— Откуда мы можем знать? Он нам не докладывает.
— Может, вышел куда, в магазин или мусор вынести? Вы не слышали ничего? Я ему и на сотовый звонил — никто не отвечает.
Голос у Калмыкова был таким расстроенным, что женщина сообразила: с соседом произошло нечто неприятное.
— Знаете, вообще-то у него в прихожей была какая-то возня, а потом как будто что-то упало на пол тяжелое. После все стихло.
— Стон, крики, хрипы слышали? Запаха крови у вас в прихожей не чувствуется.
— Что вы такое говорите, — испуганно попятилась соседка и быстро закрыла дверь перед носом журналиста.
Калмыков позвонил по сотовому своему знакомому полковнику Кожевникову и вкратце обрисовал ситуацию.
— Стой на месте, сейчас подошлю ребят. По-моему, бомбой занимался капитан Горохов.
Буквально через двадцать минут опергруппа из трех человек в полном боевом обмундировании вышла из лифта.
— Анатолий Калмыков? — спросил один из них. — Очень приятно! Капитан Горохов! Где квартира Берестова?
Квартиру открыли легким движением руки при помощи какой-то отмычки. Оперативники внимательно осмотрели прихожую. На полу была разбросана обувь и валялся сотовый телефон. Капитан присел, внимательно осмотрел полы. Подобрал какой-то подозрительный комочек грязи, затем принюхался.
— Мужики, по-моему, пахнет эфиром.
Мужики стали водить носами и подтвердили: эфир, вне всякого сомнения. Кроме этого, капитан унюхал еще и запах какого-то редкого английского одеколона. Он вошел в ванную, перенюхал все пузырьки и высказал предположение, что, кроме хозяина, было еще двое. В комнату не входили.
— Стас, посмотри замок!
Один из милиционеров присел перед дверью и долго что-то высматривал через увеличительное стекло в скважине замка.
— Похоже, что открывали булавкой.
— Все ясно! — сказал капитан Горохов. — Открыли отмычкой, ворвались, журналист, видимо, вышел в прихожую, они сразу усыпили его эфиром и поволокли в машину. Сейчас поработаем с соседями…
Милиционеры принялись звонить по всем этажам и расспрашивать хозяев квартир, наблюдалось ли что-нибудь подозрительное в их подъезде. Калмыков тоже принял горячее участие в опросе. Именно он и нашел свидетельницу, видевшую, как полчаса назад трое пьяных молодых людей в обнимку вышли из лифта. Двое были в кожаных куртках. Они еще вязали лыко и даже пытались что-то петь, третий был в одной рубашке и совершенно невменяем. Но что ее поразило — от них воняло ацетоном.
— Это они! — насторожился капитан. — В какую машину сели?
— Насчет машины ничего сказать не могу, — развела руками соседка. — Я вообще на машины не обращаю внимания.
— Но, может быть, какая-нибудь посторонняя машина у подъезда вам бросилась в глаза, — продолжал допытываться капитан.
— Ничего больше мне в глаза не бросилось, — ответила соседка и закрыла дверь.
Опросили хозяев квартир первых этажей, чьи окна выходили во двор. В берестовском подъезде никаких посторонних машин не заметили, а в соседнем сказали, что, кажется, видели какую-то белую иномарку.
Вот, собственно, и все сведения, какие смогли собрать за этот вечер оперативники. Группа захвата с Калмыковым села в милицейскую машину и на всякий случай сообщила всем постам дорожно-патрульной службы, чтобы приглядывались к подозрительным белым иномаркам.
— Но вряд ли будут приглядываться, — покачал головой капитан Горохов. — Слишком уж неконкретные сведения. Одно не возьму в толк: зачем они журналиста похитили, когда перед этим хотели взорвать?
— Кто? — спросил Калмыков.
— Судя по амуниции, братки из можайской криминальной группировки. Хотя это не точно. Их еще допрашивают.
— Так их поймали, тех, кто подложил бомбу?
— Двоих поймали. Но еще не точно, что это именно они. Хотя судя по всему — команда одна.
Машина тронулась. Капитан закурил и откинулся на сиденье.
— Команда одна, как пить дать. Решили убрать свидетельницу, которая может опознать минера. Выследили ее, проникли в квартиру, и тут мы их накрыли…
Калмыков удивленно взглянул на капитана.
— Свидетельницу пришить не удалось?
— Этого мы еще не знаем, — задумчиво выпустил дым капитан. — Она исчезла. А тех двоих в ее квартире кто-то хорошо замочил арматурой.
— Кто? — удивился Калмыков.
— Вот и я думаю кто. Кроме того, непонятно, кто вызвал милицию. Вызывала женщина, но, кажется, не сама Горелова. И вот что любопытно: она сказала, что в ее квартире хозяйничает известный рецидивист Кирилл Киселев. Два года назад он совершил побег из мест, не столь отдаленных, и, по слухам, его приютили люблинские.
Капитан впал в окончательную задумчивость, а машина продолжала нестись по ночной Москве.
— Судя по почерку, это орлы из новой формации, — пробормотал себе под нос капитан после долгого молчания.
— Что значит из новой? — встрепенулся Калмыков.
Капитан выпятил вперед челюсть и обернулся к журналисту:
— Сейчас в бандитском мире происходит кардинальный передел. Криминальные группировки второй год энергично теснит какой-то молодняк. Откуда он взялся — непонятно. Можно сказать, новое течение в криминале: без всяких предварительных ультиматумов отстреливают известных паханов и авторитетов, и даже некоторых промышленников, связанных с криминальным бизнесом. Работает новая волна, как правило, либо в одиночку, либо парами: парень с девушкой. Ребята очень хорошо подготовлены — смелые, дерзкие, неуловимые. Где их готовят — неизвестно. Но главное, непонятно, кто за ними стоит.
18
Наутро полусонного журналиста за шиворот выволокли из подвала и молча втащили в дом. Несмотря на то что Берестов ночью промерз до самых кишок, спал он настолько крепко, что даже не слышал, как утром во двор дома въехал фиолетовый джип с темными стеклами. Леониду пару раз заехали по физиономии за то, что он перетер веревку, затем поставили в гостиной перед каким-то молодым холеным мужчиной в кожаном пальто. Он сидел нога на ногу в кресле и смолил сигару.
Незнакомцу было около тридцати. Коротко стриженный, чисто выбритый, сытый, пахнущий дорогим одеколоном. Голубые глаза его были совершенно ледяные и наглые, явно привыкшие к вседозволенности. Он молча осмотрел журналиста с ног до головы, и одна ноздря его презрительно дернулась.
Конечно, заспанный, взлохмаченный, в рваной фуфайке, с грязными тряпками на шее, Леня выглядел не лучшим образом.
— Маргарита Горелова — твоя знакомая? — спросил незнакомец у журналиста.
— Кто это? — поморщился Берестов, втягивая голову в плечи. — Подозреваю, что вы меня с кем-то путаете.
— Мы никогда никого ни с кем не путаем, — назидательно пояснил мужчина. — Та женщина с гитарой, которая подошла к твоему «жигулю» предупредить о бомбе, до этого тебя знала?
— А вот кто! — тряхнул головой Берестов. — Нет! Я видел ее впервые.
В глазах мужчины мелькнула искра недоверия. Задумчиво пожевав губу, он лениво спросил:
— Тогда зачем она к тебе подходила? Ей жизнь не дорога или делать нечего?
— Это вы уже спрашивайте у нее, а не у меня.
— Спросим, — криво усмехнулся парень. — Когда поймаем. Ну а ты пока отдыхай.
Его снова схватили сзади и поволокли на улицу.
— Минуточку! — крикнул Берестов, вырвавшись из рук архаровцев. — Могу я, наконец, спросить: что все это значит? За что мне бомбы-то суют под сиденье? Может, вы вообще меня с кем-то спутали?
— Мы никого ни с кем не путаем, — назидательно повторил парень. — Ты журналист Леонид Берестов? Тогда все нормально. Расслабься. Тебя заказали.
— Кто? — вытаращил глаза журналист.
— Мы не разглашаем клиентов, — улыбнулся парень.
— Но за что?
— А это не нашего ума дело.
— Вы меня убьете? — ужаснулся Берестов.
— Если тебя не купят, — зевнул парень и махнул рукой.
Берестова выволокли из дома и снова бросили в подвал. Он лег на матрас лицом вниз и затих. «Вот и конец! — подумал. — Допрыгался. Точнее, дописался».
Впрочем, о чем он таком написал, что его сразу «заказали»? Берестов перебрал в памяти все свои публикации за последние три месяца, но не нашел ни одной, за которую могли подложить бомбу под сиденье. Единственная, кто искренне желала его смерти, — это потомственная аферистка Анжелика. Но обладает ли бабенка такими средствами, чтобы «заказывать» неугодных ей клиентов, если она даже обои крепит канцелярскими кнопками? Берестов поразмыслил и пришел к выводу, что она могла нанять бандитов. Бизнес ее шел неплохо, клиентура, видимо, была, а разоблачительный материал, да еще с фотографией, означал полный крах ее карьеры.
Берестов вскочил с матраса и кинулся к решетке. Что же он так раскис-то? Что же он уже сдался и опустил руки? Ведь должен же быть выход. Обе решетки стояли крепко. Их не то что руками, ломом не выломаешь. А если даже и выломаешь, все равно не пролезешь.
Берестов обследовал металлическую дверь. К ней тоже без лома не подступиться. Да и с ломом бесполезно. Журналист вернулся на матрас и задумался. Остался один способ удрать отсюда: когда придут за ним, тюкнуть охранника по башке и «сделать ноги». Только чем?
Берестов скрупулезно обшарил все углы подвала и не нашел ничего подходящего, чем можно тюкнуть по башке. Он критически осмотрел бочку, и ему пришла в голову шальная мысль: а что, если спрятаться в нее? Охранник придет, посмотрит, что никого нет, помчится в дом с криком: «пленник сбежал», а дверь впопыхах оставит открытой… Вполне возможно, что такой план был бы и ничего за неимением других, но бочка для Берестова оказалась маловата.
В глубокой задумчивости журналист присел на матрас и вдруг услышал во дворе какую-то суету. Кажется, к дому подъехала машина. Берестов кинулся к окну и увидел, что в ворота въехали еще две иномарки: «форд» и «вольво». Из «форда» вышло двое: молодой парень в замшевой короткой куртке и высокий черноволосый мужчина в длинном пальто, с белым шарфиком поверх него. Почему-то Берестов подумал, что этот здесь самый главный, так как все вокруг него сразу подтянулись, засуетились, услужливо забегали, а вышедший на крыльцо парень, который интересовался Гореловой, расплылся в подхалимской улыбке.