора. Даже не попросил посмотреть невесту; впрочем, ее видела Лютава.
– Значит, завтра поутру снарядите нам лодьи и приведите сюда, – сказал он. – Договоримся так: завтра при отъезде ты мне мою невесту приведешь, а жена твоя нас по Зуше до Оки проводит. Брат мой Хвалис с его людьми, что у тебя, останутся, пока княгиня к тебе не вернется. Тогда ты их отпустишь.
– Нет, жену мою сейчас отдай! – возразил Святомер.
– Не отдам! – Лютомер жестко качнул головой. – Я знаю, как в твоем роду иные меня любят. Я должен точно знать, что хотя бы до Оки вы за мной погоню не снарядите. Потому жена твоя со мной поедет, а я обещаю никакого зла ей не чинить и назад отпустить, как уговорено. Ты же обещай брата моего и его людей отослать восвояси невредимыми, когда жена твоя вернется. Идет уговор?
Он глянул на Святомера, и князя вятичей пробрала дрожь под взглядом этих узких волчьих глаз. Сам этот взгляд резал, как нож из острой серой стали, подавляя волю к сопротивлению и подчиняя. Самое жуткое в оборотне – не клыки, не шерсть, в которую он порой одевается, не вой. А вот это – звериные глаза на человеческом лице.
– Идет, – через силу вымолвил Святомер. – Ну, смотри, Вершиславич. Если жена моя…
– Так ведь у тебя мой брат остается. Ну, прощай до завтра. Да подарки родне нашей не забудь!
Приветственно помахав рукой, Лютомер отступил назад и вместе с сестрой скрылся в чаще.
А Святомер горестно отметил про себя: обмен неравноценный. Если для него жена была всем, то Лютомер будет только рад, если его брат Хвалис никогда домой не вернется.
Едва лишь стена деревьев отгородила их от опушки, Лютава вцепилась в рубаху на его груди, словно он убегал, и затрясла.
– Ты что, с ума сошел! – напустилась она на брата. – Молинке Ярила голову снес, да и ты не лучше! Ты согласен ее оставить? Хочешь девку здешнюю себе взять? Да нам домой с такой добычей лучше не показываться! На хазар идти хочешь? Удаль в заднице заиграла?
Она раскраснелась, глаза сверкали гневом и недоумением, но Лютомер только засмеялся, сжал ее лицо в ладонях и несколько раз звонко поцеловал.
– Ты чего так радуешься? Будто клад нашел! – Лютава отбивалась, думая, что он просто уходит от ответа. – Пусти!
– Не волнуйся, душа моя! – Лютомер крепко обнял сестру и прижал ее лицо к своей груди, усмиряя. – Все наше с нами будет. Поможет мне Велес – вернемся так, что ни отец и никто другой нас не упрекнет. Вот только что с Хвалисом делать – ума не приложу.
– Правда, что ли, эту дуру вытащишь? – глухо спросила Лютава.
– Вытащу. Сам клятву нарушу – но уж тут авось простят меня боги, оборотня лесного, бессовестного. Не для себя же стараюсь, а для чести рода, для блага племени. Как ты думаешь – можно ради чести рода своей пожертвовать?
– Можно, – без колебаний ответила Лютава. – Ради чести рода зубами можно грызть.
– Стало быть, будем грызть.
Глава 8
В самый темный час короткой ночи из леса выскользнули две фигуры. Заметь их кто-нибудь сейчас – пустился бы бежать со всех ног, уверенный, что это берегини бродят, выискивая неосторожных. Вернее, берегиня на пару с лешим.
Небо затянули тучи, не пуская к земле свет луны и звезд, и только черная громада леса слегка выделялась на фоне неба. Дороги под ногами Лютава совершенно не видела и крепко держалась за руку Лютомера. Хорошо, что он сам знал, куда идти – святилище Марены он приметил еще вчера.
В святилище все давно спали. На счастье гостей, обычая запирать ворота на ночь тут не имели – впрочем, Лютомера и засов не остановил бы, но пришлось бы терять на это время. Сейчас же две тени почти бесшумно просочились во двор.
– Она вон там, – шепнула Лютава, потянула брата за руку и кивнула на избу, где жили жрицы. – Только и Чернава тоже там, вот ее бы нам не разбудить.
– Если спит, то не разбудим. Погоди пока.
Неслышно приблизившись к землянке, где две его сестры прожили несколько дней, он принюхался.
– По-моему, ее тут нет, – прошептал он, обернувшись к Лютаве. – След старый. С прошлой ночи она здесь не была.
– Значит, в городце. – Лютава вздохнула. Впрочем, они приготовились к тому, что после всего произошедшего Святомер не оставит больше Молинку в святилище, за пределами городских стен, и заберет в Воротынец, под охрану. – А Гордяна?
– Я ее запаха не знаю. Если там девок несколько, придется тебе смотреть. Обожди, я погляжу, что там.
Лютомер осторожно потянул дверь избы. Та открылась с легким скрипом, и Лютомер мгновенно проскользнул внутрь. Прикрыв за собой дверь, он немного постоял неподвижно, прислушиваясь. Никто не проснулся, в темноте раздавалось дыхание трех… четырех спящих женщин. Даже в полной темноте, принюхавшись, он определил, что на широкой лавке за печью спит Чернава, на полатях справа и слева две незнакомые женщины средних лет.
