ше не пыталась переселять своих щенят, но возобновляла попытки на следующий день и ещё день спустя. И каждый раз терпела неудачу: её щенята по неизвестной причине упорно не желали расставаться со старым домом. Вполне возможно, что эти неоднократные вылазки придали им уверенности, и они осмеливались уходить всё дальше и дальше от норы. Именно с этого времени щенки начали провожать стаю, когда она уходила на охоту. Фея и Соло оставались у норы вдвоём. Иезавель иногда колебалась, оглядываясь на самого маленького члена стаи Чингиза, но почти всегда отворачивалась и поспешно догоняла старших щенков.
Сначала щенки пробегали за стаей двести-триста метров, потом останавливались, некоторое время смотрели ей вслед и отправлялись обратно. Через несколько дней они пробежали следом за стаей уже около километра, и нам казалось, что, будь на то их воля, они побежали бы и дальше. Но тут Иезавель остановилась и заскулила. Она пробежала несколько шагов к логову, оглядываясь на десятерых щенят. Немного погодя они тоже остановились; и повернули за Иезавелью. Когда процессия направилась к дому — длинная цепочка маленьких чёрных фигурок, энергично скачущих среди высохшей травы,— взрослые остановились и несколько секунд смотрели им вслед. Потом, постепенно теряясь в золотисто-алой дымке, побежали своей дорогой, туда, где солнце садилось в вечно висящее над равнинами облако пыли.
Глава девятая
Соло был всего месяц от роду, когда равнины Серенгети иссушила жестокая и долгая засуха. Даже зелень содомского паслёна в неглубокой долинке гибла на глазах, и окружающая местность с каждым днём всё больше напоминала пустыню. Пока кое-где ещё встречались маленькие группки газелей Гранта да изредка попадались газели Томсона. Оставались ещё и гиены — отощавшие, изголодавшиеся гиены, которые непрестанно рыскали вокруг и ничем не брезговали, только бы раздобыть себе пропитание в этой бесплодной пустыне. Они внимательно следили за стаей Чингиз-хана — собаки намного подвижнее гиен и более добычливые охотники. А собакам становилось всё труднее отгонять гиен от своей добычи, пока они сами не наедятся.
К этому времени щенкам Ведьмы исполнилось двенадцать недель, они отлично бегали на окрепших лапках и становились всё смелее и любопытнее. По вечерам они провожали стаю на охоту всё дальше и дальше; однажды они вернулись далеко за полночь. А на следующий вечер и Соло впервые в жизни отошла от родной норы вместе с другими собаками. Фея тоже покинула окрестности логова впервые с тех пор, как у неё появились щенки.
Мы были уверены, что Соло очень скоро выдохнется и в сопровождении Феи вернётся в логово, но она, пробежав с километр, всё ещё не замедляла хода. Не отставала она от стаи и после того, как стемнело; собаки к тому времени отошли на несколько километров от логова. Неужели они навсегда покинули свою стоянку? Щенкам Ведьмы было уже пора начинать бродячую жизнь взрослых собак, но ведь Соло была на целый месяц моложе и к тому же отставала в развитии. Чтобы поспевать за взрослыми, которые трусили обычной лёгкой рысцой, ей приходилось бежать со всех ног. Небольшие травяные кочки, которые старшие щенки без труда перешагивали, для Соло всё ещё представляли серьёзные препятствия, через которые приходилось пробиваться или идти в обход. И в том и в другом случае она теряла время. И стоит ли удивляться, что к полуночи, когда собаки, пройдя пятнадцать километров, остановились на отдых, у Соло был измученный вид. Она постепенно отставала и последний километр плелась далеко позади; несколько раз она останавливалась и жалобно звала.
Ночью сильно похолодало, и собаки улеглись тесными кучками — взрослые, подростки и щенки отдельно. Соло прижалась к старшим щенкам и закрыла глаза.
Собаки отдыхали, пока солнце не поднялось довольно высоко, а когда стало припекать, они немного передвинулись, стараясь спрятаться в тени невысоких песчаных гребней. Ведьма, пробираясь по верху такого наноса, внезапно сорвалась — песок под ней пошёл вниз, как миниатюрный оползень. В тех местах, где поверхность грунта скрепляли корни травы, а снизу он был размыт дождевыми потоками, образовались небольшие выступы — под этими-то жалкими прикрытиями и отдыхали многие собаки.
Под одним из таких выступов кто-то, возможно шакал, выкопал нору в сезон дождей, когда земля была потвёрже. Соло с двумя щенками Ведьмы, ища местечка попрохладнее, забралась внутрь. Но, по-видимому, неосторожным движением они нарушили хрупкое сплетение корней у себя над головой, и внезапно оползень засыпал отверстие норы. Щенки оказались в западне. Возможно, им удалось бы откопаться, а может быть, их возня обрушила бы на их головы новые массы предательского грунта.
Остальные собаки ничего не замечали. Время шло, стая крепко спала. Под песком, скрывшим вход в нору, никто не шевелился. Когда солнце переместилось, некоторые собаки оказались на солнце и стали искать местечко поудобнее. Встала и Иезавель. Идя по песку, она случайно оказалась возле места, где оползень засыпал щенят. Тут она вдруг замерла, насторожив уши и вглядываясь в песок, сделала шаг вперёд и вновь застыла, прислушиваясь. Потом принялась копать, негромко повизгивая. Остальные молодые собаки стали ей помогать. Не прошло и трёх минут, как из раскопанной норы вылезли Соло и два других щенка — совершенно пропылённые и, должно быть, слегка обалдевшие, но целые и невредимые.
