– О чем говорили Ольга Горяева и ваш муж?
– Ой, ну это такой мимолетный разговор был… Как дела, кто чем занимается… Времени в антракте было не так уж много. Ольга сказала, что она пишет диссертацию по театру. Такой обычный разговор двух людей, которые когда-то были знакомы. Ничего особенного.
– А вы Ольгу знали?
– Ну как знала? Мы все в городе более-менее друг друга знали. Бывало, сталкивались друг с другом по нескольку раз в день. Так что я знала Ольгу Горяеву мимолетно – не более того.
– Вы видели, что во время спектакля ваш муж был обеспокоен, но что конкретно вызвало его беспокойство, он не объяснил?
– Нет. Но я видела: что-то мучает его. Знаете, за много лет брака обычно уже чувствуешь состояние второй половинки. Беспокойство мужа отчасти передалось мне. Я спросила его, в чем дело, но он ничего не ответил. И только когда мы пришли домой, он сказал: «Кажется, я видел нечто, что напоминает мне рисунки моего бывшего пациента. Он еще вроде конкурс выиграл. Но это, думаю, совпадение…»
– Позже ваш муж возвращался к этому разговору?
– Нет.
А вскоре его убили, подумал Рудягин. Значит, что-то стал раскапывать…
Павел поднялся.
– Ваш муж дал свой телефон Ольге?
– Да. Написал на клочке бумаги. Ольга сказала, что у нее зарядка сотового закончилась, и поэтому попросила написать номер телефона от руки.
– И еще вопрос… Вы долго жили в городе, откуда приехали?
– Долго.
– А вы знали Артура Вейде?
На лице женщины мелькнуло нечто похожее на беспокойство. С минуту-другую она колебалась, потом решилась:
– Ну теперь все уже позади. И Гены нет… Артур когда-то ухаживал за мной. Еще до того, как женился… Но это так давно было… – Валентина Степановна провела рукой по лицу. – Словно сто лет назад, не меньше. – Неожиданно она поднялась с кресла – немолодая грузная женщина. – Сейчас я вам кое-что покажу.
Она прошла в соседнюю комнату, вернулась с маленьким предметом в руках.
– Вот. Можете посмотреть… Это мне Артур подарил. Нет, вы не подумайте, ничего такого не было. Просто несколько раз встречались, ходили в кино… Он предложил мне стать его женой, но я отказалась.
– Почему?
Валентина Степановна задумалась.
– Сложно ответить. Ну, во-первых, он мне не нравился. А во-вторых, в нем было что-то… – она запнулась, подыскивая слово… – опасное, что ли. Если так можно сказать… Вот какой я была в то время, – продолжила женщина. Она взяла фотографию с полки и протянула Паше.
На него смотрела молодая, счастливая, улыбающаяся пара – Валентина Степановна и ее муж. «И куда все девается? Куда? – подумал Павел. – В какую реку Лету?»
– А вот эту штучку мне подарил Артур, когда предложил стать его женой. Отказав, я хотела ее вернуть ему, но он сказал: нет, нет, оставь ее себе… На добрую и долгую память… Вот я и оставила. Взгляните, по-моему очень красивая вещь…
Павел взял в руки медальон. В его овал была заключена фотография матери и маленькой девочки. Они склонились головками друг к другу – семейная идиллия.
– Спасибо за беседу, Валентина Степановна.
– Вы найдете убийцу?
– Думаю, что да. Мы вам обо всем сообщим…
По дороге домой Павел обдумывал ситуацию. Все складывалось логически. Геннадий Николаевич на спектакле «Сон Татьяны и Онегина» встретил Ольгу Горяеву-Плисскую, он знал ее как журналистку, которая освещала в местной прессе нашумевшее убийство Артура Вейде. Он обменялся с ней репликами, дал свой телефонный номер, который она потеряла и нашла, когда Геннадия Николаевича уже убили. Позвонив, Ольга Горяева узнала об убийстве, кроме того, жена Геннадия Николаевича передала ей его слова, что он увидел нечто, напоминающее рисунки его подопечного. Ольга поняла, о чем речь, и поехала в свой родной город, но в диспансер ее не пустили, и она вернулась в Москву. Там вскоре произошло еще одно убийство – Кирилла Морозова, и пока Ольга раздумывала, открыться мужу или нет, ее тоже настигла смерть от руки давнего поклонника, свихнувшегося на почве оккультных ритуалов.
Подойдя к своему дому, Паша услышал звонок – звонила мать.
– Привет! А мы уже ждем тебя.
– Где?
– Около дома… Приехали в Москву на два дня.
– А чего не предупредили?
– Все спонтанно получилось.
Издали он увидел мать с сестрой Татьяной, которая лепила снежки из только что выпавшего снега.
– Привет! – сказал Павел, подойдя ближе. – Как вы?
– Вот приехали…
Танька вместо приветствия повисла на нем.
– Осторожней, вымахала!
– Я уже соскучии-и-лась, – тонко пропела сестра. – А тебя скоро выгонят с работы?
– Татьяна! – одернула ее мать.
– Нет, я правда… Ведь, когда тебя выгонят, ты снова приедешь к нам. Правда?
– Кто-то на меня все время ябедничал, – строго сказал Паша. – А теперь соскучилась?
– Да…
– А что мы стоим? Пошли в дом.
Сестра замешкалась, а когда Паша уже открывал дверь, мимо его уха просвистел увесистый снежок.
– Мазила! – бросил Паша. – Как я тебя учил меткости?
