У Александры появилось чувство, что она подсматривает. Художница собиралась было отойти от окна, но вдруг заметила на веранде третью фигуру. В дальнем углу, у самой стены, застыл человек. Аристарх стоял к нему спиной, Елена в профиль, и оба были слишком поглощены беседой, чтобы заподозрить, что они не одни. А их соглядатай (мужчина или женщина, Александра понять не могла) был так неподвижен, что художница начала думать, что ошиблась и приняла тень за человека.
Внезапно, нагнувшись, Аристарх приобнял Елену за плечи. Это был жест утешения, так успокаивают обиженного ребенка. Елена спрятала лицо в ладонях и, содрогаясь, качала головой. Она плакала. Аристарх, все так же обнимая Елену, повел ее в дом. Когда он открыл дверь, тень в углу была в паре метров от них, но никто ее не заметил.
Дверь за ними закрылась. Александра все так же стояла у окна, не спуская взгляда с тени в углу веранды. «Я ошиблась, – говорила она себе. – Мне ли, как художнику, не знать, что светотень иногда шутит странные шутки. Там никого нет». Она уже хотела отойти от окна, как тень вдруг сползла по стене и пропала за перилами, словно присев на корточки. Александра содрогнулась.
…В дверь постучали, и художница едва не подскочила. Подойдя к двери, она осторожно спросила: «Кто?»
– Это мы, снеговики, – раздался веселый голос Нины.
Выдохнув, Александра открыла дверь. На пороге стояли Нина и Жора. В каждой руке у Нины было по лопате, Жора был вооружен скребком.
– Аврал, – сообщила девушка. Ее смуглое лицо, от природы бледное, слегка разрумянилось. – Нас по уши замело. Жора в одиночку не справится. Ваня с Игнатом уже чистят, и этот дяденька, муж Лены, тоже. А вот отец куда-то запропал. Пойдете с нами?
– Пойду, конечно. – Александра быстро оделась, натянула шапку и вышла на крыльцо. – Давай лопату.
– Мы никого не принуждаем, – предупредил Жора. – Кто отказался, тот отказался.
– А кто отказался? – осведомилась Александра.
– Мама, конечно. – Нина сошла с крыльца и огляделась. – Я была у нее час назад, она сидит у камина, смотрит на огонь, едва отвечает. И я пока нигде не встретила отца и Лену. Может быть, они в большом шале?
Александра отвернулась в сторону, чтобы девушка не рассмотрела выражения ее лица. Свои чувства художница скрывала неважно.
– Так и давайте копать в сторону большого шале. – Она отбросила в сторону первую лопату снега.
– Я с вами, – мгновенно присоединилась к ней Нина и отбросила снег в другую сторону.
– А я пойду сзади, дочищать, – сказал Жора. – Получится такая красота, увидите! Очень люблю чистить снег.
– Тогда ты счастливчик, – обернулась Нина. – Я слышала прогноз. К вечеру снова ожидается снегопад.
Ближе к полудню, совершенно вымокнув и измотавшись, все трое сидели у пылающего камина в большом шале. Мокрую обувь поставили сушиться к каминной решетке, и Жора всем раздобыл шерстяные носки.
– Какое приключение! – Нина казалась совершенно счастливой. – В жизни не чистила снег, а это весело, оказывается! А вот братьям не понравилось.
Они столкнулись с Игнатом и Иваном на одном из лучей. Те работали добросовестно, но у них был вид невинно пострадавших людей. Сергей вспахивал целину, как хороший трактор, вскоре к нему присоединилась Елена. Она издали помахала Александре, та приветственно взмахнула лопатой. Аристарх явился последним, с неожиданной стороны – он вышел из-за угла большого шале. Взял широкую лопату и двинулся в сторону последних нерасчищенных участков. Даже его спина выражала желание остаться в одиночестве. Аристарх был без шапки, и казалось, что его волосы заметены снегом.
– Пап, ты простудишься! – крикнула ему вслед Нина. Но поднимавшийся ветер унес ее слова в сторону.
…А теперь они грелись, усевшись в ряд на кожаном диване, и строили планы на обед.
– Предлагаю омлет, – сказала Александра. – Это самое сложное, что я могу приготовить, зато делаю это хорошо.
– Да, огромный омлет! – воодушевилась Нина. – Я видела на кухне гигантскую сковородку.
– Я согласен на все, кроме пиццы, – заявил Жора, поднимаясь с дивана. – Идемте посмотрим, что найдется в холодильнике. Яйца точно есть.
Огромная сковорода была забракована, с ней побоялись связываться. В результате готовили несколько омлетов среднего размера. Александра с Ниной орудовали миксером, крошили лук, натирали сыр… Девушка вновь облачилась в голубой одноразовый передник, при одном взгляде на который у Александры испортилось настроение. Она сразу вспомнила о загадочных тряпках в пакете, который предъявила ей Нина, а художница не любила загадок без отгадок.
В столовой уже слышались голоса. Выглянув туда, Нина громко сообщила, что сейчас все будут накормлены. Вернувшись, с иронической улыбкой заметила:
– Все-таки труд сделал человека сами знаете из кого. Веселые, смеются… А то прямо как на поминках сидели. Отец, правда, молчит и на огонь смотрит. Прямо как мама. Она не пришла, кстати.