А вот на другой лавке, под окошком определенно находилась молодая девушка. Должна быть Гордяна – больше некому. Обостренное чутье оборотня помогало Лютомеру разбираться даже тогда, когда обычное зрение и слух не могли помочь. Вот и хорошо. Если бы девушек тут оказалось две или больше, пришлось бы звать Лютаву смотреть, которая из девушек – обещанная ему невеста. А нужно закончить как можно быстрее: Чернава может и проснуться. Старшая волхва слишком сильна, чтобы даже он, оборотень, мог достаточно надежно ее усыпить.
Жаль все-таки, что Молинку отсюда забрали. Если бы она была здесь же, где они с Лютавой проводили прежние ночи, он завершил бы свою ворожбу прямо сейчас и завтра только пожинал плоды. Но раз Гордяна и Молинка находятся в разных местах, дело усложняется.
Подойдя к лежанке, он еще раз принюхался. Слабые-слабые следы именно этого запаха он улавливал на рубашке и волосах Лютавы – ведь она несколько дней прожила бок о бок с Гордяной.
Значит, это она. Лютомер поднял руки над лежащей девушкой, стараясь слиться с ее духом, чтобы получить возможность им управлять. Затем вызвал в памяти образ Молинки и принялся за дело. Чары сплетались, ткали новый образ, а кончик ниточки оставался в руках Лютомера – чтобы потянуть за него, когда придет время, и затянуть петлю ворожбы.
Лютомер наконец показался из землянки, Лютава ждала его, сидя на земле и привалившись к стене.
– Все хорошо, – шепнул он. – Дева там только одна.
– Идем… скорее… – прошептала Лютава и протянула руку, чтобы поднял.
И Лютомер почуял: она только что выходила в Навь.
– Чернава… сторожей послала. Я тут кругами перед ними носилась, чтобы тебя не заметили.
Лютава говорила о не простых сторожах – о кудах-помощниках, которых предусмотрительная волхва призвала охранять покой святилища. Но это были не самые сильные из кудов – никто не ждал, что угрянский оборотень задумает злое против собственной невесты и ее матери. Гордяну ведь и так уже завтра должны были ему отдать. Охраняли от Лютомера его сестру Молинку…
Так же бесшумно две тени выскользнули из святилища и закрыли воротную створку. Хорошо, что на эту ночь Святомер уже не ставил здесь дозорный десяток – кого теперь охранять-то? Может быть, Семислава могла бы угадать замысел оборотня – но Семислава спала сейчас на поляне, в шалаше из лапника, под охраной бойников. Пользуясь тем, что вчерашние ночные приключения оставили ее без сил, Лютомер зачаровал молодую княгиню и погрузил в глубокий сон.
– Возвращайся, – шепнул он Лютаве. – Дорогу найдешь?
– На ощупь разве что.
– Ну, посиди на опушке, обожди меня.
– Я здесь посижу. На опушке ты меня не найдешь.
– Найду. – Лютомер усмехнулся. – Но ты правда лучше тут жди, а то еще спотыкнешься во тьме, придется мне тебя на руках уносить. На вот, посторожи заодно.
С этими словами он расстегнул пояс, сбросил на землю и стал развязывать оборы.
– Что – не понесешь меня на руках? – уточнила Лютава, глядя, как он раздевается. – Только лебедь эту теперь носить будешь?
– Не выдумывай! – весело ответил Лютомер.
А про себя отметил, что ее не проведешь и она видит все, что с ним происходит, так же хорошо, как и он сам. Если не лучше. Близость Семиславы не давала ему покоя, и возвращать ее мужу он не имел ни малейшего желания. Но сначала дело, остальное потом.
Оставив на земле всю свою одежду, Лютомер распустил волосы, чтобы ничего не мешало и не сковывало – ему предстояли нешуточные испытания всех сил тела и духа. Лютава уселась на бревнышко, которое притащили для себя отроки Колосохи, а Лютомер склонился к земле, собрался – и в воздух взмыл сокол. Лютава невольно закрыла лицо руками, защищаясь от вспышки неземной силы, сопровождавшей превращение. Когда она открыла глаза, никого уже не было видно. Где-то над головой сокол набирал высоту, осваиваясь с новым обликом.
Промчавшись над луговиной, сокол пролетел над рвом, валом и частоколом воротынских укреплений, мельком заметив на заборе головы дозорных. Угрян ли опасался Святомер или кого другого, но городец охраняли.
Внизу в глаза бросилось огненное пятно – на площадке позади ворот горел костер. Освещал он только ближайший пятачок, но колдовской птице глухая тьма не мешала. Сделав круг над городцом, сокол осмотрел крыши обчин вдоль вала, три-четыре избы княжьего двора. Со слов Лютавы он знал, где искать.
Неслышно снизившись, сокол над самой землей крутанулся в воздухе и пал на землю на четыре волчьих лапы. На его счастье, в городке не оказалось собак, в летнее время обитавших вместе с пастухами на пастбищах. А люди, кроме дозорных на стене, спали, и некому было увидеть зверя, бесшумно скользившего между построек.
Припадая к земле, волк принюхивался, выискивая среди десятков человеческих запахов те два, которые ему нужны. Запах Молинки, отлично знакомый, он нашел и выделил легко. Она находилась вот здесь, в жилище воеводы Дедоги. О том, что для оборотня и городские стены – не преграда, князь не подумал.
Припав к земле, волк тут же выпрямился человеком. Прежде чем идти дальше, Лют