– Главное – не дрейфь! Опускать руки – самое последнее дело. Помни об этом всегда, а не только сегодня.
Креветка шлепнулась обратно в тарелку.
– Зараза просто! – пожаловалась Светлана. – Так люблю всяких морских гадов – хоть плачь. Последние три года летаем в отпуск в Таиланд, там и объедаемся. А здесь они, конечно, не те…
Паша промолчал.
– У тебя все получится, – убежденно продолжала Светлана. – Я в этом уверена. Попробуй прощупать эту актрисульку с другой стороны. Знаешь, кто самые заклятые враги этих актрисуль? – И не дожидаясь его ответа, сама сказала: – Лучшие подруги. Вот уж кто выложит правду-матку и всех сдаст с потрохами. Потолкайся в театре и разузнай, кто любимая подруга Виктории Огурцовой. Верный ход подсказываю.
– Спасибо, – сказал Паша. А потом добавил: – Твоему мужу повезло с тобой.
Щеки Светланы залил густой румянец.
– Не знаю… может быть, он так не считает. Нужно у него спросить… Ему нелегко приходится, поэтому я его жалею… Никак на ноги со своим бизнесом не встанет. То одно, то другое… Мужик приходит в отчаяние. А мужчина должен быть энергичным и в боевой форме. Размякший мужчина – уже не мужчина… Это я знаю точно… – Волосы закрыли лицо, и Светлана отвела их рукой. – Ну, ты все понял? Нос не вешать, остальное тебе подскажут подруги. Я их называю подрюги. Окончание как у «подлюг», чуешь, куда ветер дует? Вот так-то…
В театре Пашу охотно просветили, что лучшая подруга Ники Загородской – Валентина Московская.
– Псевдоним? – со знанием дела спросил Паша.
Помощница администратора по имени Эльвира, женщина лет пятидесяти, в ярко-бордовой накидке, блеснула глазами, окаймленными черной подводкой:
– Псевдоним. Натуральные имена не звучат.
– А как ее настоящие имя-фамилия?
– Имя – Ирина. Фамилия – Тушканец.
– Понял. И еще ее координаты, будьте добры.
Ему продиктовали адрес и телефон, и Паша двинулся в указанном направлении с чувством легкой эйфории. Может быть, ему и вправду повезет у этой Тушканец.
Ирина Тушканец была полной противоположностью Нике – у нее не было той вальяжности и женского обаяния, которыми обладала Ника. Ирина Тушканец была высока, худа, и все в ней казалось каким-то острым и колючим. Волосы непонятного оттенка – не то русые, не то мышиные. Пряди уныло свисали вдоль щек, придавая девушке сходство с молодым Гоголем.
– Чему обязана? – спросила Тушканец, открыв Павлу дверь.
Паша показал удостоверение. Он хотел застать врасплох, хотя и рисковал. Ее могло не оказаться дома, или же ее могла предупредить та самая помощница администратора – Эльвира Парамонова, которая разговаривала с Пашей. Но Ирину никто не предупреждал, и выглядела она порядком растерявшейся.
– Я хотел с вами поговорить о Виктории Загородской, вашей подруге.
При слове «подруга» у госпожи Тушканец задергался нос.
– Ну да, подруга!
– Можно войти?
– Конечно.
Они стояли на пороге. Дверь перед Пашей распахнулась шире, и он шагнул внутрь.
Ирина Тушканец проживала в маленькой однокомнатной квартире в пятиэтажной хрущевке.
– Проходите на кухню.
Кухня была пятиметровой. Паша сел за стол и уперся коленями в табурет. Ирина вытащила другой табурет и села напротив. Светлый халат едва доходил ей до колен. Женщина оперлась локтями о стол и пристально посмотрела на Павла:
– О чем будем беседовать? О Нике?
– О ее брате. Вы в курсе, что убит брат вашей подруги?
– Да.
– Что вы можете сказать по этому поводу? Вы знали убитого?
Она кивнула.
– Какие у них с Никой были отношения?
– Вам чай, кофе?
Паша не хотел ни того, ни другого, но подумал, что для установления контакта с Тушканец можно и чаю попить.
– Чай.
– Зеленый? Черный?
– Черный.
– Предлагаю зеленый. Знакомые привезли из Китая. Это нечто. Полный комплект омолаживающих свойств, да и бодрость обеспечена.
Совершив необходимые манипуляции с чайником, Тушканец снова села напротив него.
– Вы хотели знать о Нике и ее брате? Так вот. Когда-то они были любовниками. Только не благодарите меня за эти сведения, не стоит. И это все между нами. Ника – дрянь порядочная, к тому же нимфоманка, и брат просто попал до кучи ее хахалей. Все очень просто объясняется. Ника у нас фам фаталь… Вы знаете, что это?
Французский Паша знал.
– Да.
– Ну и замечательно! Вы меня спросили – я вам ответила. Что еще?
– Вы в этом уверены? – осторожно спросил Паша.
– Абсолютно. Ника сама не скрывала этого. Во всяком случае, от меня. Скрывала она своего братика от другого любовника, одного чиновника, который был страстно и нежно в Нику влюблен и называл ее своей последней любовью и сущим ангелом. Представляете? А она, получается, наставляла рога и тому и другому. Ангел! – При этих словах Тушканец захохотала, обнажив неровные желтоватые зубы. – Говорят, что жизнь – борьба, я бы сказала – гонки с препятствиями или выживание в пустыне – без еды и воды. Доползешь до зеленой травы – твое счастье, сдохнешь – туда и дорога. Никто о тебе и не вспомнит. Как мой один знакомый говорил – кому мы нужны в этом аду?