– Как дети, честное слово, – снисходительно сказала мать. – Давайте все же без хулиганства…
Второй снежок Паша почувствовал спинным мозгом, инстинктивно пригнулся, и снежок попал в Веру Павловну, которая неожиданно выросла в дверях, точнее, в ее собаку. Та возмущенно залаяла, а Паша смущенно извинился:
– Простите. Это моя сестра балуется. Уже великовозрастная девица, а все не уймется…
– Ничего, мы потерпим. Правда? – наклонилась она к собаке.
Та чихнула.
– Простите, – прошептала Татьяна. – Я нечаянно.
– Я с тобой дома поговорю, – внушительно сказал Паша. – Поняла?
В лифте Татьяна стояла, скривив губы, словно вот-вот заплачет. Она была не похожа на Пашу – приземистая, крепенькая, тогда как Паша скорее худой. Только глаза у них были одинаковые.
В квартире мать, раздевшись, прошла на кухню, а Татьяна осталась стоять в коридоре.
– Тебе особенное приглашение требуется? – спросила Павел.
И тут она, хлюпнув носом, заревела.
– Я так ждала этой встречи, так скучала. А ты на меня орешь.
– Я? Ору?
– Орешь… Я могу развернуться и уехать.
– Тань… – Паша ощущал себя слоном в посудной лавке. – Тань… ну не надо, ты меня прости…
Он неловко обнял ее и прижал к себе.
Знакомый запах дома, где он прожил столько лет! Кажется, у него самого защипало в носу…
– Ладно. Всё. Всё, больше не буду. Проходите в кухню. Только у меня еды особо нет. Я мигом в магазин сбегаю.
Вернулся он из магазина с двумя сумками и большим дорогущим тортом. Он взял его с витрины – огромный торт, похожий на немного оплывший замок с башенками, впадинами и круглыми линиями-заборами.
Его ждали. Мать уже грела чайник и варила картошку. Татьяна сидела и резала хлеб.
– Мы тут немного похозяйничали…
Как же было здорово! Паша подумал, что уже немного отвык от семейных обедов-ужинов. Всё питается либо на бегу, либо всухомятку. Родные там. Он – здесь…
Поужинав, принялись пить чай. Татьяна лихо расправлялась с кремовыми башенками и впадинами. Накладывала себе уже третий кусок торта и счастливо улыбалась.
– Не объешься, Татьянка?
– Не-а.
Она подняла на него глаза. Они у них были одного оттенка – орехово-зеленые.
– Ладно. Ешь, – сдался Павел. – Только не лопни…
Утром перед отъездом Татьяна достала из сумки книгу:
– Купила тебе в подарок.
Павел посмотрел на обложку: на черном фоне узкоглазый человек ехидно скалился и, казалось, смеялся над всеми.
– «Искусство войны: мудрость древних», – прочитал он вслух.
– Мне кажется, тебе будет интересно…
– Еще бы! У меня тут война каждый день.
При расставании он чмокнул мать в щеку, а вот Таньку обхватил обеими руками.
– Пусти. Ты меня задушишь.
– Не задушу. Неженка!
Мать с сестрой ушли, а Паша засобирался на работу. На душе неожиданно стало спокойно и светло.
Глава двенадцатаяСамый долгий день
Не усиливайся исправить всё вдруг – это невозможно, но постепенно и понемногу.
– Ну теперь все надо объяснить по порядку, – начал Павел. Он находился в центре «Клио», там же присутствовали Анна и Василий Курочкин. Еще была Ника Загородская, ее он пригласил специально. – Хотя я не историк, а ведь корни этого дела лежат далеко за пределами нашего века. Так уж случилось. – Он усмехнулся. – Откуда же я знал, что мне придется распутывать такое непонятное и страшное дело… Не ожидал, господа. – И он шутливо развел руками. – Тем более не предполагал, что это все будет связано с Пушкиным. С теми интригами, которые велись вокруг него все время… Впрочем, здесь я передам слово сотруднику историко-консультативного центра «Клио» Анне Рыжиковой, с которой мы обсуждали историческую часть этого дела и которая лучше меня расскажет о ней…
Анна обвела слушателей взглядом.
– С 1817 года Пушкин работает в Министерстве иностранных дел, и в 1822 году попадает в Одессу, где знакомится с Амалией Ризнич, ставшей его возлюбленной и адресатом стихов. Этот факт всем известен. После того как Амалия уезжает с новорожденным сыном за границу, чтобы поправить свое здоровье, она вскоре умирает. А спустя некоторое время ее муж Иван Ризнич женится на одной из сестер Ржевуских, где, как в сказке, было три сестры, одна другой краше. Биография и жизнь каждой достойна романа, и не одного. Одна из сестер вышла замуж за Ивана Ризнича, вторая – это Каролина Собаньская, любовница Пушкина и графа Витте, а третья – жена знаменитого Оноре де Бальзака, Эвелина Ганская… И Каролина, и Эвелина – дамы известные, их имена на слуху, а вот жене Ивана Ризнича в этом плане повезло намного меньше, хотя и ее жизнь была весьма примечательной. Именно жена Ивана Ризнича и сестра Собаньской дала начало династии, которая существовала до Октябрьской революции и сыграла свою роль в крушении Российской империи. – Анна посмотрела на присутствующих. Все они реагировали по-разному. Павел слушал ее внимательно, скрестив руки на груди. Василий наклонил голову, словно прислушивался к ней, смотрел прямо перед собой, но куда-то мимо нее. – Возможно, причина смерти поэта – именно в его деятельности в коллегии Министерства иностранных дел. Не секрет, что многие писатели работали шпионами и разведчиками – от Даниэля Дефо до Сомерсета Моэма. Вполне вероятно, что Пушкин тоже выполнял такие задачи.