Часов в шесть вечера солнце стало припекать поменьше, и собаки проснулись. Совершив обычную церемонию приветствий, они двинулись в путь. Как и раньше, Соло приходилось делать три шага на один шаг взрослой собаки, и через некоторое время она снова оказывалась позади всех. С непривычки у неё, должно быть, болели мышцы, и она ещё не успела отдохнуть после вчерашней пробежки. Однако взрослые собаки не забывали о самом маленьком члене стаи и бежали гораздо медленнее, чем обычно. Соло так и не смогла догнать их, но Фея и Иезавель дождались её и побежали рысцой рядом с ней, приноравливаясь к её скорости.
Километр за километром оставались позади, и солнце уже опускалось в марево на горизонте, а Соло со своими спутниками всё больше отставала от стаи. Несколько раз Иезавель поднимала и несла Соло, и они догоняли остальных собак. Но стоило ей опустить Соло на землю, и та вновь оказывалась далеко позади.
Как раз в это время мы заметили гиен. Поначалу послышалось странное завывание, которое становилось всё ближе и ближе. Вот уже мы насчитали в сумерках шесть серых призраков, крадущихся в траве с явным намерением поживиться добычей более удачливых охотников, а то и закусить аппетитным маленьким щеночком.
Наступила ночь, а собаки всё ещё продолжали путь. Теперь они пересекали сильно изрезанную равнину, где то и дело попадались небольшие уступы в полметра высотой, которые приходилось преодолевать. Стая остановилась передохнуть, через некоторое время взрослые отправились на охоту. Мы остались возле щенков. Вот уже вторую ночь им не давали покоя гиены; щенки вздрагивали и шевелились каждый раз, как только неподалёку раздавались громкие завывания.
Вскоре взрослые возвратились, накормили щенят, и вся стая уснула. Гиены, возможно, уничтожали остатки собачьей добычи и больше в эту ночь никого не беспокоили. Примерно через час стая снова двинулась в путь, и мы потеряли из виду собак в этой сильно пересечённой местности — даже лунный свет не помог нам их отыскать. Мы потратили некоторое время на розыски, но поняли, что искать дальше не имеет смысла, и провели остаток ночи, ненадолго засыпая тревожным сном и сменяя друг друга. Время от времени до нас доносился вой гиен.
Признаться, ни Джеймс, ни я уже не чаяли встретиться со стаей, но на следующее утро, не успели мы немного проехать, как обнаружили собак примерно в двух с половиной километрах от того места, где потеряли их прошлой ночью. Они спокойно лежали, пока солнце не стало сильно припекать, а потом перешли в тень одинокого дерева — это была акация, чудом пережившая многолетние засухи, бури и набеги пасущихся животных и превратившаяся в большое дерево. Собаки одна за другой улеглись; тут и Соло достигла спасительной гавани и в изнеможении свалилась на землю.
Примерно часом позже к дереву подошли две крупные антилопы. Собаки сели и уставились на них. Но это оказались ориксы — сильные антилопы сухих равнин с длинными, прямыми рогами, которыми они умеют дать отпор даже льву. Как ни голодны были собаки, а нападать на ориксов не решились. Когда антилопы подошли ближе, щенки перетрусили и бросились бежать — впервые в жизни они увидели таких громадных животных. Это неожиданное паническое бегство привлекло внимание ориксов, и они остановились, но собаки их не заинтересовали, и они пошли дальше, как вдруг один орикс стал задирать другого, опустив голову и угрожающе выставив острые рога. У его противника был всего один рог, но он принял вызов, и антилопы легко, словно играючи, занялись фехтованием, а потом опять пошли дальше. Щенки же вернулись под дерево, и стая снова предалась отдыху.
Но прежде чем собаки покинули приветливую сень дерева, их полуденный отдых был нарушен вновь. На этот раз на горизонте появился одинокий жираф — он приближался величественной, неторопливой походкой, свойственной этим животным. Уж если щенки ударились в бегство при виде ориксов, то это чудовище навело на них ещё больший ужас — жирафа они тоже видели впервые. Они уставились на него, сбившись в тёмную кучку, и дали стрекача, едва он подошёл ближе. И только когда жираф величаво прошествовал дальше, малыши вернулись и улеглись рядом с остальными собаками.
Собаки отдыхали примерно до семи часов вечера, а потом сразу пробежали двадцать пять километров — этот непосильный для Соло переход вымотал её окончательно. Она с самого начала тащилась далеко позади, и в эту мучительную ночь её отчаянные призывы раздавались всё чаще и чаще. И всё чаще и чаще она останавливалась, снова и снова жалобно звала, а рыскающие позади гиены подбирались всё ближе.
Некоторые собаки, заслышав крики Соло, возвращались, но они по большей части мешали, а не помогали попавшему в беду щенку. Кто-нибудь из подростков с самыми лучшими намерениями опускал голову и лизал Соло, и она каждый раз кувырком летела на землю, снова теряя драгоценное время. Иезавель и её ровесник Аполлон довольно часто подтаскивали Соло, иногда её тащила какая-нибудь взрослая собака. Но все же она в основном была предоставлена самой себе. Время от времени собаки останавливались, чтобы дать щенкам передохнуть, и нас особенно огорчало то, что, когда Соло наконец добиралась до места недолгого отдыха и без сил валилась на землю, взрослые снова отправлялись в путь, так что она совсем не успевала перевести дух.