— За что? — насторожился Берестов.
Сверилина покосилась по сторонам:
— Вы только никому не говорите: стерва она! Гуляла направо-налево от такого мужика — красивого, талантливого, удачливого, богатого. Нет! Ей все чего-то не хватало. Впрочем, она со школы была такой. Вот такая она, Вика. Что имеем, не храним. А сейчас раскаивается, ждет. Не верит, что он погиб. Замуж не выходит. Однако поезд уже ушел! Раньше нужно было любовь свою проявлять, — вздохнула Маша.
— То есть вы полагаете, что он погиб?
— Естественно! Останки его нашли в реке, экспертиза признала, что это он.
— Тогда зачем вы посоветовали сходить ей к колдунье?
— Откуда вы знаете? — удивилась Сверилина.
— Вы сами сказали.
Мария смутилась и задумалась.
— Понимаете… Мы все-таки подруги. Мне Вику чисто по-человечески жалко. Она мучается. Не верит, что Антона давно нет. Вот я и посоветовала сходить к колдунье, чтобы та убедила ее, что муж давно в раю, что теперь нужно смириться, успокоиться и как-то жить дальше…
— Хотели сделать как лучше? — произнес скептично Берестов. — А колдунья ей сказала, что ее муж жив, и слупила с нее шестьсот баксов.
Мария ахнула и побледнела.
— Не может этого быть! Это какая-то ошибка…
— Почему не может, — понимающе подмигнул Берестов. — Когда вы сами сказали своей подруге, что видели ее мужа живым и здоровым у Казанского вокзала.
— Нет, я не видела! — замахала руками Мария. — Это мой муж видел. Хотя сам он тоже не видел. Видел его знакомый…
10
Минут десять на кухне царила тягостная тишина. Казалось, гость умер на кухонном столе. Она трижды подносила руку, чтобы тряхнуть его за плечо, и трижды отдергивала. Наконец бомж оторвал свою лохматую башку от стола и виновато поднял глаза.
— Извините, что принес вам столько беспокойства. Я не могу больше пользоваться вашей добротой. Мне надо срочно уходить.
— Куда? — спросила Маргарита.
— Не знаю. Но рядом со мной вам находиться опасно. Меня ищут.
— Кто, милиция?
— Нет. Милиции я не нужен. Меня ищут здоровые парни в черных куртках. У них под куртками пистолеты с глушителями.
«Шизик!» — подумала Маргарита и вздрогнула…
— Что вы такого натворили?
В глазах гостя мелькнула боль.
— Я знаю то, чего мне знать нельзя.
— Что именно? — напирала Маргарита.
Бородач низко наклонился к столу и, снизив голос до полушепота, произнес:
— Только, ради бога, никому ни слова. Это очень опасно. — Он испуганно поднял глаза на люстру и шепотом спросил: — Это не камера?
— Это светильник, — ответила Маргарита.
— Так вот, — продолжил он, недоверчиво косясь на люстру. — Я узнал способ, как стать самим собой. Нужно сначала вспотеть, а потом выйти на ветер.
«Точно, шизик, — убедилась Маргарита, услышав этот бред. — Вот, влипла»…
Гость немного помолчал, затем медленно поднялся из-за стола.
— Я пойду. Дайте мне мое пальто и ботинки.
— А вашего пальто уже нет, — ответила хозяйка, поднимаясь с табуретки и направляясь в прихожую. — Но есть куртка. Вот примерьте!
Она достала из пакета черную болоньевую куртку и надела на гостя. Куртка пришлась впору. Маргарита мигом отыскала в шкафу свою черную вязаную шапочку и напялила бородачу на голову. Он безропотно выдержал и эту процедуру. Вид у него получился вполне приличный. Мужик как мужик. Ни один милиционер не докопается. Единственное, что его портило, — это кеды и короткие, выше щиколоток, джинсы. Гость стеснительно посмотрелся в зеркало и благодарно улыбнулся хозяйке.
— Прощайте, — произнес он перед тем, как выйти. — Вы очень добры и… очень красивы!
Он тотчас развернулся и вышел вон. После того как хлопнула входная дверь, а следом — железная решетка, Маргарита спустилась по стене на пол и закрыла ладонями глаза. У нее внутри все сжалось. Ей никто никогда не говорил, что она красивая.
Маргарита посмотрела в зеркало. Какая же она красивая? Дура она бездушная! Выпроводила больного человека черт знает куда… Прошла в кухню, чтобы увидеть из окна, как он выйдет из подъезда, и вдруг увидела на столе его мятые шестьдесят рублей и горсть мелочи.
«Как же он без единой копейки пройдет в метро?» — мелькнуло в голове, и глаза непроизвольно налились слезами. Маргарита соскребла деньги в карман и выбежала из квартиры. Она догнала его внизу, когда бомж пытался открыть дверь подъезда.
— Антон! — крикнула женщина из открытого лифта.
Мужчина повернул голову и замер. Маргарита подбежала к нему, схватила за рукав и потащила обратно. Он почти не упирался. Только в лифте произнес.
— Зря вы вышли в халате. Можете простудиться.
Маргарита ничего не ответила. На пятом этаже молча вытолкнула его на площадку, а затем втащила в квартиру.
— Никуда вы не пойдете, — произнесла она властно. — Вам некуда идти. Вам нужно в больницу. Там вам восстановят память.
— Что вы? — грустно улыбнулся он. — Больницы те парни проверяют в первую очередь.
Гость снова был раздет и посажен за кухонный стол. На этот раз Маргарита решила активно вовлечь его в домашнюю работу. Как после выяснилось, картошку чистить он умел, но очень плохо. Кожуру снимал толсто и медленно. А перед этим он ее очень долго и тщательно мыл. Зато нарезал чищенный картофель очень тоненькими ровными квадратиками. После чего спросил, можно ли из части того, что он начистил, сделать салат по-корейски.
— Валяйте! — разрешила Маргарита. — Вы были в Корее?
— В Корее не был. В Китае, кажется, был.
Картофель он только на минуту опустил в кипяток, после чего промыл, высыпал в тарелку, приправил солью, уксусом, перцем и тертым яблоком. Ничего подобного Маргарита не пробовала за всю свою жизнь.
— А что вы еще умеете готовить?
— Салат из мяса омаров. Омаров можно заменить креветками.
Маргарита закатила глаза.
— Вас этому тоже научили в Пекине?
— Нет. В Милане.
— Так вы, может быть, были поваром?
Антон задумался.
— Нет, поваром точно не был. Я мыл бутылки.
После неловкого молчания он продолжил:
— Это был какой-то огромный завод за колючей проволокой по производству водки. Таких, как я, там было много.
— Что значит: таких, как вы? — спросила Маргарита.
Антон замер и долго мучительно двигал бровями. Затем взглянул на свою ладонь и произнес:
— Это значит меченых. Работали там только меченые. Немеченые присматривали.
Снова пошел какой-то бред. Стоящая у плиты Маргарита на всякий случай повернулась к нему вполоборота.
— Кто же вас метил? — спросила Маргарита.
— Сатана, — ответил Антон.
Маргарита вздрогнула.
— Вы его видели своими глазами, Сатану?
Ложка, которой Антон мешал салат, выпала из его рук. Глаза сделались безумными.
— Кажется, да, — прошептал он, еле слышно. — Он высокий, черный. Глаза карие. Брови широкие, сросшиеся. На нем длинное черное пальто, а поверх пальто белый шарф. Он всегда в бабочке и в блестящих лакированных ботинках. Над бровью шрам. Под ухом родинка величиной с монету. Он видит насквозь и слышит все, до самых затаенных мыслей.
«Он очень больной», — подумала Маргарита и посмотрела на часы. Первый час. Светка уже должна явиться с прогулки. По воскресеньям они с Кирюшкой гуляют только до обеда.
Хозяйка оставила гостя на кухне, приказав следить за кипящей кастрюлей, а сама направилась в спальню звонить Светке. И точно, Светка только что вернулась с прогулки, не успела даже разуться.
— Что? — изумилась она. — Бомж у тебя до сих пор?
— Да не совсем он бомж. Он просто меченый…
— Немедленно выгони, дура!
— Я уже пыталась, но не получилось. Помчалась за ним и вернула обратно.
— Даже так? — задумалась Светка. — А звонишь чего?
— Его нужно поместить в больницу. По-моему, он не совсем здоров. В понедельник прозондируй у себя. Есть ли у вас места?
— Он тебе что же, дорог? Ладно, не отвечай! Я поняла! Сидите, я сейчас подъеду.
— Спасибо, Светка! И еще вот какая просьба. Прихвати какие-нибудь штанцы своего мужа… И обувь…
Светка явилась через полчаса, запыхавшаяся, красная, полная энергии. Сразу стало весело. Едва влетев в квартиру, она оттолкнула подругу и, не разувшись, прошла на кухню. С минуту она молча смотрела на «казанское чудо», затем произнесла: «Здрасьте!» и дурашливо кивнула. «Сейчас поставит руки в боки и выгонит», — подумала Маргарита.
— Доброе утро, — вежливо ответил бомж и растерянно перевел взгляд на Маргариту.
Светка взяла подругу за рукав и вывела в коридор.
— А мужик-то породистый, — произнесла она и сбросила с себя дубленку. — Ставь чайник, сейчас я его выведу на чистую воду…
После того как чайник вскипел, Светка выпроводила Маргариту из кухни и принялась тестировать незнакомца по всем направлениям. Маргарита даже из соседней комнаты слышала, как неохотно отвечал гость на серию ее глупых вопросов. Но потом ответы его сделались уверенней, бубнение превратилось в членораздельную речь. «Такая разговорит кого угодно, — подумала Маргарита. — Все-таки она профессионал…»
Таким образом они беседовали около часа. Маргарита все это время сидела как на иголках. Наконец на кухне разговор прекратился, и Светка вошла в комнату.
— Ну что? — спросила хозяйка, робко поднимая на подругу глаза.
Вид у гостьи был усталый. На лбу испарина, на щеках румянец. Она опустилась в кресло и промокнула лицо платочком.
— По-моему, никакой шизофрении у него нет. Просто сильно напуган. На первый взгляд может показаться, что у него мания преследования, но у кого мания, тот прежде всего боится за себя. Он боится за окружающих. Это самая болезненная его точка. С чем это связано, выяснить не удалось. А вообще натура у него чувствительная. Пролетарию это несвойственно. Он не из пролетариев. На физической работе, судя по всему, недавно. Чем занимался до этого, не помнит. Но потеря памяти связана у него не со стрессом.
— А с чем же? — удивилась Маргарита.