Зяблик вскочил на ноги. Часто-часто билось сердце. Он повернулся к морю и увидел тёмные громады кораблей. Когда они успели отойти так далеко?! И шлюпки. Ведь шлюпки-то были здесь, Зяблик сам помогал вытаскивать одну на берег. Когда они успели исчезнуть?
Необычный звук привлёк внимание Зяблика. Он опустил голову и задрожал: Нырок смеялся. Он повернулся на спину и, глядя в лицо Зяблику, трясся от сдерживаемого хохота.
«Что смешного?» — вопрос застыл на губах.
— Беги, Зяблик! — воскликнул Нырок. — Беги к ним, только без меня. Я не иду к Реке. Если Реке я нужен — пусть сама за мной приходит, ночью, как и положено бесчестной твари, которая боится схватиться с Солнцем в открытую. Беги! А не можешь — так выпей вина. Поболе выпей. Теперь уже можно. Ты — жертва, и тебе можно всё!
Вой раздался ближе и перешел в рычание. Зяблик щурил глаза, вглядываясь во тьму, но там, где люди расположились у самой кромки леса, видел лишь мельтешение теней. И слышал крики. Сперва — испуганные, удивленные. А уже миг спустя в этих криках зазвучала истерика.
— Бегите! — завизжал кто-то оттуда. — Волкола… — крик захлебнулся и умер.
Тяжелой волной поднялось людское море. Хлынуло к кораблям от неведомой опасности, но остановилось. Далеко, очень далеко.
— К кораблям не лезть! — каркнул Ворон. — Стрелами положат.
Зяблик мельком увидел его лицо — серьезное, сосредоточенное. Весь хмель разом слетел. Но больше Ворон ничего не мог сделать для своих людей. Кроме, пожалуй, одного:
— В оборону встали! Факела!
Крик разлетелся по берегу, приказ подхватывали и повторяли. Костры расхватывали, и тьма усеялась сотнями маленьких огней.
Зяблик дернул Нырка за руку, заставил того встать — иначе его бы затоптали. Нырок всё ещё смеялся, даже слёзы вытирал грязным рукавом. Но стоило Зяблику заглянуть в лицо друга, как он понял, что слёзы — не от смеха. У Нырка была самая настоящая истерика. Он плакал и смеялся, задыхался от невыразимого отчаяния. Нет, не смерти он боялся, не волколаков — чудовищ из сказок — а смерти во славу ненавистной Реке.
Наконец, Зяблик увидел их. Быстрые тени, дергано мечущиеся среди людей. С огромными лапами и горящими в темноте красными глазами. Десятки, сотни этих тварей. Они вгрызлись в людское море, подобно тому, как нож входит в бок запеченного поросёнка.
Многие всё же бросились в воду, предпочтя такую смерть. Другие пытались бежать в лес, навстречу новым и новым полчищам чудовищ. От криков закладывало уши, повсюду били в небо и стремительно иссякали кажущиеся черными фонтаны крови.
Зяблик пятился к морю, увлекая за собой друга. Чувствовал, что губы шевелятся, но не мог понять, что говорит. Прислушался сам к себе, разобрал: «Мама, мама, мама…» Бессильный скулёж обреченного.
Один из волколаков оказался неподалеку. Пламя костра осветило его клыки, его невероятно мускулистый мохнатый торс. Сверкнули стальные когти.
— На, сука! — подскочил к нему кто-то из заключенных «Птахи» и сунул горящую ветку.
Огонь успел лизнуть волос на груди чудовища. Волколак, заревев, махнул лапищей, и голова смельчака взлетела в воздух. Туловище, размахивая руками, побежало прочь и рухнуло в костёр.
Кто-то рядом завизжал, позабыв остатки достоинства. Зяблик почувствовал, что ноги больше не шевелятся. Тело вообще отказывалось повиноваться, лишь рука всё крепче цеплялась за руку Нырка. Тому, наверное, было больно, но он молчал. Понимал, что терпеть осталось — секунды.
Алые глаза твари нашли Зяблика. Волколак бросился вперед. Зяблик заорал. Ничего ужаснее ему не приходилось видеть никогда прежде. Волколак будто исчезал в одном месте и тут же появлялся в другом. Двигался зигзагами, не по прямой, но из каждого места, где он оказывался, безошибочно находил свою жертву взглядом.
Свист.
Зяблик увидел, как стрела вонзилась в грудь волколака, заставив его остановиться. Тут же свистнуло ещё раз — вторая стрела пробила горло и вылезла из шеи.
— Да сколько ж тебе надо? — послышался на удивление спокойный голос.
Зяблик повернул голову и увидел Ворона, накладывающего на тетиву третью стрелу.
Эту волколак отбил на подлете. Зарычал, вытаскивая другую из горла. Ту, что торчала из груди, не то обломил, не то обрезал взмахом когтистой лапы. Могучее тело напружинилось. Три прыжка до Зяблика, четыре — до Ворона. Сколько раз успеет стукнуть сердце? Раз или два?
Тварь дернулась. Но прежде чем успела переместиться, воздух наполнился хлопаньем крыльев и мельтешением черных тел. Стая летучих мышей рухнула между Зябликом и волколаком, исчезла, и на этом месте появился Левмир.
Волколак налетел на него, не успев сообразить, что за преграда оказалась на пути. Вспыхнул алым пламенем меч, рассек воздух огненной дугой…
Зяблик, наконец, сумел закричать и отпрыгнуть, когда ему под ноги упала верхняя половина туловища волколака, отрубленная наискось. Она ещё дергалась, она тянула страшные лапы и рычала, а снизу из неё хлестала кровь.
Нижняя половина чудовища пробежала несколько шагов и упала, подергиваясь. Левмир повернулся и бросил взгляд на Зяблика. И, хотя глаза его полыхали ничуть не хуже глаз волколака, Зяблик почувствовал, как в сердце проникает покой. Больше он не был жертвой. За него вступились.
Страх, ненависть, злость на всё и вся — вот что позволило Левмиру одним ударом разрубить невообразимое чудовище. Волколак — монстр, которого не видел никто из ныне живущих людей. Абайат знал его лишь по картинке в древней книжке, которую рассматривал в детстве. Настоящий волколак мало походил на тот смутный образ, который впитал Левмир вместе с кровью развратного князя.
Дикая помесь волка и человека. Они носились по залитому кровью берегу, издавая рычание и то и дело завывая. Но вой их почти тонул в человеческих криках.
Немногие собрались дать отпор чудовищам. Основная масса заключенных предпочла бегство. Они кидались в море и плыли к своим тюрьмам-кораблям. Многие не умели плавать и шли ко дну. Никто и не думал их спасать. В воде началась давка, и заключенные сами топили друг друга, трупами устилая себе путь к спасению.
— Всем стоять! — раскатился над берегом громовой голос.
Левмир содрогнулся от неожиданности — рядом появился Эмарис.
— Вас не возьмут на корабль! — крикнул он ещё громче. — Нужно убить этих тварей!
В руке его сверкнул меч, когда одна из тварей бросилась в атаку. Удар — когтистая лапа встретила его. Сноп искр от стальных когтей. Эмарис двигался со скоростью летучей мыши, Левмир даже не разглядел его движений. Ошеломленный волколак попятился, размахивая лапами. Эмарис усилил натиск. Брызнула кровь. Волколак взвизгнул и открылся. Мига хватило лезвию меча, чтобы пронзить мохнатую грудь. Следуя за мечом, Эмарис приблизился к чудовищу и махнул другой рукой, с кинжалом. Успел выдернуть меч и отскочить, когда из рассеченного горла хлынула кровь.
— Оружие! — закричал кто-то. — Оружие, оружие нам! — подхватили голоса.
Но оружия людям дать было некому.
Левмир больше не смотрел на то, что происходит в море, он сосредоточился на волколаках. Странные и страшные твари, они, казалось, вобрали в себя всё самое несуразное из двух миров: человеческого и звериного. Волки охотились стаями. Волколаки шли толпой. Отличить одно от другого не составляло труда. Волки — взбреди им в голову напасть на такую прорву людей — отрывали бы по кусочку. Окружали одного-двух людей и убивали, а потом — шли дальше.
Соберись люди напасть на людей — пошли бы строем, давили бы, загоняя в море.
Но волколаки просто бестолково носились, одержимые лишь одним инстинктом — жаждой крови, а в море люде гнал лишь страх.
«Безумцы, — подумал Левмир. — Они ведут себя как безумцы».
А значит, не было смысла пытаться понять их, разобраться в их поведении. Можно было лишь бить, бить и снова бить в надежде, что однажды они просто закончатся.
Краем глаза он заметил, как Зяблик вытащил свой злополучный нож и бестолково сжимает его, надеясь защитить друга. Ворон вновь натягивает лук, который умудрился умыкнуть после утренней охоты. Если эти сообразили, что бежать нельзя, значит, найдутся и другие.
Подняв меч, Левмир бросился в бой.
Второй волколак оказался спиной к нему — бежал вслед за визжащим от страха пареньком. Левмир рубанул его по шее, и лезвие прошло с трудом и лязгом. Безголовое туловище повернулось и напало на Левмира. Пришлось увернуться.
Туловище бежало, размахивая лапами, и первый же попавшийся на пути человек вскрикнул и упал, искромсанный стальными когтями. Волколаки, даже мертвые, продолжали убивать.
— Пошел! Сдохни! Сдохни! — орали неподалеку.
Левмир поспешил туда. Пожилой бородатый мужчина тыкал в морду волколаку здоровенной пылающей веткой. Монстр выл и прыгал в разные стороны, норовя обойти преграду.
Взмах, удар… Заметил, гад! Взметнулась лапа, отбила лезвие. Волколак повернулся к Левмиру, а заключенный, бросив ветку, побежал. Чудовище накинулось на Левмира, дико воя и молотя лапами воздух. Левмир пятился, уворачиваясь. Наконец, улучил момент. Меч порхнул к незащищенной плоти волколака. Ещё миг, и…
Слишком поздно Левмир понял, что допустил промах. Увлёкся поединком, забыв обо всём вокруг. А волколаки, хоть и не охотились стаей, иногда, видимо, всё же приходили друг другу на помощь. Либо же второй волколак просто позарился на легкую добычу, занятую его собратом.
Смрад из разверстой пасти ударил в ноздри. Рык ворвался в уши. Вот-вот кривые желтые клыки вонзятся в горло, даже в туман обратиться не успеть…
Пылающие молнии прорезали мрак, и монстр с визгом откатился. Левмир прыгнул в сторону, попытался оценить обстановку.
Волколак катался по земле, пытаясь сбить охватывающее его пламя, но тщетно. Огонь уже вгрызся в плоть, и лакомство ему понравилось.
Появившаяся на поле боя тонкая фигурка, закутанная в плащ, сделала ещё одно резкое движение, и огненный веер полетел в бывшего соперника Левмира. Метательные ножи пробили глаза, грудь и живот. Волколак с визгом присоединился к своему собрату, который уже обратился в прах.