– Может, сходишь за ней? – предложила Александра, без особого, впрочем, энтузиазма. – Она же без обеда останется.
– Не пойду, – спокойно ответила Нина, доставая с полки очередное блюдо, на которое Александра осторожно стряхнула с наклоненной сковороды омлет. – Ну, все, это был последний.
…Нина заметила верно – совместный труд всех объединил. За столом было шумно, оживились даже тихие обычно Игнат с Иваном. Братья поедали омлет, подталкивая друг друга локтями, как делали, вероятно, в детстве. Сергей громко рассказывал анекдоты, часть из которых даже показалась Александре смешной. Елена ела сосредоточенно, не сводя глаз с тарелки. Аристарх к еде не прикасался. Он так пристально и неподвижно смотрел на блюдо, стоявшее посреди стола, что Александра тоже туда посмотрела. Омлет с этого блюда уже исчез. Кто-то звякнул ножом о тарелку, Аристарх резко дернулся. Полуприкрыв глаза, он откинулся на спинку стула.
– А что же, Ниночка, мама ваша не пришла? – осведомился Сергей.
– Не хочет есть, наверное. – Нина даже не взглянула в его сторону, и полушепотом обратилась к Александре: – Терпеть не могу, когда меня называет Ниночкой посторонний человек.
– Понимаю, – ответила художница, вновь взглянув на Аристарха. Теперь тот сидел с закрытыми глазами. – Отец твой, кажется, очень устал.
– Папа? – Нина повернулась к отцу. – Пап, ты спишь?
– Почти, – ответил тот, отодвигаясь вместе со стулом и поднимаясь – Простите, не могу составить компанию, засыпаю сидя. Наработался, годы уже не те.
– Какие годы, пап? – возмутилась девушка. – Пятьдесят девять всего.
На губах Аристарха появилось что-то похожее на улыбку, но взгляд его черных глаз остался неподвижен. Проходя мимо дочери, он коснулся ее плеча, затем остановился за спинкой стула Александры. Та повернулась к нему, с тревогой вглядываясь в его застывшее лицо.
– Что-то случилось? – шепнула Александра.
– Устал, – так же шепотом ответил Аристарх. – Смертельно устал.
Он вышел из шале, на ходу натягивая куртку, задев плечом дверной косяк. Когда за ним закрылась тяжелая дверь, Елена подняла, наконец, глаза от тарелки, словно именно присутствие Аристарха мешало ей это сделать.
– А папа ваш, Ниночка, сегодня что-то тихий-тихий, – вновь обратился к Нине Сергей.
Девушка смотрела на него долго и без всякого выражения, затем снова взялась за вилку. Но Сергей не унимался.
– Да и вы, Ниночка, что-то неразговорчивы. Задумались о чем-то? Или, – игриво уточнил он, – о ком-то?
На этот раз девушка ответила, правда, обращалась она не к назойливому собеседнику, а к люстре в виде колеса.
– Я думаю о том, что на Земле живет более миллиона видов разных насекомых, – неторопливо произнесла Нина. – А это более половины всех известных человеку живых организмов.
Сергей опешил. Его жена снова разглядывала свою тарелку.
– И что? – спросил он после затянувшейся паузы. – Что вы имели в виду?
Александра с удовольствием отметила, что на этот раз обошлось без «Ниночки».
– А еще, – продолжала девушка, не сводя взгляда с люстры, – когда мы говорим, что чье-то поведение неприемлемо, мы не должны забывать о том, что поведение человека есть уникальный продукт взаимодействия психотипа с окружающей средой. Только и всего.
Сергей побагровел. До него наконец дошло, что над ним издеваются.
– Ну и характер у вас, – он пытался скрыть свою злость под шутливым тоном. – Не позавидуешь вашему будущему мужу.
– А что такое характер? – спросила Нина люстру. И поскольку люстра скромно молчала, продолжила: – Характер – это социальная маска, их набор. Он формируется системой запретов, образованием, воспитанием, табу. И только в минуты агрессии человек показывает свое истинное лицо. Жора, пойдем кофе варить.
Жора, на этот раз сидевший за столом со всеми, неприкрыто веселился и даже слегка приплясывал на стуле. Глядя на него, Александра не могла поверить, что вчера видела парня раздавленным, почти умирающим. Он поднялся и отправился на кухню вслед за Ниной, вид у него был чрезвычайно довольный.
– А где твой трактор? – крикнул ему вслед окончательно выведенный из себя Сергей. – Ты говорил, что ровно в полдень по дороге пройдет трактор и все расчистит. Уже третий час!
Жора остановился на пороге кухни. Обернулся.
– Я это вам от балды сказал, – ответил он. – На самом деле трактор приходит не в полдень и я никогда его тут не видел.
Когда он скрылся на кухне, там раздался хохот. Смеялись двое. Александра сжимала губы, чтобы удержаться, и наконец встала из-за стола.
– Пойду помогу, – почти не открывая рта, сказала она и торопливо направилась на кухню. Там, спрятавшись за дверью, она беззвучно расхохоталась.
– Значит… – Александра вытирала слезы, подходя к Нине и Жоре, которые наливали в кастрюлю воду. – Значит, трактора не существует? Я ведь чуть не поверила! Мы же к вам ехали по расчищенной дороге, могла бы и сообразить…
– А если серьезно, – повернулась к парню Нина, – придет этот трактор или как? Мы же тут в ловушке.