– Вы Нику не очень-то любите…
– А за что? Понимаете, молодой человек, – с легким превосходством сказала Тушканец, хотя была старше Павла не намного, – разве это справедливо, что одним всё, а другим – ничего? Ника родилась в Москве, проживает в хорошей трехкомнатной квартире, одна, заметьте. Мать у нее тоже бывшая актриса… Сейчас она в турциях-европах отдыхает. А я всё своим горбом вынуждена зарабатывать, ни связей, ни поддержки. Попала я в этот театр чудом и держусь за него всеми силенками. Хотя перспектив никаких, все время на вторых-третьих ролях…
– Вы могли бы попробовать найти работу в другом театре. Их сейчас много.
– Ну, знаете, – подалась она вперед. – Конкуренция там – бешеная. Каждый год на рынок выбрасывают свежий молодняк, который лезет вперед напролом, по головам других людей. Каждая вторая деваха – топ-модель, режиссеры, правда, все больше по своему полу шуруют… Но не об этом речь… Мне там ничего не светит. Я уже пробовала. И все, не хочу об этом говорить. Не будем… углубляться в частности.
– Не будем, – согласился Павел. – А как в вашем театре? Ника на хорошем счету? У нее роли есть?
Тушканец подобралась.
– Роли – есть, – осторожно сказала она. – Ника, конечно, хочет большего и ради этого пойдет на все. Да она этого особо и не скрывает… Темперамент у нее еще тот.
– С главрежем какие у нее отношения?
Тушканец поджала губы.
– Спит она с режиссером. Но он относится к ней неровно. Она у него не одна…
…После, подытоживая разговор, Паша сказал сам себе, что ничего особенного о Нике Загородской он не узнал. Кроме того, что ради роли она была способна на все и что у нее когда-то был роман с братом. И то эта информация нуждается в подтверждении.
Глава четвертаяПарад нежданных планет
Судьба тасует карты, а мы ими играем.
– Ваш брат получал письма с угрозами? – Пашу порядком раздражала эта девица – Ника Загородская, но он при исполнении обязанностей и не может давать волю своим чувствам.
– Я об этом ничего не знаю. – Кажется, Ника была удивлена, хотя кто поймет этих актеров.
– В самом деле? – давил Павел. – А вот Анна Рыжикова утверждает, что вашему брату поступали угрозы. Он получал письма угрожающего характера.
Ника медленно-медленно стряхнула пепел с сигареты в низкую вазу. Паша уже обратил внимание, что она стряхивает пепел в то, что попадается под руку, в том числе и в самые не подходящие для этого предметы.
– Я и правда не знаю. Попробуйте поговорить… – Она заколебалась. – С Олей Горяевой. Она должна знать, может быть, он с ней поделился.
– Кто такая Ольга Горяева?
– Его любовница. Но брат всячески скрывал это, она замужняя дама, и муж ее значительная шишка.
– Ее телефон и адрес?
– Где-то был.
– Говорят, что между вами и братом был роман. Так ли это?
Ника смотрела на него долго, Павел уже собрался нарушить возникшую паузу, но Ника ответила:
– Нет.
Женщина взяла в руки телефон и стала просматривать контакты.
– Вот. Нашла. Записывайте. Ольга Горяева… Передавайте ей привет от меня!
Ольга Горяева на звонок не ответила, и Павел заколебался, не зная, то ли продолжить ей названивать, то ли поехать домой. Время было позднее, и он решил отправиться к себе. По пути зашел в магазин и купил булку с кефиром и еще колбасы – с жирком, как он любил.
Поднявшись пешком на этаж, он увидел сидевшую на ступеньках Светлану.
– Ты чего? Давно здесь?
– Не очень. Можно зайти?
– Конечно.
Про себя он гадал, что ее привело к нему.
– Понимаешь, я места себе не нахожу… Мужу делают операцию сегодня. Какую – не скажу, из суеверия. Вроде бы ничего страшного, но я все равно трясусь, – заключила она уже шепотом. – Девочек я отправила к матери, а сама решила приехать к тебе. К подругам не хочу, там будут охи и вздохи, переживания, бабские слезы… Все это действует на нервы, и я окончательно впаду в невроз и панику. Поэтому я рванула к тебе. Мне ничего не надо. Я просто тихо посижу, а утром уеду. Можно?
– Да ради бога! Вот только еды у меня нет никакой. Я только что из магазина, знал бы – купил больше, – сокрушался он.
– Мне ничего не надо, а потом, мы можем заказать пиццу. Сто лет не ела, а сейчас вдруг захотелось. Мы, когда с мужем познакомились, ходили в пиццерию при встрече. Был у нас такой ритуал.
Павел открыл ключом дверь и пропустил Светлану вперед.
– Проходи! На кухню пойдешь или в комнату?
– На кухню. Там всегда уютней.
– Я еще своими вещами толком не обзавелся, поэтому трудно сказать насчет уюта, – признался он.
На кухне Светлана принялась названивать в службу доставки еды. Повернулась к Павлу: