Лариса зашла в артистическую, где уже переодевалась Мила, вынула из шкафа свою одежду и развесила ее на спинке стула.
Мила демонстративно молчала, натягивая футболку. Было видно, что она дуется на Ларису. «Наверняка за то, что я не пошла с ней слушать Артема», – решила та. В другой раз Лариса попыталась бы загладить возникший между нею и подругой конфликт, втянуть Милу в разговор, насмешить. Но сейчас ее мысли были всецело заняты предстоящим объяснением с Глебом. Поэтому она поспешно одевалась, подкалывала волосы, стараясь не обращать внимания на странную тишину, царящую в гримерке.
Мила только уселась у зеркала смывать грим, а Лариса уже стояла перед дверью.
– Пошла? – та оторвалась от созерцания своего лица и глянула на подругу.
– Пошла. Прости, что не жду, очень спешу, – сказала Лариса как можно мягче.
– О чем речь, – Мила пожала плечами. – Ты не обязана меня возить, ты же не мой шофер, – она снова отвернулась к зеркалу, давая понять, что разговор окончен.
«Ну и ладно!» – обиделась Лариса. Хочет злиться, пусть. Вообще она стала какая-то странная последнее время, Милка. Что значат все эти укоризненные взгляды, двусмысленные фразочки, прозрачные намеки? Вот только что поддела Ларису насчет того, что она возит Глеба на своей машине. Ясно же, что именно это она имела в виду, когда говорила, что Лариса ей не шофер. А ему, мол, шофер!
– До завтра, – сухо попрощалась Лариса.
– Гуд бай, – не оборачиваясь, буркнула Мила.
Она захлопнула за собой дверь и тут же услышала сигнал своего мобильного. «Бугрименко!» От испуга у нее сразу же закружилась голова. Только не это! Не сейчас. Пусть у нее будет хотя бы день отдыха, хоть один спокойный вечер. Не брать трубку? Пусть себе звонит – она может быть где угодно, в метро, на сцене, спать, в конце концов.
Телефон замолчал и через секунду зазвонил снова. Лариса заколебалась, но пальцы уже сами открывали молнию на сумочке.
Она достала сотовый, вздохнула и нажала кнопку:
– Да, я слушаю.
– Ларисочка, это я! – раздался в трубке слащавый голос Галины Степановны. – Ты меня слышишь?
– Слышу, – ответила Лариса, недоумевая, как соседке стал известен номер ее мобильного и вообще что ей могло понадобиться.
– Ларисочка, срочно езжай домой! У тебя в квартире потоп, вода хлещет как из ведра. Уже и второй этаж залило, и третий, и тетю Надю, и Калмыковых. А у них ремонт на тридцать тыщ! Ужас! Ты кран позабыла выключить?
– Черт! – Лариса с досады даже ногой топнула. Не везет так уж не везет. Ведь знала, что этим и кончится!
– Что? – заорала старуха в самое ухо так, что она едва не оглохла. – Не слышу!
– Не забыла! – рявкнула в ответ Лариса. – Не забыла! Его сорвало!
– А! Ну так приезжай! Мы твою дверь выломать не можем, а квартиры заливает. Вася Калмыков Павлику позвонил, тот дал твой телефончик. Ты уж давай побыстрей, а то придется тебе расплачиваться за ремонт… – Галина Степановна намеревалась продолжать, но тут связь прервалась и в трубке послышались короткие гудки.
Еще бы они смогли выломать дверь! Она железная, и не просто, а с сейфовым замком, – Павел поставил ее четыре года назад и заплатил по тем временам бешеные деньги.
Лариса засунула телефон в сумочку и со всех ног помчалась в конец коридора, где находились мужские гримерки. Она не сомневалась, что Глеб еще не успел переодеться, прошло лишь минут пятнадцать, как они расстались. Нечего сказать, хорошенький выйдет у них разговор по дороге к затопленной квартире! И надо же случиться этому именно сегодня, сейчас!
Лариса остановилась у двери и постучала. Никто не отвечал. Она стукнула сильнее.
– Да, – раздался голос Глеба.
– Это я, – крикнула Лариса.
– Чего так быстро? – недовольно спросил он из-за двери. – Я еще не готов.
– Знаю. У меня дома кран сорвало. Соседка звонила, квартиру заливает и все нижние этажи.
– Поздравляю. – Щелкнул замок, и Глеб выглянул в коридор. Он еще не смыл грим, глаза по-прежнему были подведены и казались блестящими в полутьме коридора. – Тогда тебе нужно срочно ехать. Не жди меня, а то нарвешься на неприятности с соседями.
– Вот и я про то же, – мрачно согласилась Лариса и неуверенно добавила: – Может, ты потом, попозже, приедешь?
– Своим ходом? – Глеб отрицательно покачал головой: – Нет. Я устал.
– Возьми частника.
– И что мы будем с тобой весь вечер делать? Воду вычерпывать?
– Ты предпочел бы, чтобы я это делала одна?
Глеб пожал плечами. Лариса усмехнулась. Как это она позабыла, что Глеб не из тех мужчин, кого можно обременять бытовыми проблемами. Достаточно вспомнить его квартиру, больше похожую на берлогу. Пожалуй, из всех хозяйственных дел он умеет лишь готовить, да и то делает это по большим праздникам. Ладно, сегодня им явно не судьба объясниться. Лучше не делать этого в суете, а то получится, как в прошлый раз.
– Бог с тобой, – она махнула рукой. – Если все же надумаешь, приезжай. Все, я побежала!
– Пока, – он скрылся за дверью гримерки.
Лариса бегом спустилась во двор. Странно, но случившаяся неприятность с краном отвлекла ее от остальных проблем. Она ехала домой, почти не боясь нового звонка и практически уверенная, что ничего серьезного и страшного в нем нет. Артем совершенно прав. Какая она дура, что не поговорила с ним раньше, а мучилась, накручивая себя, и довела до ручки!
Во дворе у подъезда стояла целая толпа. В первых рядах маячил Вася Калмыков, противный тип, с лысой как коленка головой и бабьим лицом, круглым и плаксивым. Жалобное выражение его физиономии было, однако, обманчивым, и это хорошо знали все жильцы. Стоило кому-то случайно задеть стоящий во дворе «Фольксваген» или, упаси бог, не соблюдать мертвую тишину после одиннадцати часов вечера, он появлялся на пороге квартиры нарушителя порядка и долго, нудно скандалил, обещая дойти с жалобами аж до генерального прокурора.
С Ларисой, живущей прямо над ним, у Калмыкова и его жены Зои был непрекращающийся конфликт по поводу ее домашних вокальных занятий, случающихся нередко как днем, так и поздно вечером, причем последнее намного чаще.
Сейчас Калмыков, заметив въезжающую во двор машину, торжествующе замахал руками.
«Все! – обреченно подумала Лариса. – Теперь придется весь гонорар за партию отдать ему в счет ремонта».
Она затормозила, выключила двигатель и, не спеша покинув салон, двинулась навстречу потерпевшим.
Глава 23
Артем повесил костюм в шкаф, аккуратно прикрыл дверцы, немного постоял посреди маленькой, тесной комнатки, как бы прощаясь на сегодня со своей ролью. Затем погасил свет и вышел.
В коридоре было пусто. Труппа разошлась, спеша по домам, чтобы отдохнуть перед завтрашней премьерой. Спектакль дневной благодаря субботе, так что и выспаться толком не удастся. А что завтра предстоит, ясно каждому – уж если на генеральной репетиции зал был полон, то на премьере наверняка будут в проходах стоять. Так было на «Демоне» Рубинштейна, и на «Кармен», и на «Аиде».
Артем не спеша прошелся по коридору. В отличие от других солистов, его сегодня не тянуло побыстрее покинуть театр. В голове все прокручивался недавний разговор с Ларисой, и Артем невольно анализировал каждое свое слово, пытаясь определить, прав ли он был.
Пожалуй, нет. Зачем нужно было вникать в ее отношения с Глебом? Он же не подружка, которой можно поплакаться, пожаловаться на трудности с кавалером! Он бы только рад был, если бы все у них сошло на нет, чего уж греха таить.
Можно было попытаться отговорить Ларису продолжать роман с Ситниковым, тем более она сама изводится, дергается, тяготится его проступком. Она готова была послушаться Артема, да и вообще любого, кто отнесся бы к ней с участием и пониманием.
И надо было отговорить! Зачем ей такой подонок, не соображающий, что творит? Что в нем есть, кроме яркой внешности и голоса? Ничего. Кого он может любить, кроме самого себя?
Артем дошел до выхода, поколебался и направился обратно. Ему не хотелось выходить на люди, пока он окончательно не разобрался в себе.
Нет, все он сделал верно. Главное – не видеть Ларисиных слез, не смотреть каждый день на ее лицо, искаженное страданием и ужасом, вернуть покой и свет глазам. Любит она этого красавчика, ну и ладно. Сердцу не прикажешь, это только он, Артем, может велеть себе что угодно, ведь у него нет другого выхода.
Интересно, поговорит Лариса сегодня с Ситниковым? Может, уже поговорила? Кажется, они собирались ехать к ней домой.
А собственно говоря, какое ему, Артему, дело? Нужно было помочь другу – он помог. А тем, что будет дальше, интересоваться не пристало.
Поставив таким образом все точки над i, Артем закрыл дискуссию с самим собой. Он как раз достиг противоположного конца коридора, где находились мужские гримерки, одну из которых он недавно покинул. Теперь можно уходить. Стеша дома рвет и мечет, он гулял с ней утром лишь двадцать минут, а она привыкла по часу. Артем решительно зашагал к выходу.
– Да с чего тебе это в голову пришло? – Голос из-за двери раздался так неожиданно, что Артем невольно вздрогнул.
Надо же, значит, там, в гримерной, еще кто-то есть! А он думал, что находится здесь в гордом одиночестве.
– Нет у меня никого, кроме тебя, и говорить не о чем!
Артем замедлил шаг. Голос явно принадлежал Глебу, ошибиться было невозможно. Вот это номер! Стало быть, пресловутое объяснение с его подачи происходит прямо здесь и сейчас, прямо на глазах! А он еще гадает, говорила Лариса с Глебом или нет.
Артем поспешил пройти мимо артистической, не желая подслушивать столь интимный разговор. В особенности то, что сейчас будет говорить Лариса в ответ на слова Ситникова.
– Я тебе не верю.
Артем замер на месте, не веря собственным ушам.
Голос, который он только что услышал, был вовсе не Ларисин. И Артем прекрасно знал, кому он принадлежит.
Глава 24
Мила отупело глядела в заляпанное грязью троллейбусное окно, машинально отмечая остановки, чтобы не пропустить свою. Настроение было омерзительным. В пакете болталась расписная лаковая шкатулка, которую Артем преподнес ей в минувший вторник в честь дня рождения. Сегодня уже пятница, и все эти дни подарок простоял в шкафу в гримерке. Она как с расстройства засунула туда пакет, так только сегодня о нем и вспомнила. Артем еще и ошибся на день – на самом деле ее день рождения был в понедельник, а не во вторник. Без разницы, разве в этом дело?